Сказка про Алю и Аля
Шрифт:
— Друзья мои, — заговорил Поэт, — сейчас мы спустимся в подземелье. Неведомые опасности могут подстерегать нас на каждом шагу, поэтому первыми пойдем мы с Художником и Полифилий, у которого мощный клюв. За нами будут следовать Аля, Фонарщик и Горластик. Я думаю, что Факел должна нести Аля: ведь именно в ее руках он уже дважды спас нас… Помните: мы последние защитники Города Больших Фонарей. Помощи ждать неоткуда. Мы должны победить! — с этими словами Поэт и Художник обнажили свои мечи.
Лишь только отряд вступил под Старую Башню, Факел разгорелся сильнее. Яркими всполохами он выхватил из тьмы вход
— Каким же должен быть паучок, соткавший такую паутинку? — пошутил Поэт и поднял свой меч над головой.
В ту же секунду из-под кровли Башни на голову Поэту с устрашающим чмоканьем прыгнул огромный Каракур и стал проворно опутывать пленника. Художник бросился на помощь, разрубая паутину мечом. Полифилий изо всех сил долбил Каракура своим клювом, но паучья кожа была толстой и непробиваемой, как броня.
Неизвестно, чем бы окончился этот поединок, если бы не Аля. Девочка подбежала к Каракуру и ткнула в паука пылающим факелом. Ослепленный паук отпрыгнул от огня и с шипением попятился в темное подземелье.
— Спасибо, Аля! — едва переводя дух, поблагодарил девочку Поэт. — Премного благодарен!
— Если бы не ты, то мне бы не поздоровилось. Чуть не угодил на обед к этому мерзкому существу. Не иначе, он принял меня за муху…
Все улыбнулись шутке Поэта.
— Но у этой мухи оказалось жало! — заметил Художник. — И пауку это не понравилось. Спасибо нашему светозарному Факелу!
Храбрецы прорубили проход в паутине и двинулись в глубь подземелий. Угрожающе шипя, перед ними пятился ослепленный Каракур, спасаясь от преследовавших его людей. Паук отступал перед огнем факела, уводя маленький отряд храбрецов под землю. У Каракура уже не было никакого желания защищать крепость совы Брынзы.
А в это время Аль и его друзья ожидали, пока Мохнатый проголодается. Ждать пришлось недолго. Очень скоро Мохнатый взмолился:
— Все, больше не могу! Я готов съесть, что угодно, даже эту скользкую мокрицу — осьминога.
— Тогда в путь, друзья! — скомандовал Аль.
Голубой дельфин Грэм вначале с недоверием отнесся к Мохнатому. Ему казалось, что такой гигант не сможет достаточно быстро передвигаться в воде. Но скоро дельфин убедился, что Мохнатый плавает не хуже его самого. В родной водной стихии зверь чувствовал себя увереннее, чем на суше. Ведь не зря он вырос в океанских глубинах.
Недалеко от логова Волосила Мохнатый опустился на дно. Глядя на него, можно было подумать, что это огромный подводный утес. Грэм же поплыл к тому самому месту, где в прошлый раз видел осьминога. Ему пришлось несколько раз проскользнуть туда и обратно, прежде чем из-под воды показались толстые щупальца. Осьминог Волосил словно чувствовал засаду и не хотел вылезать из своего убежища. Но дельфин не унимался. Он умудрился подплыть так близко, что шлепнул хвостом по лбу затаившегося осьминога. Подобная дерзость вывела Волосила из равновесия. С налитыми кровью глазами он погнался за Грэмом, который плыл как раз к тому месту, где спрятался Мохнатый. Пропустив дельфина, Мохнатый поднялся со дна. Так ничего и не сообразив, на всей скорости Волосил влетел
После своего неудачного нападения на отряд горожан Заика сослепу забрался в какой-то дом и забился там в самый темный угол. В темноте глаза филина скоро прозрели, но ему очень не хотелось вылетать из своего убежища. Однако Заика изрядно проголодался, и голод придал ему сил и храбрости. На этот раз отыскать мышей было так трудно, как никогда. Все они попрятались, как и он сам. Но чуткое ухо филина Заики улавливало малейшие шорохи, а его крючковатые лапы беспощадно извлекали мышей из самых потаенных щелей. Сегодня Заика был очень сердит и от этого съел мышей вдвое больше обычного.
С трудом махая отяжелевшими крыльями, обожравшийся принц тяжело полетел к Башне. Здесь он долго собирался с силами, прежде чем взлететь наверх. Заике удалось подняться лишь до стрелок башенных курантов.
«Остановлюсь и подремлю нынче здесь», — решил Заика, усаживаясь на большую горизонтальную стрелку часов. Ему было невдомек, что стрелки, отсчитывая время, беспрерывно движутся. Заика сразу уснул. И когда минутная стрелка стала клониться вниз, он не удержался и камнем упал на мостовую.
Не успев проснуться, филин испустил дух. Само время стерло с лица Земли злосчастного отпрыска совы Брынзы.
В это время Аля и ее друзья, преследуя паука, все углублялись в подземелье. Они совсем забыли, что в лабиринтах пещер легко заблудиться. Повсюду срывались со стен летучие мыши, но тут же шарахались в темноту от света факела.
— Надо бы оставлять заметки на обратный путь, — раньше всех опомнился Художник. — Подземное Царство — не шутка!
— Раньше бы подумал! — отозвался Поэт. — А теперь остается только надеяться на удачу.
Погоня за Каракуром продолжалась уже несколько часов, когда впереди послышались человеческие голоса.
— Да ведь это же те, кого мы ищем! — воскликнула Аля.
И тогда все закричали что было сил.
— Горластик, кукарекаешь ты залихватски! — съязвил Поэт. — Мне даже показалось, будто мы не в Подземном Царстве, а в курятнике.
— Будь я сейчас в курятнике, я запел бы намного громче, чем вы представляете. Там я чувствую себя несколько увереннее, чем под землей. Увы… — глядя на каменные стены, Горластик сокрушенно покачал своим высоким гребнем.
А между тем человеческие голоса звучали уже совсем рядом…
Вжимаясь в своды пещеры, Каракур затаился в темноте. Дальше отступать было некуда: сзади и спереди приближались к пауку люди. А преследователи от радости, что горожане наконец-то нашлись, совсем забыли о нем и ушли вперед. Только Поэт замешкался, и когда он остался один, Каракур в другой раз набросился на него. Он быстро спеленал Поэта паутиной, так что бедный стихотворец не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. И снова Художник и Полифилий, вовремя спохватившись, бросились ему на помощь. И это было как нельзя кстати: Поэт уже задыхался в путах Каракура.