Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
Тракт тянулся полями, и кое-где от него отворачивали дорожки. Наезженные вроде дорожки, но через несколько десятков шагов они упрутся в ворота с надписями: владения лорда такого-то. На одну такую дорогу и свернула Вета, уверенно ведя за собой Патрика. Но, когда показались ворота, она шагнула в сторону и пошла прямо по высокой траве.
– Еще немножко, - чуть задыхаясь, сказала девушка.
– Здесь будет тропинка.
Тропинка и вправду обнаружилась – узкая, почти неразличимая. Вета потянула принца за руку.
Высокие стебли хлестали их по ногам, осыпались метелочки соцветий. Вета стащила с головы
– Эта тропинка ведет в глубину леса, - прошептала Вета. Отчего-то она боялась говорить в полный голос. – Она огибает Главную усадьбу и выходит к маленькой охотничьей хижине. Ты же знаешь, здесь почти все земли – наши. Помнишь, мы охотились в отцовских владениях?
Патрик кивнул.
– Там, где полянка была… там еще Изабель заблудилась, помнишь? Вот немного дальше того места… там раньше часто охотники бывали, но, может, нам повезет.
Сколько времени шли они, принц не знал. Оба всматривались до боли в глазах, опасаясь увидеть людей, неосторожно сказанным словом выдать свое присутствие. Тропинка петляла, то и дело теряясь, Вета шла медленно, то и дело останавливалась.
Наконец меж деревьями замаячили строения.
– Подожди, - Вета остановилась и тронула Патрика за руку. – Спрячься здесь… Я выйду… одна… посмотрю, что там и как…
Голос ее дрожал. Патрик кивнул и погладил ее пальцы.
– Давай… Если что – кричи…
Вета прислушалась. Тихо. Осторожно, очень осторожно она выглянула из-за дерева и, оглядываясь, пошла к хижине.
Тихо, как же тихо вокруг. Пересвист птиц в ветвях, но ни ржания лошадей, ни веселых голосов, ни звона сбруи и топота копыт – ничего из тех звуков, что сопровождали их летние поездки. Тогда за домом присматривал старый егерь… где он сейчас? Если все еще здесь, и ненароком увидит ее, то решит, наверное, что встретил привидение. Девушка горько улыбнулась. Сердце сдавило мучительной болью. А если она повстречается здесь с отцом?
Отец… Как живая, встала в памяти высокая фигура с копной темных кудрей. Сильно ли горевал он, узнав о смерти дочери? О чем думал? Что вообще сказали им… если даже сказали? Ведь все они, осужденные, – без права переписки, так было записано в приговоре. Родственников могли и не известить.
Отец… мама! Все бы отдала Вета за то лишь, чтобы хоть издали увидеть ее. Но нельзя, нельзя. Ради всех святых, хоть бы не было их здесь сегодня!
Но тишина, царившая окрест, успокаивала…
С замиранием сердца Вета пошла вокруг, заглянула в узкие окна. Неужели и вправду никого? Пыль на подоконниках, ворох прошлогодней листвы на перилах и ступенях, заросшая травой тропинка, ведущая к входу, - все говорило о том, что здесь не были, по крайней мере, с прошлой осени. На двери висел замок, но девушка с малолетства знала, под каким от порога камнем лежит ключ. Вета поднялась на крыльцо и осторожно приотворила дверь.
Шаги ее разбудили скрипучие половицы, эхо подхватило скрип. Спертый воздух, зашторенные окна, запах пыли и запустения. Неужели отец действительно не бывал здесь, не охотился с прошлого года? На него это совсем не похоже…
Поняв, что дом и правда пуст, Вета уже без опаски прошлась по комнатам. Задумчиво погладила висящее в небольшой гостиной зеркало, сдула пыль с вычурного раскидистого подсвечника, тронула бревенчатые стены. Отодвинула край шторы, но тут же задернула. Никто, конечно, не следит за маленькой охотничьей хижиной; если уж и есть кто живой, то скорее в Главном доме, а не здесь, но осторожность не помешает. Пожалуй, и вправду можно переждать здесь пару дней…
Она присела на маленький диван, одиноко изогнувший спину, погладила вытертую ткань обивки. И заплакала, прижимаясь к его пыльному боку, как прижималась, бывало, к плечу старой бабушки в далеком детстве.
Патрик обрадовался их временному убежищу так по-детски искренне, что Вета даже развеселилась. Он долго ходил по комнатам, мурлыча себе под нос старую песенку про трех коров, а потом сгреб девушку в охапку и закружил, поднял в воздух.
– Вета, ты умница! – но, заметив подступившие слезы, тихонько опустил, погладил по плечу. И произнес, как заклинание, ставшее привычным: - У нас – все – будет – хорошо!
– Обязательно… - согласилась Вета, пряча глаза.
Во дворе стояла маленькая купальня, но ни Вета, ни принц не умели ее топить. После долгих мучений вода все же нагрелась, но купальня оставалась совершенно холодной. Впрочем, такие мелочи их давно уже не смущали. Чистые полотенца, гребни, скрипящие, чистые волосы, отмытые горячей водой руки – что еще нужно для счастья?
Волосы у обоих слегка отросли, и Патрик уже не так бросался в глаза со своим коротким ежиком не то солдата, не то ссыльнокаторжного. Расчесывая ему волосы, Вета заметила в золотых прядях ниточки седины и горько улыбнулась, подумав, сколько таких же пробилось и у нее. Сама она на людях чепец по-прежнему не снимала; ее вихры уже не торчали в разные стороны, образовали подобие прически, но сколько еще придется растить хотя бы до прежней длины! Девушка вздохнула и улыбнулась.
В резном шкафу по-прежнему висело старое ее платье – одно из самых нелюбимых, шелковое, серое с лиловым. Когда-то она надела его всего раз или два, а потом сослала сюда – фасон не тот, не там кружево, и морщит в талии. Сейчас Вета обрадовалась ему так, словно соткано оно из золотой и серебряной парчи. Долго гладила рукой мягкую ткань, а надев, испуганно охнула: платье болталось на плечах, да и в поясе можно было просунуть если не кулак, то две ладони. Но это неважно! Вета раскинула руки и покружилась по комнате. Она и не подозревала, как много уверенности в себе может прибавить одно-единственное платье, если оно было сшито на тебя в прежнюю счастливую пору, пусть теперь и висит, словно на вешалке.
В том же шкафу Патрик отыскал для себя охотничий костюм ее отца. Граф Радич был на полголовы ниже принца и раза в полтора его шире, и Патрик долго хохотал, глядя на себя в пыльное зеркало. А потом вгляделся в свое отражение, провел ладонью по щекам, волосам и помрачнел. Тем не менее, сапоги графа, то ли забытые им, то ли отправленные сюда по старости, оказались принцу впору. Нашелся и темный, тоже потертый, но еще крепкий дорожный плащ.
Эту ночь оба спали, как мертвые. Рассудив, что сторожить здесь не стоит – если дом пуст и нет даже сторожа, то по меньшей мере еще сутки сюда никто не сунется, - и Патрик, и Вета заснули, едва донеся головы до подушек. Сил хватило лишь на поцелуй, после которого они виновато посмотрели друг на друга и, обнявшись, закрыли глаза. Почти на сутки.