Сказки центральной Индии
Шрифт:
Вся жизнь как гондов, так и санталов первоначально была связана с лесом: охота и сбор дикорастущих плодов и кореньев, а впоследствии вдобавок к этому и подсечно-огневое земледелие в течение многих веков служили им основным источником пропитания. Лес снабжал их всем необходимым в их незамысловатом быту. Хотя в ходе последних столетий образ жизни этих народностей существенно изменялся — особенно сильное влияние оказывало на них помимо все более тесных связей с индуистским кастовым обществом оскудение лесов, повлекшее за собой почти повсеместный переход к пашенному земледелию, специфические черты быта и мировоззрения, возникшие в ходе длительного существования среди девственных лесов, у них во многом еще сохранились. Эти черты, отличающие санталов и гондов от масс земледельческого индоарийского населения, заметно сближают тех и других, несмотря на многие частные расхождения.
Так, если сантальское общество конца прошлого века выглядит достаточно однородным как в этническом, так и в социальном отношении, хотя и здесь классовое расслоение уже дает себя знать, то национальный комплекс, определяемый общим названием «гонды», далеко не столь целостен. Здесь различаются отдельные этнические локальные группы, среди которых особый интерес для нас в сзязи с приводимыми ниже сказками представляют населяющие Бастар марии и мурии. Выделимы и сословно-профессиональные группировки, статус которых в гондской общине в некоторых чертах напоминает позицию каст у индуистов. Таковы, в частности, агарни — лесные кузнецы и кустари-металлурги, умеющие плавить железо, и пардханы — гондские барды и жрецы, нередко занимавшие должности первых советников у гондских раджей. Любопытно, однако, что традиционный социальный статус последних ниже, чем у обычных гондов: пардхан принимает пищу из рук гонда, но гонд не возьмет ее у пард-хана. Тесно смыкаются с гондами близкие им и по этническому типу и по языку малые народности: байга, курук, дханвар, дхоба, пандо и др. Уровень общественного развития у разных групп и племен неодинаков. Наиболее отчетливо родо-племенные отношения проявляются у байга, муриев и мариев. Но и образ жизни собственно гондов разнится в зависимости от местных условий и окружения. В небольших деревушках, разбросанных среди гор и лесов, обычно прослеживаются те или иные черты племенной организации. Равнинные гонды, проживающие в смешанных поселениях бок о бок с индуистами, утрачивают этнические черты и встают в один ряд с низкокастовыми индусскими профессиональными группировками или выступают в роли внекастового элемента индусского общества. То же можно сказать и о санталах: в маленьких, затерянных в глуши деревушках племенные обычаи и традиционный бытовой уклад сохранились в большей степени, чем в окруженных полями больших поселениях, жизнь в которых перестраивается по образцу обычной индуистской деревни.
Место для деревни выбирается недалеко от воды — речки или пруда, но достаточно высоко, чтобы ей не грозило затопление в пору муссонных дождей. Маленькие лесные деревушки состоят из какого-нибудь пятка или десятка хижин, в больших деревнях число домов, тянущихся вдоль единственной улицы, достигает многих десятков и даже сотен. Дома строятся из местного материала. На безлесной равнине они обычно саманные, а у немногих состоятельных жителей могут быть каменными или кирпичными. Но у санталов и гондов, чья связь с лесами еще не утрачена, дома сооружаются из дерева. Конструкция их большей частью весьма несложная. Ставятся четыре столба по углам — на них держится стропильное строение крыши, которую кроют тростником, изредка, у богатеев,— черепицей. Стены плетутся из сучьев или из полос расщепленного бамбука. Окон в них нет — свет проникает в дом через дверь и через щель, оставляемую под самой крышей. Иногда стены обмазываются глиной, но нередко они оставляются и без обмазки. Дверной проем невелик. Он может закрываться легкой, плетенной из древесных ветвей или бамбуковых планок дверцей, приставной или подвешенной на веревочных петлях. Пол — земляной или глинобитный. Прямо в полу, в углублении, обмазанном глиной и снабженном глиняными же выступающими краями, на которых держатся горшки над огнем, устраивается очаг. Иногда очаг целиком лепится из глины. В этом случае он имеет форму прямоугольного ящика. Отверстие в торце служит топкой, на верхней стенке — ряд отверстий-конфорок с выступами по краям. Числом таких конфорок определяется величина очага. Чаще всего их две: на одной варится основное блюдо — рис или просяная каша; вторая нужна, чтобы одновременно готовить приправу из овощей или бобовых, а при случае и из мяса. Комната в таком доме обычно только одна — это и кухня, и столовая, и спальня для холодного времени года. Меблировка в высшей степени скромная — она состоит из одной или нескольких кроватей. Такая кровать представляет собой прямоугольную раму с веревочной сеткой, укрепленную на четырех простых ножках. Иногда к этому добавляются «стулья» — плоские куски дерева толщиной в 15—20 смили невысокие табуреты с сиденьем из веревочной сетки. Гонды часто не имеют и такой мебели — они спят и сидят на травяных циновках.
