Шрифт:
ВОЛШЕБНЫЕ ФАНТАЗИИ СЕРЬЕЗНЫХ ЛЮДЕЙ
Литературная сказка, как правило, имеет источником народное творчество. Этот факт установлен и научно доказан. Впрочем, нужны ли доказательства? Творческая история многих выдающихся сочинений отчетливо свидетельствует о наличии генетических связей сказки и фольклора. Временами означенная связь возникает как следствие «жизненного обстоятельства» и носит, так сказать, «домашний» характер. Всякому школьнику, например, известно, что у Пушкина была няня Арина Родионовна, которая пересказывала ему русские народные сказки (про царя Салтана, про попа и Балду и т. п.). В результате этих домашних обстоятельств
В других случаях писатели осознанно занимались собиранием народных сказочных сюжетов и образов, имея в виду придать им литературную форму или как-либо иначе использовать в собственном — творчестве. Так поступали Шарль Перро, братья Гримм, Ханс Андерсен и многие другие, менее прославленные сказочники. Здесь уместно заметить, что литературная сказка далеко не всегда соотносится с фольклорным источником напрямую. Бывает, что литературная судьба народной сказки сама по себе приобретает почти, сказочные очертания, и плавание её в океане мировой словесности оказывается исполнено почти фантастических приключений. Но это особый предмет, которого нам ещё придется коснуться впоследствии. Пока же согласимся с утверждением специалистов, что возникновение и развитие сказочных жанров во всякой литературе предполагает наличие национальной фольклорной традиции, тем более что даже самый общий взгляд на опыт великих «сказочных» держав убеждает нас в состоятельности этого утверждения.
Согласившись принять мысль о генетической связи литературной сказки и фольклора, мы непременно должны указать, что связь эта не может рассматриваться как абсолютно универсальная и прямолинейная. В данном случае оговорка эта, как увидит читатель, имеет принципиальное значение, поскольку речь у нас пойдет о сказках американских писателей, появлявшихся в условиях почти полного отсутствия американского национального фольклора и слабой развитости фольклора регионального. Ситуация несколько необычная, но вполне объяснимая, ибо возникает она как прямое следствие особенностей формирования американской нации и национальной культуры.
Американская культура не есть культура коренного населения страны. Духовная жизнь индейских племен, их обычай, обряды, народнопоэтическое творчество, прикладное искусство составляют до смешного малую часть культурной истории Соединенных Штатов. Время от времени жизнь индейцев Северной Америки привлекала к себе внимание этнографов, историков, писателей, пытавшихся осуществить, в доступных им пределах, научное или художественное исследование «индейского фактора» в жизни страны.
Были даже достигнуты определенные успехи — можно вспомнить труды Скулкрафта, «Песнь о Гайавате» Лонгфелло, куперовские романы о Кожаном Чулке и другие научные и литературные сочинения. Но отношение американцев к истории и культуре индейских племен всегда характеризовалось отчужденностью: то была чужая, недоступная пониманию культура. Так оно повелось изначально, так (или почти так) остается по сей день. Судьба индейцев вызывает сегодня сочувствие и, может быть, сожаление у большинства американцев, но все равно это — чужая судьба. От языка и культуры индейских племен в национальной жизни Америки осталось немногое: географические названия, наименования животных и растений и некоторые элементы прикладного искусства. В языке американцев сохраняется незначительное количество индейских слов, приобретших, по большей части, новый смысл. И это всё. Следовательно, нас не должно удивлять, что фольклор коренного населения Америки не стал питательной средой для национальной американской литературы.
Обсуждая национальные проблемы в их исторической ретроспекции и современном состоянии, американские ученые охотно оперируют метафорическим понятием «плавильного котла». В основе этого образного уподобления лежит мысль, в соответствии с которой национальный характер, национальное сознание, психология и социальное поведение американцев являют собой некий сплав, возникающий при взаимодействии разнонациональных групп, населяющих страну.
Согласимся, что история Северо-Американских Штатов дает достаточно оснований для такого уподобления. Процесс активного заселения территории США выходцами из Европы, вынужденными по разным обстоятельствам покинуть родину, начался в XVII деке. Вслед за англичанами через Атлантику двинулись голландцы, французы, немцы, испанцы, итальянцы, греки, шотландцы, скандинавы, прибалты, поляки, русские, евреи… Мощный поток иммиграции не оскудел и поныне, и «плавильный котел» продолжает бурлить с прежней энергией.
