Сказки американских писателей

Ле Гуин Урсула Кребер

— Великий Боже! — воскликнул миролюбивый Абен Абус. — Каким бесценным сокровищем был бы для меня подобный баран, зорко стерегущий окрестные горы; каким сокровищем был бы петух, кукарекающий в час опасности! Алла Акбар [24] ! Как мирно почивал бы я у себя во дворце, имея на крыше таких часовых!

Астролог выждал, пока утихли восторги султана, и затем продолжал:

— После того как победоносный Амру [25] (да пребудет он в мире!) завершил завоеванье Египта, я поселился среди местных жрецов, изучая обряды и церемонии языческой веры и стремясь овладеть их тайными знаниями, благодаря которым они

пользуются известностью во всем мире. Однажды, сидя на берегу Нила, я беседовал с одним дряхлым жрецом; вдруг он указал на могучие пирамиды, вздымающиеся среди пустыни подобно высоким горам. «Все, чему мы можем тебя научить, — сказал он, — ничто рядом со знанием, сокрытым в этих величественных строениях. Внутри центральной пирамиды замурована погребальная зала, в которой покоится мумия верховного жреца, содействовавшего постройке этого громадного здания, и вместе с ним погребена священная книга, заключающая в себе все тайны магии и колдовства. Эта книга была дана Адаму после его изгнания из рая и, переходя из поколения в поколение, попала в конце концов в руки премудрого царя Соломона, который, руководясь её указаниями, воздвиг знаменитый иерусалимский храм. Каким образом она затем оказалась собственностью строителя пирамид, известно лишь тому, для кого вообще не существует тайн».

24

Алла Акбар! (араб.) — «Аллах велик!»

25

Амру (ум. в 664 г.) — мусульманский полководец.

Едва я услышал слова египетского жреца, как сердце моё загорелось желанием добыть упомянутую им книгу. Я имел возможность использовать для этой цели воинов нашего победоносного войска и значительное количество местных жителей; собрав этих людей, я приступил к работе и начал пробивать глыбы твердого камня, пока не добрался, после неимоверных трудов, до одного из внутренних потайных ходов. Следуя по этому ходу и миновав опаснейший лабиринт, я проник в самое сердце пирамиды, в погребальную залу, где многие столетия покоилась мумия верховного жреца.

Я вскрыл саркофаг, снял великое множество повязок, в которые была запелената мумия, и наконец нашел на груди покойного драгоценную книгу. Я схватил её дрожащей рукой, ощупью выбрался из пирамиды, оставив мумию в темной и безмолвной гробнице дожидаться дня воскресения мертвых и страшного суда.

— Сын Абу Аюба! — воскликнул Абен Абус. — Ты — великий путешественник и повидал много чудес, но что мне до тайн какой-то неведомой пирамиды и Книги премудрости царя Соломона!

— Вот об этом, повелитель, я и поведу речь. По этой книге я выучился искусству магов и могу теперь призывать джиннов для осуществления моих планов. Тайна чудесного барана из города Борсы для меня больше не тайна, я в силах сотворить такое же чудо; впрочем, нет — моё чудо ещё поразительнее.

— О премудрый сын Абу Аюба! — вскричал Абен Абус. — Один такой баран несравненно полезнее, чем все сторожевые башни в горах и великое множество часовых на границах! Сотвори мне такого телохранителя — и все сокровища моей казны будут твои.

Астролог тотчас же принялся за работу, дабы удовлетворить желание султана. Он велел возвести над крышей дворца, стоявшего на скалистом выступе холма Альбайсин, высокую башню. На постройку башни пошли исключительно камни, привезенные из Египта и снятые, как передают, с пирамиды. В верхней части этой башни находился круглый зал с окнами, выходящими на все стороны небосклона; у каждого окна стоял стол, на котором было выстроено в боевом порядке, как на шахматной доске, крошечное войско пеших и конных воинов во главе с фигуркою, изображающею того государя, чьи земли простирались в данном направлении. На каждом столе лежало также небольшое копье, величиною с сапожное шило, с вырезанными на нем

халдейскими письменами. Этот зал был всегда на запоре, в него вела медная дверь с огромным стальным замком, ключ от которого хранился у самого султана Абен Абуса.

