Сказка Пикарот

Маленький Пикарот сидел у окошка и смотрел вдаль. Дремучие леса стояли стенами, широкие луга стелились коврами, а голубое озеро, как зеркало, отражало солнечные лучи.

Был рассвет, и солнце поднималось выше и выше, освещая все вокруг. Он сидел и думал, кем хочет стать. Но ничего не придумал. В замке, где они жили, было тихо. Все еще спали.

Пикарот такой застенчивый и немного замкнутый, был небольшого роста, на маленькой шее сидела довольно большая голова. Его лицо почти всегда грустное, рот похож на перевернутое сердце с хвостиком. Со стороны казалось, что он всегда в печали.

Каждый день он находился в своей большой комнате и читал. Книги ему покупали родители – папа Бубанос и мама Червоглазка. Еще у него был младший брат Крестеух, он весельчак и задира. Бегая по замку целыми днями, он придумывал себе новые игры и забавы.

Огромный, волшебный замок стоял за озером, в нем все было необычайно красиво. Стены, полы и потолок сложены из разноцветных прямоугольников. В какие-то из них можно было даже зайти и попасть в другую комнату. Длинный мост вел к нему, но двери открывались не всем. Перед входом находилось зеркальное окошко, в него нужно было смотреть, чтобы черты лица распознал волшебный замок. Но если лицо неизвестное, величественные двери не открывались. Внутри красовались большие залы, спальни и столовые. Там, где стены переворачивались, стояли тайные двери, которые вели в необычные комнаты.

Мама Червоглазка целыми днями любовалась в жемчужное зеркало. Она постоянно думала о том, как стать еще красивее. Её глаза были в форме сердец, что делало ее очень обворожительной.

Папа был покладистый и милый, его нос какой-то интересной формы, напоминал ромб. Он любил свою жену и выполнял все ее капризы.

Пикарот не часто выходил из комнаты. По утрам он должен был приходить в столовую на завтрак. Медленно он брёл по залам туда, где собиралась вся семья.

Пока слуги подавали на стол, все рассаживались по местам. Во главе стола сидела мама и говорила:

– Я решила сделать себе волосы еще длиннее, и чтобы они были розового цвета, а не белого. Белый мне уже надоел. Я думала, что белый – это цвет чистоты и благородства, но он оказался очень скучным. Да! Я хочу розовый!

Бубанос спросил:

– Но, милая, где же взять длинные, розовые волосы?

– Где хочешь! – сказала жена.

– Хорошо, – ответил муж.

Бубанос был очень добрый. Любил детей и Червоглазку. Его лицо обычно выражало спокойствие, а мудрость брала верх над всеми переживаниями и тревогами.

Пикарот не понимал мамины капризы: ведь она и так очень красива. Её глаза были в форме сердец, а красивые брови возвышались над ними. Она действительна выглядела очаровательно и молодо.

Пригнувшись к тарелке, Пикарот молча ел: он старался не участвовать в беседах. Его волновали совсем другие вопросы. Кроме чтения книг, еще он любил играть на фортепиано, в музыке он словно растворялся. Родители любили слушать его игру.

После еды его вновь просили сыграть, и когда он прикасался к клавишам, все вокруг затихали, конечно, кроме Крестеуха. Он бегал по залу и дурачился. Его уши были в форме клевера, и нужно подметить, они ему очень шли. Ведь он смешной весельчак.

Пикарот играл виртуозно, он немного открывал рот во время игры и выглядел загадочно и немного глупо. Но разве выражение лица может показать то, что скрыто в глубине души? Он мог часами играть на фортепиано, и мысленно переносился в свой мир. Он летал в облаках, садился на тучку и листал свою любимую книгу. Там он был один. Видимо, ему нравилось одиночество.

Крестеух кувыркался недалеко от фортепиано, а родители сидели в креслах и наслаждались мелодией.

– Слуги! – сказала мама.

– Да, госпожа? – Спросил слуга.

– Сходите сегодня в город и на главной площади объявите, чтобы все парикмахеры округи принесли мне самые лучшие длинные волосы, но не простые, а с розовыми и фиолетовыми оттенками. Конечно, за хорошее вознаграждение! Пусть приходят через три дня, к полудню.

– Хорошо, – ответил слуга.

Пикарот закончил играть и ушел. Закрывшись в комнате, он искал карандаши. Музыка его так вдохновила, что ему захотелось отразить что-то на бумаге. Он медленно создавал ноты и пририсовывал им глаза. Такие друзья ему были по душе, жаль, разговаривать они не могли. Хотя ноты получились как живые. В голове еще играла музыка, и мысленно он улетел на облачко. О, как он любил там сидеть! Когда Пикарот погружался в фантазии, его лицо преображалось и излучало счастье. Но один он пробыл недолго. Чуть позже к нему прилетели живые ноты, и от них исходила знакомая мелодия. Ноты присели на облачко. Музыка так и играла, это и была новая мелодия, которую недавно придумал Пикарот.

– Вы запомнили ее? – спросил Пикарот у нот.

– Конечно! – сказали они хором. – Это замечательная мелодия!

И они начали все вместе прыгать на белом облачке. Облако было такое воздушное: пружиня на нем, все подлетали вверх и смеялись. Наконец-то Пикарот был открыт и весел – ему было хорошо.

Затем постучали в дверь. Пикарот сидел напротив своего рисунка с открытым ртом – и в этот же миг он очнулся. Вернувшись из мира своих фантазий, он спросил:

– Кто там?

– Открывай! Давай играть! – сказал Крестеух.

Пикарот не очень любил играть с братом: он был младше, да и интересы у них разные. Но неутомимый братик стучал без устали. Пикарот подошел к двери и посмотрел в два глазка, затем сработал электронный механизм, – и прямоугольная дверь чуть приоткрылась.

Крестеух пнул ее ногой и проскочил в комнату брата. Дверь вертелась, вертелась, вертелась, пока не остановилась. Двери в замке были словно вертушки.

– Что ты делаешь? – спросил Крестеух.

– Я рисовал – вот! – и Пикарот показал свой рисунок.

– Фу, как скучно – разве это рисунок? А где лошадка или дельфин? Давай нарисуем их вместе?! – говорит брат.

– Ну, давай. Хотя я больше люблю рисовать другое, – сказал Пикарот.

– Я вижу, но это не то. Бери голубой карандаш и рисуй мне дельфина. А я нарисую волшебную, серебряную лошадку. У тебя же есть серебряный карандаш? – спросил Крестеух.

– Серебряного нет.

– Но что же делать?

– Не знаю.

Крестеух не знал, где взять серебряный карандаш, и начал кувыркаться на полу – то в одну сторону, то в другую. Он долго кувыркался и ударился об стену головой. В эту же секунду часть стены приоткрылась, – видимо, это была какая-то дверь.