Сказка о спящей красавице
Шрифт:
– Света в этом коконе уже почти не осталось, – сказал Шиннау. – Хорошо, что она здесь. Эльхангон защитит её. Саннид, теперь надежда на тебя. Я не знаю, как, но ты должен разбудить её.
Я думала, у меня сердце остановится, когда остатки «льда» с лёгким сиянием испарились и рассеялись в воздухе. Она лежала передо мной в этой сумрачной пещере, на куске грубой кожи – нежная и беззащитная, словно цветок лилии, поникший без речной влаги. Тонкая рука, к которой я осторожно прижалась щекой, была прохладной.
– Дия, – прошептала я, гладя её шелковистые волосы. – Очнись.
Она была жива, но сердце её билось
Саннид навис над ней сияющей золотой горой. Я не знала, что он ей говорил, мысленно взывая к ней, но она не слышала. А если и слышала, то всё равно не могла вырваться из оков своего странного сна. Лурд лизнул ей лицо и руку, потом, шумно вздохнув, повернулся ко мне. Вид у него был виноватый.
«Боюсь, на этот раз я не могу ей помочь. Ты столько сделала, чтобы меня освободить…»
– И не жалею об этом, – сердито сказала я. – Ты тоже заслуживаешь нормальной жизни, а не заточения в какой-то проклятой субстанции, будь то лёд, застывший свет или что-либо ещё. Шиннау, сколько она сможет… без этого кокона?
Маной склонился над девушкой, послушал её сердце, потом знаком подозвал к себе несколько соплеменников. Они минут пять о чём-то тихо совещались – гномы вокруг спящей крепким сном Белоснежки.
– Жаль, но мы не можем дать ей амфу, – покачал головой один из карликов, кажется, ещё более старый, чем Шиннау. – Некоторых людей она спасает, но организм альдов отвергает амфу. Эта девушка хоть и полукровка, огненной крови в ней много. Мы не думаем, что она при смерти, но не уверены, что она так долго протянет. Судя по всему, в коконе она вообще не изменялась, и все её оболочки – от грубой, то самых тонких – в том же состоянии, как тогда, когда она оказалась в нём.
– А если её разбудить…
– Будет изменяться так, как если бы и не засыпала на двести пятьдесят лет. Не бойся, проснувшись, она не превратится в сморщенную старуху или полуистлевший скелет. Я даже думаю, что после этого кокона она будет стареть медленней, чем её ровесники.
– Если хочешь остаться здесь, воительница, мы устроим тебя в отдельной пещере, – обратился ко мне Шиннау. – Возможно, Санниду надо просто отдохнуть, и тогда он сможет помочь принцессе.
– Возможно, – сказала я, совершенно в это не веря. – Я хочу быть с ней рядом.
Нам отвели пещеру рядом с главным залом. Диану уложили на продолговатом каменном возвышении, устлав его кусками хорошо выделанной кожи. Для меня устроили ложе в углу. Сказали, где можно вымыться, где взять еду и питьевую воду. Помещение, служившее саху кухней, было неподалёку – сперва прямо по коридору, потом направо. А если свернуть налево, начинались ступеньки, ведущие вниз, в пещеры для омовения и всего прочего, что делают в уединении, как деликатно пояснили мне здешние обитатели.
Шиннау уговорил меня что-то съесть. Я даже не чувствовала вкуса этой пищи. Не помню, сколько я сидела, глядя на Диану. Мне казалось, я не видела её целую вечность. Если ей вообще не суждено проснуться, я готова умереть, сидя рядом с ней и глядя на неё. Больше нас никто не разлучит. Никто и ничто. Наверное, многие скажут: «Это малодушие, ты молода, здорова, и перед тобой целый мир…» Но что поделаешь, если сейчас весь мой мир уместился в этой пещере, где среди загадочно мерцающих камней спит золотоволосая принцесса. Она и есть мой мир.
Пришёл Саннид, ещё раз попробовал мысленно связаться с ней. Потом задремал у входа в пещеру. Меня тоже клонило в сон, но я боялась уснуть. Боялась, что, стоит мне закрыть глаза, как она исчезнет. Я и раньше этого боялась. А потом потеряла её.
Чтобы чем-то себя занять, я осторожно вытащила меч из висящих у неё на поясе ножен. Прекрасный лёгкий клинок из серебристого металла. Я видела такие у альдов на Пандионе. Меч из тонгинита – металла, который обретает особую силу только в руках альти-лурду. На лезвии были выгравированы три знака. Я поняла, что это её имя – Дия.
«Зря ты борешься со сном, – сказал Саннид. – Тебе надо отдохнуть…»
Его шерсть сияла в свете мерцающих камней всё сильней и сильней. Вот она уже стала ярче золота, вокруг посветлело, а сам лев рос, превращаясь в гиганта с гривой, подобной солнечным лучам. Стены пещеры раздвинулись, а потом и вовсе исчезли. Я оказалась посреди пустыни, а огромный лев возвышался надо мной, постепенно растворяясь в золотом сиянии. Вскоре остался лишь его лик, окружённый лучами яркого света, – не звериный и не человеческий. Лик божества, дающего нам ласковое тепло, но в гневе способного спалить всё живое.
– Ты нашла её, дочь Сехмет [20] ! – сказал непонятно откуда взявшийся Аменемхет. – Я знал это.
– Нашла, но не спасла. Бессмертный укрепил её тонкие тела, но эту оболочку не вернуть. Она сгорела! Я не знаю, что делать. Голова уже распухла от всяких дурацких легенд и пророчеств. Последнее из них гласит, что её должен спасти божественный лев. Её лурд, который уже однажды спустился с небес и спас её, а заодно весь её народ – альти-лурду. Я нашла этого льва… Вернее, не льва, но… Он и есть тот лурд, о котором рассказывает легенда Хангар-Тану. Он не помог. Никакой божественный лев не спасёт её!
20
Сехмет (букв. «могучая») – львиноподобная богиня войны и палящего солнца, дочь Ра, называемая иногда Око Ра. В некоторых областях Египта отождествлялась с богинями Баст, Тефнут, Хатхор, Мут.
– Спасёт! Легенды становятся былью, если в них верят. Ты спасёшь её, Теодора, – голос Аменемхета изменился, и сам он изменился, превратившись в Гедеона Фалкао. – Ты спасёшь её, Теодора Лайен.
Он повторил моё имя с нажимом и исчез, растворившись в солнечном мареве, а вместо него появился лев – огромный, с пламенеющей гривой. Прекрасный и страшный одновременно. В какой-то момент мне показалось, что он хочет на меня наброситься, но он лишь окинул меня презрительным взглядом и пошёл прочь.
– Постой! – я кинулась за ним следом. – Спаси её! Если хочешь – убей меня, но только помоги ей!
Я бежала за ним, падая и задыхаясь от горячего песка, который пустынный ветер швырял мне в лицо. Лев наконец смилостивился и остановился. И лёг, словно дожидаясь, когда я к нему подойду. А когда я подошла, передо мной был каменный сфинкс. Между его огромными лапами зиял вход в погребальное святилище. Я подняла голову и как будто встретилась взглядом с самой собой. Каменный сфинкс смотрел на меня. Сфинкс с моим лицом.