Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
– Ваше высочество, - голос ее задрожал от возмущения, - как вы думаете, пошла бы я за вами, если бы надеялась, как вы изволили сказать, отсидеться? Стала бы… да как вы можете так говорить, Патрик, – после всего?! Как вы могли подумать обо мне – такое? Если бы мне нужно было всего лишь сбежать из этого клятого рудника, всего лишь получить свободу, стала бы я таскаться с вами по этим дорогам? Да мне все равно, что нас ждет при неудачи, слышите?! Безопасность – разве она мне нужна? А вы… - не выдержав, она отвернулась и яростно вытерла рукавом глаза. В горле застрял горький
Это было настолько неожиданно, так не вязалось с простой и милой прежней их болтовней, что походило на удар под дых. Больше всего на свете Вете захотелось вскочить, броситься прочь, убежать в лес, разреветься, Бог весть что еще. Усилием воли она сдержалась. Как бы ни было, уж истеричной-то девицей ее пока еще никто не называл.
– Принц, - уже спокойно – чего стоило ей это спокойствие! – выговорила девушка, сглотнув застрявшие в горле слезы. – Как бы ни было и что бы ни было с нами, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. До тех пор, пока она будет вам угодна. Я обещаю вам, что… что если только вы решите, что больше я вам не нужна, я оставлю вас и… и не стану вам мешать. До той же поры позвольте мне следовать за вами.
Патрик повернулся к ней - и медленно погладил ее исцарапанные, грязные пальцы.
– Вета… - голос его тоже дрогнул. – Вета, милая, мужественная девочка. Я бесконечно благодарен вам – за все, за все, что вы сделали для меня. Вы спасли меня от отчаяния, и я… и с моей стороны было бы черной неблагодарностью ответить вам тем, что… словом, потащить вас навстречу опасности и смерти. Я очень боюсь за вас, потому что у меня теперь, - он взглянул на нее и закончил полушепотом, - у меня не осталось на свете никого, кроме вас и сестры. И если вы, не приведи Господь, погибнете по моей вине… да и не по моей тоже – я не прощу себе этого. Больше всего я хочу уберечь вас, но как это сделать – не знаю.
– Патрик, - прошептала Вета – и осеклась. Ах, как хотелось бы ей вымолвить эти три заветных слова, как хотелось сказать: единственное мое желание – никогда не расставаться с тобой. Чего же ты ждешь, дурочка, вот она, минута эта, желанная, вот его пальцы и его губы рядом. Что станется с вами завтра, проживи этот миг полной жизнью.
– Если вы погибнете, - твердо вымолвила Вета, глядя ему в глаза, - мне тоже станет незачем жить.
Наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в костре. Они смотрели друг на друга, и разделяло их всего ничего, протяни руку – коснешься лица сидящего рядом. Подними же ладонь, погладь его по щеке. Вета замерла, не в силах шевельнуться, и отвела взгляд, опустила голову. Что он скажет сейчас?
Наконец она снова подняла глаза. Патрик смотрел на нее, в глазах его отражалось пламя.
– Вета… - тихо, с явным усилием вымолвил он. – Простите меня.
– За что? – спросила девушка, но сердце тоскливо сжалось – она уже поняла.
Я знаю, что вы хотели сказать мне сейчас. Я все знаю. Простите меня, Вета. Я… не могу ответить вам тем же. Я… вы мне как друг, как сестра. Не больше. Я уважаю вас и очень тепло к вам отношусь, но… это все, что я могу вам дать. Я люблю другую - и, наверное, всегда буду любить. Простите меня.
Девушка сжала в руках тонкий прутик. Что ж, вот оно и случилось…
– Вета, - тихо проговорил Патрик, - вы придумали себе сказку. Образ прекрасного принца, безупречного рыцаря. А я – ни тот и ни другой, я человек, я ошибаюсь и бываю неправым, и подлым, и низким… как все люди.
– Для меня вы всегда правы, - прошептала девушка, опуская голову.
– Вета… однажды вы поймете, что я не идеален, и тогда, быть может, проклянете меня… Мне бы хотелось сохранить нашу дружбу, но… только дружбу, понимаете?
Вета попыталась пожать плечами и усмехнуться. Что бы ни было, не теряй лица.
– Я знаю, ваше высочество, - ах, какой спокойный голос, замечательно. Еще прибавить беззаботности. – Я слышала ваш разговор с Яном… тогда, после бала. Я… мне… словом, вас мои чувства ни к чему не обязывают.
– Я сейчас оскорбил вас, Вета, - тихо и грустно проговорил Патрик. – Выслушать признание женщины и не ответить ей – преступление. Но… я… простите меня. Я не могу.
– Вы все еще помните ее? – горько спросила Вета.
Губы Патрика дрогнули.
– Давайте не будем об этом, ладно? И поэтому я еще раз спрошу вас: вы действительно хотите идти со мной дальше? Еще не поздно, еще можно уйти, спастись. Когда мы достигнем столицы, пути назад не будет, и в случае неудачи участь наша будет… не очень веселой. Я не хочу для вас ни смерти, ни пыток.
Ваше высочество, - лицо Веты отвердело. – Позвольте мне самой бояться за себя. Повторяю – я пойду с вами до тех пор, пока буду вам нужна. В любую минуту, как только вы скажете, что я мешаю вам, я уйду. Опасность там или нет… это мое дело. Я отвечу за себя сама.
Лицо ее исказилось на мгновение, и Вета отвернулась. А повернувшись через секунду, она была уже такой же спокойной, как обычно.
– Спасибо вам, Патрик. Мы, наверное, должны были сказать все друг другу. Спасибо, что… что были со мной честным.
Девушка встала и сделала несколько шагов в сторону.
– Я… пойду хворост поищу, - сказала она ломким голосом и скрылась в темноте.
Патрик посмотрел ей вслед. Совершенно очевидно, что ищет она не хворост, а любое подходящее дерево, чтобы уткнуться в него и прореветься. Он яростно переломил сухую ветку и бросил ее в костер.
* * *
Жарко, жарко. Парит, начало августа. Очень хочется пить, и чем дальше, тем жажда становится сильнее. Так давно не было дождя! И нигде ни ручейка, ни родника, а вся вода, что была у них с собой, кончилась, потому что солнце жарит с самого утра, и даже вечер не приносит прохлады. И сплетенные над головами ветви деревьев совершенно не спасают от зноя.
А выйти на дорогу – страшно. Не оглянется ли кто на странную парочку, не заметит ли, что эти двое – не те, за кого себя выдают? А деревень поблизости нет, и негде напиться из колодца. Корки хлеба царапают пересохшее горло.