Сказки центральной Индии
Шрифт:
Уехали они, тут у лангура язык развязался.
— Слушай, хозяин,— спрашивает.— С чего это у тебя та лошадь хромает? Вон как она ковыляет. Давно захромала?
— Вчера еще в порядке была,— отвечает хозяин коней.— Видно, ночью что-то с ней приключилось.
— Показать бы тебе ее коновалу,— говорит лангур.— А то ведь совсем из сил выбьется и падет. Смотри, она еле тащится.
— Кто его знает,— говорит тот.— Случись коню заболеть, он уж не поправится, как его ни лечи. Я, слышь-ка, давно с конями дело имею. Я-то уж знаю: заболел конь, ты его не подымешь,
— Так продай ее, как она есть,— предложил лангур.— Все равно скоро сдохнет. Тебе-то она теперь ни к чему.
— Кто ее возьмет, хромую кобылу? — отвечает хозяин.— Как увидят, что она на ногу припадает, всякий сразу откажется. Вот ты, хочешь, бери. Я ее тебе отдам.
Хозяину-то невдомек, что эта лошадь самая быстрая и что лангур ей нарочно ногу испортил. Ничего он про это не знал.
— Слушай,— говорит лангур.— А сколько ты возьмешь за нее?
— Когда будешь брать,— отвечает хозяин,— тогда я тебе и цену скажу.
— Я бы взял,— говорит лангур,— только я хочу даром. Если ты мне ее дашь, я ее попробую выходить. Поправится — буду ездить на ней, не поправится — значит, подохнет.
— Слушай,— просит хозяин,— я за ней столько ходил. Неужто не дашь за нее хоть безделицу?
— Было б у меня что отдать,— говорит лангур,— я бы дал тебе что-нибудь. Да, сам видишь, нет у меня ничего. Если бы малость занять у кого и отдать тебе за нее, было бы неплохо, верно? Да только в этих краях не едят конины, тут и шкуру-то конскую никому не сбудешь. Была бы надежда продать мясо и шкуру и вернуть свои деньги, когда она сдохнет, можно бы и заплатить. А этого нет, и ты сам говорил: стоит коню заболеть, он уж не поправится. Вот почему я платить за нее не хочу. Есть у меня, гляди, моток веревки. Отдашь за него — я ее возьму.
— Может, ты мне добавишь хоть рупию? — спрашивает хозяин.
— Нет,— говорит лангур.— Больше мне тебе нечего дать. Решай сам: отдашь мне ее за моток веревки — хорошо; а то я уйду. Я тут с самого утра околачиваюсь. Не пора ли нам с тобой и за дела взяться?
Подумал хозяин хорошенько и говорит:
— Ладно, я согласен. Кончим с этим. Давай мне веревку и бери лошадь. Только смотри, никому не рассказывай, что ты купил эту лошадь за моток веревки.
— Хорошо,— согласился лангур.— Раз ты мне ее отдаешь, я никому не скажу. А ты-то сам, ты не скажешь?
— Зачем мне говорить? — удивился хозяин.
— Ну а вдруг скажешь: «Я продал лошадь за моток веревки?»
— Зачем мне говорить такое? — сказал хозяин.— Я тебе ее отдал и сам, себе на позор, рассказывать об этом пойду? Не бывать этому никогда. Я скажу: «Приходили барышники. Я им столько вот лошадей продал». За тем и забудется. Другое дело, если ты скажешь.
— Чего ради я стану рассказывать, если ты мне ее по доброй воле отдашь? — говорит лангур.
— Ну ладно,— сказал хозяин.— Я тебе ее отдаю по доброй воле. А ты давай мне веревку.
Вот он и вправду отдал хозяину моток веревки в уплату за лошадь, а тот ее взял, и в подтверждение сделки оба дали друг другу по
Немного спустя приезжают братья. Увидели у ворот Лошадь, спрашивают:
— Слушайте, чья это лошадь?
Им говорят, что это лангур купил ее и привел. Подошли поближе, смотрят на лошадь. Видят, все они жеребцов взяли, а это кобыла. Потом пошли отдыхать.
Дня через два они говорят:
— Давайте устроим скачки. Посмотрим наших коней на бегу.
— Хорошо, давайте посмотрим.
Как устроили они скачки, лошадь лангура и впрямь всех побила: на земле, говорят, он пустил ее скакать двенадцать косов и еще двенадцать косов в небе. Братья дивятся, просят лангура:
— Эй, лангур, давай поменяемся. Ты дай нам свою лошадь, а мы тебе любую из наших.
— Нет, братцы,— говорит тот.— Я не пойду на такое. Вы первые выбирали и покупали. Точно так же и я свою выбрал и взял. Я ее вам не отдам.
На том и кончился разговор.
И вот, сказать правду, так или иначе лангур кой-чего поднакопил и года через два зажил он хорошо, и припасов у него было на год вперед. Тут он и говорит:
— Слушай, матушка, надо мне в этом году жену подыскать.
Мать вовсе оторопела. «Хотелось бы знать, где я ему жену искать буду? — говорит она сама себе.— Из рода людского никто не согласится, а обезьяны по-нашему не разговаривают. Какую жену мне ему сватать?» Поразмыслила она и говорит:
— Ладно, сынок, мы найдем тебе жену. Только подожди, сперва надо со свахами договориться.
— Хорошо,— отвечает он.— Пригласи свах. А мне передашь, что там скажут.
— Ладно,— сказала она.
И вправду денька через два — она уж и так и сяк умом пораскинуть успела и решение приняла — мать ему говорит:
— Слушай, сынок. Помнишь, мы насчет жены для тебя говорили. Пробовала я звать свах, как договорились, а они мне говорят: «Твой сын жену себе сам найдет. Ты только позаботься денег собрать на выкуп невесты» 8. Вот, сынок, что мне свахи сказали.
— Ладно, матушка,— отвечает он.— Это хорошо, что ты говоришь. Значит, я ее сам отыщу и приведу. А сколько положено выкупа?
— Это, сынок, смотря по тому, кого ты возьмешь: девицу, или вдову, или разведенную жену. За вдов и разведенных жен платят немного, а за девушку рупий пятнадцать придется отдать, а то и шестнадцать9.
— Слушай, матушка,— говорит он.— Я возьму девушку.
— Правильно, сынок,— отвечает она.— Если ты девушку приведешь, я буду рада.
— Завтра или послезавтра я отправлюсь в путь,— сказал он.