Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
Дрогнули губы принца, он хотел было что-то сказать, но только подтолкнул ее вперед – и перекрестил в спину, украдкой. Сам отошел на другую сторону площади и прислонился к тополю, не сводя глаз с тонкой фигурки, стучащейся в дверь.
Дверь была заперта. Вета долго колотила по ней кулачком, потом перевела взгляд на окна. Ставни распахнуты, неужели внутри никого? Дотянувшись до окна, она постучала снова. Прислушалась. Тишина…
– Эй, есть кто живой? – негромко позвала девушка.
Сухой скрип прорезал тишину, и Вета вздрогнула, оглянулась.
– Чего стучишь? – из дома напротив, с вывеской, на которой намалеваны были кривые ножницы и игла, сердито высунулась
Оглянувшись, Вета перешла пыльную улицу, подошла к раскрытому окну.
– Я хозяина ищу… Вы не знаете, где он?
– А тебе что за дело? – спросил, прищурившись, мужик.
– Я наниматься пришла, - растерянно проговорила девушка. – Мне сказали, что тут служанки нужны…
– Уже не нужны, - проворчал мужик.
– Да хозяин-то где? – повторила Вета.
Мужик сплюнул на землю и перекрестился. Сказал, понизив голос:
– Арестовали его…
– Когда? – охнула Вета.
– Третьего дня.
Вета хотела спросить, за что, но не решилась.
– А… когда теперь? – беспомощно спросила она.
– Чего когда? – удивился мужик. – На работу, что ль? Так иди в другое место… вон, в другом трактире поищи… или у портних, если шить умеешь.
– Вернется когда? – прошептала девушка.
Мужик глянул на нее, как на ненормальную.
– Я-то откуда знаю? Хошь – иди в управу, там спрашивай… если самой страсть за решетку охота. – Он оглянулся и проговорил шепотом: - Его, говорят, в государственной измене обвиняют, а ты – «когда вернется». Дура, прости Господи.
Сказал – и захлопнул окно. Вета беспомощно смотрела ему вслед.
Потом повернулась и, опустив голову, пошла по улице, кожей чувствуя за собой внимательный взгляд из-за двери. Нарочно пошла в другую сторону, моля про себя принца изо всех сил, чтоб не подходил к ней – мало ли кто сидит там, в пустом доме, смотрит внимательно, ищет, ждет государственных преступников, Боже сохрани…
Патрик выждал, когда она скроется из виду, и лениво зашагал совсем в другую сторону.
Ночью они снова сидели у костра и молчали.
Что теперь делать? Вопрос висел в воздухе, хотя не был задан вслух.
Гулко ухали где-то в чаще ночные птицы, слабо потрескивали сучья в костре. Вета молчала и смотрела в огонь. Патрик обхватил руками колени, уткнулся в них подбородком. На лице его бродили отсветы пламени.
– Значит, это предательство, - сказал, наконец, принц, словно продолжая начатый разговор. – Бог весть, отчего так вышло. Надеюсь лишь на то, что сам лорд Маркк не пострадал. Мне… было бы очень жаль, - признался он, - если бы его обвинили в измене.
«А если и мой отец пострадал?» - подумала Вета, но вместо этого спросила:
– Что же нам теперь делать, Патрик?
И так беспомощно и по-детски прозвучал этот вопрос, что у принца защемило сердце.
– Будем пробираться к столице сами, - ответил он как можно тверже. – Не возвращаться же назад, - он усмехнулся. – Правда, у нас нет денег. Кольцо менять, - он вытянул из-за пазухи кольцо Крэйла, повешенное на шнурок нательного крестика, и грустно повертел его в руках, – опасно, выдаст с головой. Но… ладно, не зря же я целый год учился работать, - он снова улыбнулся. – Дрова колоть будем, воду носить… за еду, за ночлег. Не зима, теплой одежды не нужно. Одно только плохо – когда мы таким образом доберемся… - и вздохнул украдкой.
Налетевший ветер заставил обоих поежиться.