Макушку башни увенчивал шпиль; на этом шпиле была укреплена фигура мавританского всадника со щитом в одной руке и поднятым отвесно копьем в другой. Лицо всадника было обращено к городу, точно он нес его охрану и следил за порядком; однако едва против Гранады выступали враги, всадник поворачивался в ту сторону, откуда грозила опасность, и наклонял копье, словно собираясь пустить его в дело.

Как только изготовление этого чудесного талисмана было закончено, Абен Абус стал нетерпеливо ожидать случая, который позволил бы испытать его необыкновенные свойства, и столь же пламенно жаждал нашествия, как некогда хотел покоя. Его желание вскоре исполнилось.

Однажды — это произошло в ранний утренний час — страж, приставленный охранять башню, сообщил, что бронзовый всадник повернулся лицом к Эльвирским горам, а его копье направлено прямо на перевал Лопе.

— Пусть бьют в барабаны и трубят в трубы, пусть зовут горожан к оружию, пусть вся Гранада будет поставлена на ноги, — приказал Абен Абус.

— О повелитель, — молвил астролог, — незачем тревожить твой город и звать к оружию воинов; мы не нуждаемся в силе, чтобы избавиться от врагов. Отпусти свиту, и поднимемся в секретную залу на башне.

Престарелый Абен Абус поднялся по башенной лестнице, опираясь на руку ещё более престарелого Ибрагима ибн Абу Аюба. Они отомкнули медную дверь и вошли. Окно, обращенное в сторону перевала Лопе, было открыто.

— В этом направлении, — сказал астролог, — таится опасность. Приблизься, о повелитель, к этому столу и познай его тайну.

Султан Абен Абус подошел к шахматной доске; на ней были расставлены маленькие фигурки из дерева. Вдруг, к своему изумлению, он увидел, что фигурки пришли в движение. Кони становились на дыбы, взвивались в воздух, воины размахивали мечами и копьями, слышались слабые звуки барабанов и труб, звон оружия, ржанье боевых скакунов, причем все это было не громче и не отчетливее, чем жужжание пчелы или мухи над ухом человека, задремавшего в тени в знойный полуденный час.

— Заметь себе, о повелитель, — сказал астролог, — вот свидетельство, что враги твои уже выступили. Они должны показаться там, в горах у перевала Лопе. Если желаешь посеять среди них панику и смятение, заставить их отступить без пролития крови, прикоснись к фигуркам тупым концом магического маленького копья; если предпочитаешь кровавое побоище и истребление, прикоснись его острием.

Лицо Абен Абуса стало мертвенно-бледным; дрожа от нетерпения, он взял в руки копье, и, когда он подходил к столу, его седая борода тряслась от овладевшего им ликования.

— Сын Абу Аюба! — воскликнул он, усмехаясь. — Я полагаю, что малая толика крови всё же необходима.

С этими словами он рьяно взялся за дело: одни фигурки он колол острым концом магического копья, другие ударял его тупой стороною; первые из них падали замертво на землю, тогда как вторые, обратившись друг против друга, начали беспорядочное братоубийственное побоище.

Астрологу с величайшим трудом удалось остановить руку миролюбивейшего из монархов и удержать его от полного истребления неприятеля; наконец он убедил султана покинуть башню и послать в горы, к перевалу Лопе, разведчиков.

Они вернулись с известием, что христианскому войску удалось проникнуть в самое сердце окрестных гор, оно находилось уже почти в виду Гранады, но в его рядах возникли раздоры; после кровавой братоубийственной сечи оно удалилось в свои пределы.

Испытав на деле замечательные свойства чудесного талисмана, Абен Абус ликовал.

— Наконец-то, — сказал он, — я смогу вести спокойную жизнь и держать врагов в своей власти. О, премудрый сын Абу Аюба, чем же вознаградить тебя за столь великое благодеяние?