Сказка Ветра

Солодкова Татьяна

– Зуб болит?
– с ходу спросил я.

Он непонимающе уставился на меня:

– Откуда ты знаешь?

– Щека припухла, - соврал я.

– А-а. Вот черт!

– Ничего, пройдет, - заверил я, собираясь это "пройдет" устроить.

Сашка отмахнулся, хотя зуб у него болел порядочно.

– Поговорим?
– предложил он.

– Поговорим, - кивнул я.
– Проходи.

Пока Ухо снимал куртку, я решил сходить в свою комнату и проверить, все ли убрал Иосиф Емельянович.

– Давай скорее, - поторопил

я Сашку и, проходя мимо, словно просто так, хлопнул друга по плечу. Окна были открыты, и я понадеялся, что Сашка не удивится проскользнувшему ветерку. Он ничего не сказал. А я, довольный тем, что вылечил ему больной зуб, прошел в свою комнату.

В комнате был идеальный порядок. Емельяныч постарался на славу. Интересно, когда это он умудрился даже пыль стереть с книжных полок?

– Спасибо, - прошептал я.

– Пожалуйста, - донеслось из-под кровати.

В этот момент подошел Сашка. Он даже присвистнул, оглядев внутреннее убранство.

– Если верить в то, что признак творческого человека - беспорядок в его жилище, то ты, дружище, завязал с творчеством, - прокомментировал он.

– Да разве ж это порядок?

– А то. У меня так в лучшие времена не бывает. А ты, смотрю, прям чистюля.

– Да это бабушка прицепилась, чтоб мы со Светкой уборкой занялись, - я уселся на кровать.
– Пришлось удовлетворить ее требования…

– Ты не рад меня видеть?
– вдруг, перебив, резко спросил он.

"Нет. Не теперь…"

– Ну что ты? Рад. Это ты бросил трубку, когда мы разговаривали по телефону, - избрав лучшей защитой нападение, начал я.
– А я очень даже рад, только буду радоваться еще больше, если ты не станешь терроризировать меня вопросами.

– Ты неделю не появляешься на занятиях, - напомнил Сашка.
– Сколько это будет продолжаться?

– Не знаю, - честно ответил я.

– Так в универ ты не собираешься?
– уточнил он, недоверчиво сверля меня взглядом.

Я покачал головой:

– В ближайшее время точно нет. Я занят.

– По телефону ты сказал то же.

– Может, сядешь, - предложил я.
– У меня уже шея болит.

Он плюхнулся на стул и гневно воскликнул:

– Какого черта ты уходишь от ответа?!

– Я не ухожу!

– Уходишь!
– он наклонился вперед и, понизив голос, более спокойно спросил: - Чем ты занят?

– Я работаю, - на этот раз это была чистая правда.

Похоже, Сашка это почувствовал и задал вполне логичный вопрос:

– Где и кем?

Честное слово, мне захотелось ответить, что в борделе проституткой по вызову. Но я осадил себя, прекрасно понимая, что мой собеседник в данный момент на шутки не настроен.

– Я не могу сказать, - подумав, произнес я.
– Мне дали работу на условиях неразглашения. Если я кому-то расскажу, меня уволят.

Бардаков нахмурился.

– Брось, разве я кому расскажу?

– Я дал слово, - безаппляционно ответил я.

– Ладно, - он сдал назад и снова начал строить логическую цепочку.
– Я понимаю, слово - это нечто важное. Но учеба? Диплом? Образование? Тебе же нравилось учиться. Неужели тебе платят так много, что работа заменила все и… и друзей?

Платят… Ха! Да, мне несколько раз давали деньги, но совсем немного. Мне было даже неловко брать их у Захара и остальных. Но ведь это действительно была моя зарплата. Кроме того, откажись я от этих денег, нам не на что было бы жить, ведь я не успевал не только учиться, но и работать.

– Платят мне достаточно.

– А зачем врал про девчонку?

– Не хотел говорить о работе.

Он пожевал губу.

– Даже так… Ладно. А тот тип у крыльца на черной "Волге"?

– Мой работодатель. Саш, это допрос? Я не обещал тебе чистосердечного признания, я не преступник. Ты мне не доверяешь или поверил моей бабушке, что я наркоман?

– Я ничему не поверил, - возразил Бардаков, и я заметил, как его внимательный взгляд обшаривает мою скромную обитель.
– Просто я, как каждый уважающий себя журналист, сперва хочу собрать информацию и только потом делать выводы.

– А зачем тебе делать эти самые выводы?

– Ты мой друг, я хочу знать, что с тобой происходит. Ты же любил учебу, так почему же теперь она ничего не значит? А твоя бабушка? Она знает, что ты не появляешься в университете?

Нет, ну, мне, конечно, понятно, что друг переживает за меня. В другое время это даже приятно. Однако, когда забота начинает превращаться в опеку и даже почти слежку, это злит. Тем более, если вследствие этой слежки "следователь" может нарыть то, чего не стоит "нарывать".

Я вскинул голову.

– А ты хочешь ей об этом поведать?

Он, наконец, оторвал взгляд от обстановки и посмотрел на меня:

– Ты же знаешь, что нет. Я просто беспокоюсь.

И его взгляд снова полетел по кругу.

– Эй!
– не выдержал я.
– Желтая пресса, ты не статью обо мне пишешь! Хватит искать на меня компромат!

– Кажется, это ты мне советовал ничего не выпускать из вида.

– Мало ли, чего я советовал!
– возмутился я.
– Это на меня не распространяется. Послушай, ну не могу я тебе рассказать о своей новой работе. Хочу, но не могу.

Он поморщился.

– Ты что, секретный агент?

– Хуже, - вырвалось у меня, а у Сашки глаза на лоб полезли.

– Как - хуже?!
– выдохнул он, и вдруг его взгляд упал на мою руку. При своих домочадцах я поворачивал кольцо камнем вовнутрь, но так как я учил весь день в своей комнате, то автоматически крутил колечко вокруг пальца, а потом просто-напросто совершенно о нем забыл.
– А это что еще?

– Что?
– прикинулся я дурачком, коим я в тот момент себя и чувствовал.