Кроме жилой комнаты у. гондов и у санталов нередко выделяется небольшое добавочное помещение, которое служит божницей, или молельней. У гондов это пенкхоли — пристройка снаружи, имеющая отдельный вход; у санталов — отгороженный внутренний угол, именуемый бхитар. Там хранятся домашние боги, там приносятся жертвы богам и духам предков Божница строго охраняется от непосвященных, и допускаются в нее обычно только мужчины.
При минимальном достатке хозяин сооружает вдоль одной или нескольких стен дома веранду — невысокую террасу, над которой нависает скат крыши, опирающийся по наружному краю на ряд столбиков. Здесь принимают посетителей, устраивают на ночь гостей, да и сами хозяева спят в жаркую пору. У землепашцев, которые обрабатывают свое поле с помощью воловьей упряжки и вдобавок к этому держат коров или буйволиц, на усадьбе стоит еще хлев. Он строится так же, как дом, но плетеные стены не имеют обмазки; передняя стена обычно отсутствует, нередко нет и боковых, а простейший вид хлева — это навес на четырех столбах. Кроме коровника во дворе может быть и овчарня — строение того же типа, в котором держат коз и овец. В состоятельных хозяйствах службы ставятся впритык к дому, замыкая с трех сторон внутренний дворик, используемый для хозяйственных нужд. Хлев может быть и удален от дома, находясь на противоположном конце небольшого двора, обнесенного плетнем. Народ победнее, особенно те, у кого крупного скота не имеется, обходятся вообще без хлевов — мелкий скот (коз, свиней) и домашнюю птицу они держат у себя в доме. За домом может лежать огород, используемый под овощи или кукурузу. Это самый плодородный участок земли у крестьянина, так как он постоянно удобряется естественными отходами хозяйства. Основное же поле обычно расположено в некотором удалении от деревни, иногда довольно значительном, поскольку выбор его диктуется местным рельефом.
До самого недавнего времени в жизни сельского населения Индии господствовали принципы натурального хозяйства. Это особенно относится к отсталым районам. Деревня здесь сама себя обеспечивает всем необходимым в быту. Землепашцы растят зерно, масличные, овощи, хлопок. В тех местах, о которых речь идет в сказках, львиную долю урожая составляет рис — под него отводится больше половины посевных площадей. За рисом следуют разные сорта проса, преобладает среди них баджра — неприхотливое «колючее просо». Гонды и санталы обычно обходятся без распространенного в Индии искусственного орошения. Санталы широко практикуют террасное рисосеяние, и есть мнение, что именно народы мунда принесли в Индию этот вид земледелия. Рис высевается с началом муссона, в июне — июле, на тех участках, где хватает естественного увлажнения; участки посуше отводятся под просо. Летне-осенний урожай собирается в ноябре — декабре. В сухой зимне-весенний сезон поля засеваются масличными, хлопком и бобовыми, представленными в Индии огромным числом сортов гороха и чечевицы; они идут на приготовление самой распространенной приправы к рису. Пока земледелец трудится в поле, па-стухи-ахиры, состоящие на службе у деревни, а то и просто деревенские ребятишки пасут в зарослях коров и буйволиц, коз и овец.
