Сказки Биг Бена

Стивенсон Роберт Льюис

— Ничего, ничего! — наконец молвил король, вытирая глаза полой своей горностаевой мантии. — Когда это еще будет! Может быть, до той поры все как-нибудь утрясется.

Но ничего не утряслось.

Конечно, король сделал все, чтобы подготовить свою дочь к встрече с врагами. Он научил ее скакать верхом, фехтовать, стрелять из лука, а также из арбалета, пистолета, из ружья и даже из пушки. Он научил ее плавать и нырять, бегать и прыгать, бороться и боксировать; и принцесса выросла такой крепкой и сильной, что могла бы успешно померяться силами с любым принцем своего возраста. Но те несколько принцев,

которые предлагали ей руку, узнав, что у принцессы нет другого приданого, кроме того, что подарили добрые феи, сразу смущались и говорили, что они, мол, проездом, что у них дела. И мгновенно испарялись.

А потом произошло самое худшее. Торговцы и лавочники, которые уже много лет предупреждали насчет самого последнего-распоследнего раза, и в самом деле решились на крайность. Они призвали соседнего короля, который немедленно выступил войной против Озимандии, разбил его войско (солдатам уже двадцать лет не платили жалованья), выгнал вон короля и королеву, заплатил торговцам по счетам (бумажек хватило обклеить чуть ли не все стены во дворце) и взял хозяйство в собственные руки.

Случилось так, что принцессы в это время не было дома. Она гостила у своей тетушки, Императрицы Орикалхии, и так как регулярной почты между этими двумя отдаленными странами не существовало, то, возвратившись домой во главе каравана из пятидесяти четырех нагруженных, неспешно шагающих верблюдов, она ожидала торжественной встречи: праздничных флагов, звенящих колоколов и улиц, запруженных веселящимся народом.

Ничего подобного. Улицы были пусты и унылы, лавки и магазины закрыты с самого обеда по случаю субботы, и ни одного знакомого лица не встретилось ей по дороге.

Она оставила караван, нагруженный подарками тетушки, за воротами и одна на своем любимом верховом верблюде подъехала к ступеням дворца, гадая, неужели король не получил ее письма, посланного накануне с почтовым голубем?

Сошла она с седла, ступила во дворец и что же увидела? На батюшкином троне сидит совершенно чужой король, а на матушкином месте — незнакомая королева.

— Где мой отец? — смело спросила принцесса, шагнув к ступеням трона. — И что вы здесь делаете?

— Я мог бы задать этот вопрос тебе, — возразил король. — Кто ты такая, чтоб спрашивать?

— Я принцесса Озилиза, — ответила она.

— Ааааа… — протянул король. — Слышали о тебе. Можно сказать, ждали. Так вот: отца твоего выселили отсюда. Нового его адреса, уж извини, не имеем.

В этот момент один из придворных подошел и шепнул на ухо королеве, что пятьдесят четыре верблюда, нагруженных шелками и бархатом, обезьянками и длиннохвостыми попугаями и самыми редкостными сокровищами Орикалхии, стоят и ждут у дворцовых ворот. Она кое-что прикинула в уме и пошепталась с королем. Он кивнул и во всеуслышание заявил:

— Я хочу огласить вам новый закон.

Все придворные тотчас бросились на пол ничком. Так благоговейно уважали законы в той стране.

— Ни один человек, если его имя Озилиза, не имеет права иметь что бы то ни было в этом королевстве, — объявил король. — Выставьте отсюда вон эту бродяжку.

Так принцесса была выгнана из своего собственного дворца, и пошла она плача по саду, в котором когда-то играла в детстве и была счастлива.

А в это время бывший мальчишка из булочной, который теперь уже сделался молодым человеком, проходил мимо с корзиной французских булочек и вдруг слышит: кто-то плачет между олеандрами.

Он свернул с дороги, чтобы сказать этому человеку: «Брось, не горюй!» — кто бы это ни был. И увидел принцессу. Он узнал ее сразу.

— О принцесса! — воскликнул он. — Бросьте, не стоит горевать! Из любого положения найдется выход.

— Ах, господин булочник! — молвила принцесса, ибо она тоже узнала его. — Как же мне не горевать? Меня выгнали из собственного королевства и даже адреса моего батюшки не дали. Меня окружают враги, и ни один человек на свете не вступится за меня.

— Это не так, — сказал молодой человек (а звали-то его Эриций). — Я вступлюсь за вас. Если мне будет позволено стать вашим оруженосцем, я пойду за вами на край света и сражусь ради вас с любыми врагами.

— Вас дома не отпустят, — грустно вздохнула принцесса. — Но я все равно благодарю вас от всей души.

А во дворце тем временем произошел такой разговор. После того, как принцессу прогнали, новая королева сказала королю:

— Было бы намного лучше обезглавить ее как государственную преступницу.

И король ответил:

— Я прикажу своим арбалетчикам подстрелить ее при выходе из сада.

И вот, когда принцесса беседовала с Эрицием под олеандрами, кто-то крикнул с террасы дворца: «Вон она!» И дождь стрел брызнул над садом.

Тогда юноша бросился к принцессе и крепко обнял ее, повернувшись спиной к летящим стрелам. У короля была тысяча арбалетчиков, и все они были отменными стрелками. Эриций ощутил, как тысяча жал вонзилась ему в спину…

— Последний мой друг убит! — заплакала Озилиза. Но, будучи сильной принцессой, она не испугалась, не бросила Эриция, а потащила его в кусты, подальше от дворца, а оттуда — в лес, а там громко позвала на помощь Беневолу, Царицу Фей. И Беневола явилась на зов.

— Они убили моего единственного друга, — сказала принцесса. — Но может быть… если я выну эти стрелы…

— Ни в коем случае, — возразила Беневола. — Он сразу умрет от потери крови.

— Но если не вынуть стрел, он тоже умрет!

— Не обязательно, — ответила фея. — Дай-ка я обрежу их покороче. — И она ловко укоротила их при помощи волшебного карманного ножичка. — Я сделаю, что могу, но боюсь, что это разочарует вас обоих. — И, обратившись к бесчувственному телу юноши, лежащему перед ней с множеством обрезков стрел в спине, она громко воззвала: — Эриций! В тот самый миг, когда я исчезну, приказываю тебе принять образ и обличье лесного ежа. Ежик, — объяснила она, повернувшись к принцессе, — единственное симпатичное существо, которое может спокойно жить с колючками, торчащими в спине. Правда, есть еще дикобразы, но они злы и неприятны. Прощай же!

С этими словами она исчезла. И в ту же секунду исчез Эриций. Принцесса осталась одна в лесу под олеандрами. Лишь возле ее ног на земле шевелился маленький-маленький и очень колючий бурый ежик.

— Боже мой! — вздохнула принцесса. — Я осталась совсем одна. И напрасно мальчик из булочной отдал свою жизнь, чтобы спасти мою, — ни гроша моя жизнь не стоит!

— Она бесценней всего, что есть на свете, — произнес с земли тихий, тонкий голосок.

— Как? Ты умеешь говорить? — удивилась и обрадовалась принцесса.