Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны
Шрифт:
Сан Саныч украдкой шепнул Евгению на ухо:
– Они с нашим капитаном стоят целой армии и госпиталя в придачу!
– Если б мы с тобой ещё б на Академию наук потянули… сам чёрт бы не страшен!
Славко был немало удивлён и радостно оживился, когда узнал, что на борту корабля сам открыватель Анастасии, а также её земная симпатичная тёзка, и что корабль носит имя Визбора. Славко даже знал несколько его песен. Их часто пели русские добровольцы, воевавшие с ним бок о бок. Тут же спели две из них – “Домбайский вальс” и “Зато мы делаем ракеты…”. Потом он спел под гитару несколько сербских военных песен,
Два дня просидели, не выходя наружу – радиация. Капитан и Славко сразу нашли общий язык, подолгу беседовали одни. Капитан стал налаживать какие-то приборы. Сан Саныч и Евгений взялись за компьютер, но он плохо работал – сырость, а может, повлияли мощные электромагнитные импульсы, излучаемые во время взрывов – попортили тонкую электронику.
Туман начал нехотя отступать под действием холодного ветра со стороны берега, а море стынуть. В поверхностном слое воды температура упала до одиннадцати градусов. Повалил грязный радиоактивный снег. Работающее орошение помогало быстро от него избавляться. Только пришлось снизить напор воды для экономии горючего.
Где-то поблизости проснулся вулкан. Громовые раскаты и содрогание моря ощущались постоянно. Одно время казалось, что рядом начали падать вулканические бомбы, но скорее, это был результат разыгравшегося воображения. С помощью телекамеры определить направление на вулкан не удавалось. Похоже, вулканов было много. Сильнее всего грохот был с двух направлений, между ними было градусов девяносто углового расстояния. Капитан сделал предположение, что левая сторона – это вулканы активной области архипелага Кикланды, до которой было менее двухсот километров. Следовательно, Юг был в той стороне. Правая сторона могла грохотать за счёт активизации вулканической деятельности на разломе литосферы, проходившем вдоль западной части Греции. Стало быть, в той стороне был Запад. Больше ориентироваться было не по чему. Радиосистемы и компаса не работали, ни Солнца, ни звёзд не видать. Главное, что на глубине!
Запасы пресной воды подходили к концу, а никакого льда ещё не было. К снегу по понятной причине даже прикасаться было невозможно. Капитан запустил самодельную опреснительную установку. Воду забирали с глубины метров двадцать – насколько позволила длина шланга с привязанным на конце грузом. За каждый день набиралось около ста литров пресной воды. Этого было достаточно. Даже создавался небольшой запас.
Здесь, на больших глубинах огромные массы воды медленно отдавали своё тепло в атмосферу. Поэтому лёд должен был встать позднее, чем у берега, да и волнение препятствовало льдообразованию.
Собрались на совет обсудить дальнейшие действия. Главный вопрос – где встать. Поближе к людям или наоборот? Капитан и Славко высказывали мнение, что, скорее всего, опасаться придётся людей. Экипажу “Командора” пока от людей ничего не надо, а вот запасы корабля кому-то могут приглянуться. Решили встать в самом глубоком месте, равноудалённом от ближайших берегов примерно на пятьдесят километров. Пешком по льду и торосам это не так уж мало. В ледяной пустыне легко затеряться.
Долго изучали карты, чтобы не оказаться на предполагаемых ледовых трассах. С высоты глаз пешехода надстройки “Командора” видны километров с двенадцати при ясной погоде.
Чтобы надёжно затеряться, места было маловато. В этом районе проходила морская трасса из порта Салоники в Дарданеллы и в южную часть Эгейского моря. Станут ли поддерживать трассу ледоколами? Впрочем, где они тут, ледоколы-то? Этого, пожалуй, не стоило опасаться.
Через два дня ветер стих, а затем задул с северной стороны. Резко похолодало. Грянул настоящий мороз. Началось обледенение. Водяные брызги от набегавших волн мгновенно замерзали на металле корабля. Он превратился в ледяную сосульку.
– Аврал! – капитан поднял мужчин. – Хватай ломы, лопаты, бей, круши…
Начались тяжёлые работы по скалыванию льда.
– Помнится, вот так же маялись первопроходцы Северного Ледовитого океана, – начал Сан Саныч, махая кувалдой.
– А не переименовать ли наше море в Средиземное Ледовитое? – подхватил Женька.
Дело осложнялось высоким уровнем радиации. Работали попеременно, в противогазах и защитной одежде. Кувалдами и ломами били по корпусу, надстройкам и мачтам. Отколотый лед лопатами счищали за борт. Начали выбиваться из сил. Капитан принял решение двинуться на север против ветра, дойти до кромки льдов или до берега, чтобы прекратить обледенение, грозившее массой нарастающего льда перевернуть судно.
Через два часа хода волнение стало стихать, а ещё через несколько минут под форштевнем захрустел лёд. Корабль носом врезался в ледяное поле и вскоре остановился. Обледенение прекратилось.
Капитан медленно отрабатывал задним ходом, следуя за ледяной кромкой, продвигавшейся к югу, чтобы невзначай не остаться вмороженным в лёд в незапланированном месте. Через сутки решили, что заданный район стоянки достигнут, капитан застопорил машины. Корабль очень быстро оказался сначала в ледяной ванне, а затем вмёрз.
Уже через четверо суток лёдяной панцирь, сковавший море, был не менее двадцати сантиметров толщиной и быстро креп. Несколько раз лёд ломался и растрескивался от волн цунами, приходивших от далёких землетрясений, но на обжигающе холодном ветру мгновенно схватывался вновь.
Столбик термометра опустился ниже тридцати градусов мороза и медленно полз вниз!
Юра высказал вслух свои опасения, не будет ли корабль раздавлен льдами как “Челюскин”. На это капитан с довольной улыбкой разъяснил, что форма подводной части корабля и развал бортов таковы, что судно не может быть раздавлено льдами. Оно будет всё время выдавливаться вверх, пока не окажется как в люльке, когда толщина льда превысит метр-полтора. Катер рассчитан на российские условия и зимовку во льдах.
– Надо снять шапку перед теми, кто проектировал этот славный корабль! Даже в такой мороз! – воскликнул Юра. – Я вообще удивляюсь, как он выдержал всё, что было.
– Он же создавался для войны, причём, в пятидесятые годы – спроектирован на совесть и построен на славу, – добавил капитан. – А на войне, наверное, и похуже.
Главные двигатели не работали. Постоянно молотил малый вспомогач. Система водяного охлаждения всех двигателей была закольцована, и он не только снабжал теплом и электричеством помещения корабля, но и постоянно прогревал остальные неработающие двигатели, чтобы те не разморозились.