Сказки Черного рынка
Шрифт:
Ган пожал плечами, не сводя глаз со стенающей девицы, и стоило ему сесть напротив Белой дамы, как девица словно нарочно завыла еще протяжнее, еще заунывнее. Дама же разделила колоду на две равные стопки, одну положила возле себя, вторую возле Гана, обе рубашкой кверху.
– Слушай и запоминай. В этой игре необходимо проявить смекалку и фантазию, а еще дар убеждения, если потребуется.
Ган кивнул, потирая влажные ладони. Игра казалась простой и даже детской.
– Я начну, – женщина подвернула рукав, обнажая белое запястье. Она взяла одну карту, перевернула ее и положила на стол. – Тигр. Тигр выпрыгивает из-за кустов, обрушиваясь на тебя когтями и клыками, впиваясь в твою шею.
Ган схватился за горло, чувствуя, как что-то вгрызается в него. Наваждение было таким реальным, что на миг он пришел в ужас. Но понимая, что в реальности никто на него напасть не мог, встряхнул головой и спешно вытащил свою карту.
– Флакон с ядом. Я вливаю флакон с ядом в пасть тигра, и он умирает, отравленный, – выпалил он, взмокнув всем телом. Дама в ту же секунду положила следующую карту.
– Голубь. Голубь машет крыльями, смахивая капли яда во все стороны. Он атакует, метя клювом в твой глаз.
У Гана помутнело в правом глазу. Он часто заморгал, пока сидящая перед ним из двух вновь не соединилась в одну.
– Камень. Я кидаю камень в голубя и попадаю в него насмерть.
– Веревка. Хм, – Белая дама задумалась, проводя пальцем по своей карте. Ган воодушевился, предвкушая быструю победу. – Связываю веревку в лассо, раскручиваю и ловлю камень. Другим концом веревки, обматываю тебя за горло и душу.
Гана накрыл приступ удушья. Дыхание с сипением вырывалось, глаза выпучились.
– Свинья, – Гану стало сложно сосредоточиться.
Что может свинья? Она пригодна только для еды. А еще катастрофически не хватало воздуха, кислород выходил из его легких, но вдохнуть не получалось. Собравшись, он с трудом просипел пришедший
– Она перегрызает веревку!
– Свиньи не грызут веревки, – возразила дама.
– Грызут! Я сам видел! – заупрямился Ган и дама приняла его довод. – А еще, они грызут даже собственных детей. Так что свинья бросается на вас и грызет ваше лицо!
Он заметил на ее лице гримасу страдания, исчезнувшую, когда на стол легла новая карта.
– Мушкет. Я отстреливаю свинью и стреляю в твое сердце.
У Гана кольнуло в груди, сбивая ритм молодого сердца.
– Веер, – сердце бешено забилось, неравномерно ударяясь о грудную клетку. Удары становились так часты, что отдавались в голову, затмевая разум. Ган не мог придумать применения вееру против мушкета. – Я … я …
– Что же? – дама скрестила пальцы и уложила острый подбородок на них. Громче завыла девица в углу, раскачиваясь взад-вперед.
Ган пугливо заозирался, помутневшим взглядом замечая то огарки свечей, то еду в глиняных горшочках, то сгустившуюся мглу в углах дома. Он не понимал, что же такое с ним происходит, и как возможно, что от простой карточный игры сделалось ему так плохо и больно. Хотелось вскочить, бросить все и убежать прочь за холм, чтобы более не видеть странной дамы.
– Веером я вытаскиваю из груди пулю, – выдавил Ган, собрав остатки сил. – И острым краем опахала режу вам горло.
В миг наивысшей боли в его голове мелькнуло позорное желание, чтобы белое горло на самом деле прочертил алый разрез. Настолько Ган страдал и боялся, что возжелал тех же чувств для этой женщины.
Но она, казалось, совсем не заметила постыдных желаний на его лице или же такие пожелания в свой адрес были ей не в новинку. Белая дама удовлетворенно кивнула, ей понравился его ответ.
– Платье. Отрываю рукав и перевязываю им свое горло. Остаток оборачиваю вокруг твоей головы, пока ты не задохнешься.
Не мешкая, Ган схватил очередную карту, но на ней ничего не было изображено. Он испуганно уставился на женщину.
– Пустая карта, – пояснила она. – Ты везунчик. Можешь сам придумать любой предмет.
Конец ознакомительного фрагмента.