Продукты земледелия и скотоводства обрабатываются на месте. Деревенские ткачи ткут суровые ткани, а красильщики красят их растительными пигментами, добываемыми ими самими на лугах и в лесах. Золотых дел мастера изготовляют золотые и серебряные украшения для тех немногих, кому они по карману; шире спрос на продукцию специалиста по дешевым стеклянным браслетам, столь популярным у женщин. Сапожник-чамар тачает обувь, правда, желающих носить ее здесь немного: ортодоксальные индусы высокой касты избегают соприкосновения с кожаными изделиями и предпочитают деревянные сандалии, а большинству других они недоступны — те ходят всю жизнь босиком. Маслоделы-тели на своих неуклюжих деревянных масличных прессах, приводимых в движение парой быков, жмут масло из горчичного, хлопкового или кунжутного семени — это масло идет на приготовление пищи, на умащение кожи, а у тех, кто посостоятельней, на освещение — его жгут в лампах-плошках. Винокуры-калары гонят вино из цветов дерева махуа и снабжают им к праздникам свою округу. Помимо того в домах варят пиво из рисового зерна или из проса. Плотники и кузнецы поставляют соседям незамысловатый земледельческий инвентарь — сохи, мотыги, серпы, топоры; изготовляют двери к домам и тяжелые телеги на двух высоченных колесах, которые потом скрипят по дорогам, влекомые медлительными волами. Правда, у гондов и санталов не часто встретишь телегу — в тех местах, которые они населяют, до недавнего времени проезжих дорог почти не было. Горшечник-кумхар лепит горшки и кувшины, прессует кирпич и черепицу из глины, добываемой им под обрывом у ближней речки или ручья. Могут быть тут и корзинщики, и мастера, которые вьют веревки, и медники, изготовляющие металлическую посуду дли состоятельных индусов из высших каст, и сукновалы, поставляющие крестьянам грубошерстные одеяла, и многие другие. Для разного рода услуг тоже есть своя профессионалы, состоящие обычно на содержании у деревни: метельщики, стражники, брадобреи, музыканты, знахари, прорицатели и всякие прочие.
Конечно, далеко не в каждой деревне представлены все эти профессии. Чем меньше деревня, чем дальше она затерялась в лесах, тем слабее в ней ощущается разделение труда, достигая минимума в чисто санталь-ских или гопдских селениях, где еще сохранились четкие следы племенной организации общества. Жителям маленьких деревушек приходят на помощь базар и странствующие торговцы.
Базарные деревни, по роли своей соответствующие дореволюционным русским ярмарочным селам, и поныне служат в сельской Индии центрами местной экономической жизни. К этим сравнительно большим деревням, отстоящим в Центральной Индии одна от другой километров на десять двадцать, тяготеют мелкие окрестные поселения. Там ведь не только много разных ремесленников, там и лавочник, и ростовщик, он же меняла. Хотя объем торговли на обычном деревенском базаре в денежном выражении оказывается на удивление невелик, всегда найдется желающий разменять серебряную монету на медь, уплатив за размен какую-то долю. А при скудости наличных средств в сельском доме заем под будущий урожай — обычное дело. Это туда в базарные дни, которые бывают раз или два на педеле, отправляются избыток натуральных продуктов и ремесленные изделия, не находящие спроса на месте, и там же приобретается то, чего нельзя достать или изготовить у себя дома. В базарный день мелкие деревушки выглядят вымершими — весь народ из округи, от мала до велика, тянется на базар. Прежде вся торговля велась под открытым небом, только в последние десятилетия стали появляться рынки знакомого нам типа — с прилавками, с навесами, защищающими от дождя и палящего солнца, и, естественно, с платой за место. Продавцы, скрестив ноги, усаживаются прямо на землю и раскладывают перед собой свой незамысловатый, но незаменимый в деревенском обиходе товар. Тут сидят огородники с тыквами, луком и всякой зеленью. Там — бакалейщики; они торгуют солью, разными пряностями, без которых не обходится индийская кухня, и куркумой. Последняя и в пищу идет, и служит лекарством, и дает желтую краску, столь важную принадлежность свадебного обряда. Маслоделы продают ароматное постное масло, ткачи — домотканые сари и дхоти. Мастера украшений торгуют кто стеклянными запястьями, кто дутыми браслетами из дешевого серебра, которые носят не только на руках, но и на щиколотках, кто серьгами для ушей и для носа, кто резными гребнями, кто маленькими кустарными зеркальцами. Найдутся тут и пестрые туфли с загнутыми носами, изделие местных кожевников, и табак, и бетель, и тележные колеса, и резные двери, и кнуты, и ремни, и веревки — все, что производит округа. Нередко крестьянин приносит с собой корзинку зерна — распродать в розницу, а на выручку совершить свои скромные покупки — денег-то в доме не водится. На большие базары пригоняют и скот, старый и молодой. Здесь можно купить и рабочих волов, и молочную корову, и телку, и коз, и овец — хочешь в стадо, хочешь на убой, потому что сан-талы и гонды в отличие от ортодоксальных индуистов не накладывают ограничений на потребление мяса. Порой на базар приезжают скупщики зерна и разных других сельских продуктов, например топленого масла, для вывоза их в города, а то и в другие районы страны.
