Сказки центральной Индии
Шрифт:
Приуныл шакал и поплелся к нижнему полю — поискать там рыбы или крабов5. А там ловила рыбу старуха. Шакал увидел ее и говорит:
— Эй, бабушка, дай мне тоже половить рыбки.
— У меня и так сил больше нет отливать воду,— отвечает старуха.— Не дам я тебе ловить рыбу. Лучше вычерпал бы остальное.
— Ах так, старуха зловредная! — говорит шакал.— Раз ты не даешь мне поймать хоть рыбешку, я тебя укушу.
— Что ты, не надо,— испугалась старуха.— Я дам тебе половить, только не кусай. Иди, сделай милость! Давай ловить вместе, а улов поделим.
Спустился шакал на поле, и они принялись ловить рыбу. Старуха ему говорит:
— Ну-ка, иди и ты, замути воду. Надо их погонять хорошенько.
Тут и шакал стал мутить воду: он барахтался, и окунался, и прыгал. Поймал небольшую рыбешку и проглотил ее целиком. Старуха вышла на сухое местечко, а шакал все барахтается и окунается, прыгает и воду мутит. Тут, говорят, рыбешка, что он проглотил, выскочила у него сзади. Он ее цап и опять проглотил.
— Смотри, бабка,— кричит.— Что это ты ничего не поймала? А я одну съем, другую хватаю.
— Да то все одна, сам, что ли, не видишь? — отвечает старуха.— Ты ее который раз снова хватаешь.
— Вот и нет,— спорит шакал.— Я разных ловлю.
— Да нет,— уверяет старуха,— это та самая. У тебя дыра на заду, она из нее и выскакивает. А не веришь — воткни ей в жабры соломинку, пусть она будет меченая. Проглотишь — сразу увидишь: она или не она.
Шакал так и сделал, как сказала старуха. Пометил рыбешку соломинкой и проглотил. Только начал барахтаться и нырять, чтобы воду опять замутить, рыбешка выскочила. Шакал глядит — она и верно с соломинкой. Начал он щупать зад лапой, а там дыра.
— Гляди, бабушка,— говорит.— Кто бы мне это зачинил?
— Пойди к сапожнику,— отвечает старуха.— Он тебе поставит заплату.
— Хорошо,— сказал шакал.— Я пойду.
Пришел он к сапожнику и говорит:
— Сапожник, зачини-ка мне зад. Я за это принесу тебе петуха.
И в самом деле сапожник поставил ему заплату, да еще нарезал ее бахромой с одного края, так что при всяком движении она колыхалась, а когда шакал шел, слышался шелест и легкий треск. Шакалу это очень понравилось. Он изловил петуха и отнес сапожнику.
Немного спустя понадобилось шакалу опорожниться. Старается, а ничего у него не выходит. Побежал он снова к сапожнику и говорит:
— Слушай, сапожник, я не могу справить нужду. Что же ты мне дырки для этого не оставил?
— Пойди к кузнецу,— отвечает сапожник.— Он мигом проткнет тебе подходящую дырку каленым железом.
Шакал, правду сказать, побежал к кузнецу и говорит:
— Послушай, кузнец, сделай милость, прожги мне железом дыру на заду. За это я принесу тебе петуха.
— Ладно,— сказал кузнец.— Сперва принеси петуха, а там я прожгу тебе какую хочешь дыру. А иначе я ничего делать не стану. Кто тебя знает, принесешь ты или нет; вы, шакалы, известные обманщики. Принеси сперва петуха, тогда я прожгу тебе дыру каленым железом. А нет — ничего и делать не стану.
Тут, сказать по правде, шакал убежал и мигом принес в своей пасти невесть откуда огромнейшего каплуна.
— На, смотри, что я принес,— сказал он кузнецу.— Ну теперь скорей делай мне дырку. Один шакал оказался обманщиком, так вы уж всех готовы такими считать. А что до меня, я не обманываю, вернее, много таких нас, кто людей не обманывает.
Кузнец и впрямь взял петуха, а потом раскалил докрасна железное веретено и воткнул его шакалу под хвост. Только он это сделал, из шакала так и брызнуло струей прямо в грудь кузнецу. А шакал пустился бежать и никогда туда не возвращался.
Как-то потом, кто его знает, сколько времени прошло с той поры, случилось шакалу пойти в деревню за курами. Бахрома у заплатки на ходу развевалась, похлопывала и шелестела. Шакалу это так нравилось, что ему вспомнилась старинная военная песня, и он запел на бегу:
Вон скачут жестокие всадники-турки6, Вон скачет раджа Коэнды 7. Берегись, гляди в оба, беги! Не то они растопчут тебя!Услышали в деревне эту песню, и все побежали прятаться, все до единого. Шакалу приволье: рыщет он по деревне, хватает кур и тут же их ест. Наелся досыта и пошел прочь, а там и народ стал возвращаться.
На другой день шакал опять побежал в ту же деревню за курами и на бегу снова, как и в тот раз, запел свою песню. И опять вся деревня поразбежалась. Только одна старуха не убежала. «Куда мне бежать? — думает.— Пусть они, разбойники, убивают меня. Пусть делают со мной что хотят». Подумала она так и не побежала, а взяла да и спряталась в свинарнике.
А шакал, ворвавшись в деревню, принялся гоняться за курами что было сил. Он гонял их по всей деревне. Выберет самых больших да за ними и гонится. За одним петухом он гонялся дольше всего и загнал его как раз туда, где сидела старуха. Петух мимо нее проскочил, а шакал увидел старуху и остановился.
— Эй, бабуся,— говорит.— Поймай мне этого петуха, а то я тебе зубы выбью.
— Лови сам,— отвечает старуха. — Это дело мне не под силу.
Раз старуха не захотела помочь, шакал сам наловил кур и наелся досыта. Потом пошел к старухе и говорит:
— Ну, бабуся, ты не стала ловить мне петуха, так теперь я к тебе пришел. Скажи, бабуся: «Шакал».
Повторяет старуха:
— Шакал.
Взял шакал скалку и выбил ей зубы. Потом опять говорит:
— Бабуся, скажи: «Шакал».
Хочет старуха сказать «шакал», а зубы-то выбиты, и выходит «сакал». Очень шакалу смешно, что она не может чисто сказать. Он снова требует:
— Скажи, бабуся: «Шакал». А она снова:
— Сакал.
И побежал шакал прочь, кто его знает куда. Бежит, а сам смеется.
Вечером весь народ, что поразбежался, вернулся в деревню. Старуха и говорит:
— Жестокие всадники-турки! Как бы не так! Их и духу тут не было. Это шакал, негодник. Кур наших ловит, неужто не видите? Мне тоже велел кур ловить, да я не стала. Так он, поглядите, мне все зубы повыбил.