– Все бы отдал за то лишь, чтобы узнать, что там и как, - тихо проговорил Патрик. – Что творится в столице? Кто на чьей стороне? Чья это идея – с регентством? И… - он запнулся на мгновение, - и что, в конце-то концов, думает об этом моя дражайшая матушка.
– Патрик, - тихо спросила Вета, - за все это время вы ни разу не упомянули о матери. Почему?
Принц взглянул на нее, и горькая усмешка скользнула по его губам.
Мама предала меня, - глухо проговорил он.
– Знаете, Вета… мы ведь с ней всегда не особенно ладили. – Он опять помолчал, словно раздумывая, стоит ли решаться на откровенность. – Я еще маленьким был… так тосковал по ней, так мечтал сделать хоть что-нибудь для того, чтобы заслужить ее одобрение. Бог знает, почему, но теперь я понимаю, что она меня не любила никогда и теперь не любит. Я долго думал – отчего так вышло? Может быть, отец воспитывал меня не так, как ей хотелось, а может быть, она всегда мечтала о девочке… но ведь и Изабель никогда не была избалована ее вниманием и любовью. Порой мне казалось, что матушка никогда никого не любила – ну, наверное, кроме себя. Мы с Изабель жались друг к другу, потому что и ей, и мне так нужна была ласка. Потому и сдружились, наверное. Я люблю эту мелкую лисичку больше всех на свете, и теперь… мне страшно подумать, что могут сделать с ней, ведь она – тоже претендент на престол, пусть не прямо, через будущего наследника, но… Изабель уже достаточно взрослая, чтобы представлять собой реальную угрозу. Я боюсь за нее… оттого и тороплюсь так сильно.
А Август? – спросила Вета тихо.
Про Августа я вообще молчу, - полушепотом сказал Патрик. – Я не слишком привязан к нему, но… но мне жаль его. Несчастный мальчик. Теперь за его жизнь никто не даст ломаного гроша. Он жив до тех пор, пока он нужен им… а потом, что будет потом? Хуже всего, когда по вине взбесившихся взрослых страдают дети.
Принц помолчал, потом взглянул на Вету.
– Знаете, когда я понял, что я никогда не был нужен матушке? – спросил он полушепотом. – Когда сразу после ареста она пришла ко мне в камеру и сказала, что…. Она поверила в мою виновность – сразу, без всяких доказательств. Ей нужен был лишь повод. Я всегда был не таким, как ей хотелось, я был – плохим мальчиком, понимаете? Слишком шумным, слишком независимым, слишком требовательным, слишком еще Бог знает каким. Не таким, как ей было нужно. И самым удобным оказалось поверить этому – так легко и просто, так быстро. Мать – отреклась, мать – предала, Вета…
Он умолк. Вета робко погладила его по плечу.
– И поэтому когда ко мне - помните? – почти сразу пришли вы, Вета, я этому не поверил. Мать сказала, что не верит мне, а вы - что верите. Вы тогда вернули мне веру в себя и в то, что я все-таки не сошел с ума и правда не виновен в том, в чем меня обвиняли. Вы вернули мне – меня…
У нее загорелись щеки.
– Что вы, принц, - пролепетала девушка, - я всего лишь…
– Всего лишь вернули меня к жизни, - закончил Патрик. – Хотя именно от вас я тогда ожидал этого меньше всего.
Сердце ее томительно сжалось. Вот он, момент, в который можно сказать – все. Сказать, наконец, о том, что она носила в себе уже больше года. Вот прямо сейчас – протяни руку и коснись его руки.
«Вряд ли я смогу увлечься ею», - всплыли в памяти слова, произнесенные год назад. Как много они, оказывается, значат. Несмотря на все, что пришлось пережить, несмотря на то, что их связывала теперь чужая смерть и тайна. Вета смотрела в лицо принца, освещенное бликами пламени и понимала, что сказать ничего не сможет. И так же отчетливо понимала она, что дороже этого человека у нее нет никого на свете.