Сказка о золотой горе
Шрифт:
Только спрятался Иван-царевич, как Вихорь прилетел. Запомнил царевич матушкины речи и все сделал, как по писанному; не выпустил он палицы из крепких рук, а как Вихорь на куски рассыпался, куски сжег и пепел в землю зарыл, а с палицей к матери вернулся.
Пошли они из хрустального царства; по дороге заходили в золотое и серебряное; освободил Иван-царевич обеих девиц, а львов и тигров выпустил.
Вот пришли они с царевнами к тому месту, где Иван-царевич
— Не найдется ли в яичках холста?
Повертели яички, открыли и давай холст вытягивать: вышло холста видимо-невидимо. Сшили его и серебряную царевну на нем с горы спустили. Подняли холст на гору, глядь, а на нем братья написали, что внизу дожидаются. Спустили золотую царевну, а потом и царицу. Только она на землю спустилась, как царевичи холст отрезали и в обратный путь собрались. А матери велели царю сказать, что не Иван-царевич ее освободил, а старшие сыновья.
Собрался Иван-царевич спускаться, потянул холст, видит — отрезали. Закручинился он и пошел назад в хрустальное царство. Пришел во дворец, сел на место матери и давай от скуки палицу из одной руки в другую перебрасывать. Вдруг что-то зашумело и встал перед ним Вихорь:
— Что тебе нужно, Иван-царевич?
— Да что? — говорит царевич, — как мне теперь на землю сойти? Хоть век здесь вековать.
Только он это вымолвил, как Вихорь мигом его подхватил и на землю перенес.
Пошел царевич домой. Идет, не торопится, тяжкую думу думает. Встречается ему сапожник.
Говорит ему Иван-царевич:
— Дядя, а дядя! Возьми меня в работники.
— Что ты, братец! — говорит сапожник. — Разве я хозяин? Что заработаю, едва кормиться хватает. Где уж мне работников держать. Вот я какой богач!
— Ничего, — отвечает царевич, — возьми, дядя! Я без жалованья пойду.
Стал Иван-царевич жить у сапожника. Работает так, что хозяин только дивится. Шьет такие башмаки, какие на Золотой горе видел; покупают их у сапожника нарасхват. А царевичу-то волшебная палица помогала.
Начал народ о сапожнике поговаривать; дошел слух и до царицы (она к тому времени уж домой вернулась). Велела она позвать сапожника и заказала ему 12 пар башмаков в одну ночь приготовить.
Пришел сапожник домой и сидит хмурый, ни на кого не глядит.
— Что ты, хозяин, пригорюнился? —
— Как мне не горевать? — говорит сапожник. — Велела мне царица 12 пар башмаков к утру приготовить, а мне и пары-то таких в неделю не сделать!
— Полно, хозяин, — говорит царевич. — Помолись-ка Богу, да ложись спать: утро вечера мудренее.
Вышел он на двор, перебросил палицу из руки в руку и сказал, чтобы были готовы 12 пар башмаков.
Утром отдал он хозяину готовые башмаки, а тот, веселый, пошел во дворец заказ отдавать.
Посмотрела царица на башмаки, потом на сапожника и спрашивает:
— Сам ты работал?
— Сам, да еще работник помогал.
Подумала царица.
— Ну, — говорит, — сшей ты мне к завтрашнему дню 12 пар платьев.
Испугался сапожник. — Помилуйте, — говорит, — как я сошью? Я ведь сапожник, а портняжного ремесла не знаю!
— Не разговаривать! Чтоб к утру были платья готовы!
Совсем опечалился сапожник. «Ну, — думает, — пропала моя головушка! Теперь уж никто не поможет». Приплелся он домой и все работнику рассказал. Опять его утешил Иван-царевич и спать послал. Утром проснулся сапожник, а платья готовы, да такие, что глаз не отведешь.
Обрадовался сапожник, понес заказ, а царица только поглядела на платья и новый приказ отдает: в одну ночь против дворца церковь выстроить, а к ней чтобы хрустальный мост шел, весь бархатом устланный.
И тут выручил сапожника Иван-царевич: выросла в одну ночь церковь всем на диво и к ней мост хрустальный, бархатом устланный. А утром послал царевич хозяина вколотить последние гвоздики.
Видит царица, что ничего ей так не добиться, хоть и ясно, что дело не спроста. И приказала она сапожнику работника к ней прислать.
Пришел Иван-царевич во дворец, провели его к царице. А у той как раз царевна из золотого царства сидела; с ней уже старший брат, Димитрий-царевич, помолвлен был. Увидала она Ивана-царевича, кинулась ему на шею:
— Вот он, — говорит, — мой настоящий жених!
Тут сразу все и открылось: все хитрости старших царевичей на свет вышли. Разгневался на них отец и прогнал из своего царства. А Иван-царевич на своей невесте женился, и зажили они припеваючи.
1913