Первые переселенцы и ближайшие их потомки не считали себя «американцами», то есть отдельной нацией, но сохраняли самоощущение, язык, культуру, обычаи жителей той страны, откуда прибыли. Этот разнонациональный колорит сохранялся во многих американских колониях довольно долго, да и сейчас ещё не вполне исчез. «Плавильный котел» разогревался неспешно, к тому же оказалось, что не все поддается переплавке. Прежде всего это относится к культурному наследию и духовным традициям, которые обнаружили удивительную «жаростойкость». Примечательно, что во второй половине нашего столетия традиционное стремление иммигрантов к полной культурной ассимиляции сменилось противоположным стремлением к сохранению (а в некоторых случаях к возрождению) изначальных духовных ценностей, или, как принято их нынче обозначать, «корней».
В свете сказанного нас не должно удивлять, что сказки американских писателей, особенно в раннюю пору становления национальной литературы, изобилуют сюжетами, позаимствованными из европейского фольклора. При этом заимствование шло далеко не всегда напрямую, но часто из вторых и третьих рук. Тем не менее, мы не ошибемся, если скажем, что именно европейский фольклор долгое время был основным источником сюжетов для американской литературной сказки, хотя и не единственным. Другие источники могут быть обнаружены среди античных мифов, арабского фольклора, устного творчества американских пионеров и моряков, мифологических сюжетов Библии и Корана, «невероятных россказней» (tall tales) лесорубов и ковбоев Среднего Запада, золотоискателей Калифорнии и Аляски. Еще одним поставщиком сюжетов явилась сама реальность американской национальной жизни, которая развивались столь стремительно, что тут же обрастала легендами и преданиями вполне сказочного характера.
Иными словами, сюжетные истоки сказок, сочиненных американскими писателями за сравнительно недолгую историю национальной литературы США, были многочисленны, разнообразны и лишь в малой степени принадлежали к народному творчеству самих американцев. В этом, пожалуй, одно из главных отличий американской литературной сказки.
В литературной истории Соединенных Штатов почти нет «сказочников» — то есть писателей, чье творчество развивалось бы исключительно в жанровых рамках сказки. Литераторы, подобные Лаймену Бауму, являют собой редчайшее исключение. Сочинением сказок занимались поэты, рассказчики, романисты, новеллисты, юмористы, журналисты, филологи и даже люди, не имевшие к литературе никакого отношения, как, например, Ричард Бах — авиатор и философ-любитель. В творческом наследии многих американских писателей сказки составляют сравнительно небольшую часть и не исполняют какой-либо специальной функции. В них, как правило, ставятся и решаются все те же социальнофилософские, нравственные и художественные проблемы, какие мы найдем в других сочинениях, относящихся к иным жанрам, и нет ничего удивительного в том, что американские авторы, сочинявшие сказки, не заботились об их жанровой чистоте.
Во многих случаях трудно и даже невозможно провести четкую грань между сказкой, с одной стороны, и новеллой, притчей, фельетоном, научно-фантастическим рассказом или философской повестью — с другой. В рамках истории американской литературы можно написать ряд частных «жанровых» историй — историю романа, историю новеллы, историю драмы и т. п., но написать историю американской сказки — предприятие безнадежное. Отсюда следует, что охарактеризовать сказки американских писателей — а именно в этом и состоит теперь наша задача — возможно лишь в контексте творческого наследия каждого из них и, соответственно, в общих рамках историко-литературного процесса.
Первыми американскими писателями, сочинявшими сказки, явились великие романтики Вашингтон Ирвинг, Натаниел Готорн и Эдгар Аллан По. Они были удивительно непохожи друг на друга, хотя, как выяснилось впоследствии, делали одно общее дело — разрабатывали (на практике и в теории) систему кратких повествовательных жанров, занявших затем видное место в американской словесности.
Старший среди них — Ирвинг — был человеком, в сознании и творчестве которого нерасторжимо соединились век Просвещения и эпоха Романтизма. Он был путешественником и дипломатом, журналистом и художником, историком и биографом, очеркистом, эссеистом, новеллистом и, как отмечали современники, светским человеком неотразимого обаяния. Подобно большинству романтиков, Ирвинг питал интерес к истории вообще и к истории родного края в частности. В рамках общего интереса к истории возникли его штудии о завоевании арабами Пиренейского полуострова, жизнеописания Христофора Колумба, Магомета, Вашингтона, Гольдсмита. Интерес к истории «малой родины» реализовался преимущественно в романтических сочинениях, где описывались нравы, обычаи, образ жизни, поверья и легенды, относящиеся к тем отдаленным временам, когда Манхэттен и долина Гудзона были владениями Голландии, а Нью-Йорк именовался Новым Амстердамом. Возникновение этого интереса относится ещё к раннему (просветительскому) периоду в творчестве Ирвинга, когда он сочинил свою бурлескно-сатирическую «Историю Нью-Йорка от сотворения мира до конца голландской династии».