Идут на базар не только затем, чтобы что-то купить или продать, но и просто развлечься — людей посмотреть и себя показать. Тут можно встретить родню и знакомых, узнать местные новости, посудачить о соседях и соседках. Особенно тянет на базар женщин — они идут туда толпами, разодевшись получше, навесив все свои украшения. И вправду, если не считать свадеб и праздников, еженедельный базар — главное, что вносит какое-то разнообразие в монотонный ход сельской жизни.
Детализованное разделение труда, подобное описанному выше, присуще в первую очередь равнинной деревне с преобладающим индуистским населением. Профессионализация здесь основывается на кастовом делении общества, сохранявшемся в полной мере до завоевания Индией независимости. Социальный статус той или иной группы лиц определяется не столько материальным достатком, сколько профессиональным занятием, которое является наследственным и принадлежит человеку от рождения. Таким образом, и материальный достаток, если не считать возможности большего или меньшего преуспеяния той или иной индивидуальности в своей профессионально-кастовой группе, в значительной мере обусловлен рождением. Статус касты в обществе определяется уровнем ее социальной коммуникабельности, т. е. традиционно допустимой степенью свободы общения данной социальной группировки с окружающими ее группами населения. Практическим эталоном обычно служит уровень отношений данной группы с брахманами — высшей кастой индуистского общества. Здесь выделяются пять основных градаций. Первую, высшую, ступень занимают «благородные» касты — потомки трех «чистых» древнеиндийских сословий, или варн: жреческого (брахманов), воинского (кшатриев) и торгово-земледельческого (вайшьев). В наших сказках эту группу наряду с брахманами представляют, в частности, раджпуты, возводящие свой род к древним воителям-царям, и торговцы — бании. Общение между членами этих каст не подвергается сколько-нибудь серьезным ограничениям.
На следующей ступени стоит группа земледельческих каст, также признаваемых «чистыми». Свидетельством этому служит тот факт, что брахманы могут принимать воду из рук их членов. Сюда входят, например, курми, лодхи, пастухи — ахиры и занимающиеся цветоводством и огородничеством мали. Именно эти касты, чаще какая-нибудь одна из них, и составляют основное население деревни, владеющее на общинных началах землей. Наряду с ними во вторую группу входят ремесленники высшего ранга, такие, как сонар — золотых дел мастер, тамера— медник, бар-хаи — плотник, халваи — кондитер и пр.
Третья ступень принадлежит группе каст, не обладающих той ритуальной чистотой, которая отличает упомянутых ранее, но и не оскверняющих своим прикосновением. Поэтому их представители допускаются в деревенские храмы. Тем не менее из их рук брахман воды уже не возьмет. Исключение в этом смысле делается, по соображениям практического удобства, только для некоторых категорий слуг, таких, например, как водоносы. Ядро этой группы составляют обслуживающие касты, чей более низкий по сравнению с земледельцами статус обусловлен, в частности, тем, что первоначально они экономически полностью зависели от общины, состоя у нее на содержании, которое выплачивалось им в виде небольшой доли с урожая. Помимо таких каст, как водоносы — дхимары, прачки — дхоби, носильщики паланкинов — кахары, цирюльники — наи, горшечники — кумхары, кузнецы — лохары, маслоделы — телн, винокуры — калары и им подобные, сюда входит целый ряд каст, члены которых несут обязанности деревенских стражников, а также касты странствующих подвижников, кормящихся подаянием, и деревенских жрецов низшего ранга, исполняющих повседневные ритуальные обряды, связанные со свадьбами, наречением имени, началом основных сельскохозяйственных работ и т. п.