Сказки / Contes de f?es
Шрифт:
Мальчик-с-Пальчик всё ещё раздумывал, что делать, когда мать раздала детям по куску хлеба на завтрак. Тут ему пришло в голову, нельзя ли употребить хлеб вместо камешков и разбросать его дорогою по крошкам. С такою мыслью он спрятал хлеб в карман.
Отец с матерью завели детей в самую густую, самую непроходимую чащу дремучего леса, и как только там очутились, так сейчас бросили их; а сами ушли секретной
Мальчик-с-Пальчик не слишком-то опечалился, ибо надеялся легко найти дорогу по крошкам хлеба, которые он везде рассыпал. Но как же он удивился, когда, начав искать, не нашёл нигде ни одной крошки! – птицы пролётные мимо летели да всё и съели.
Попали дети в беду. Чем больше они продирались сквозь лес, тем больше плутали, тем больше уходили в чащу. Настала ночь, поднялся сильный ветер и навёл на них страшный ужас. Чудилось им, что со всех сторон воют и бросаются на них волки. Они не смели ни слова произнести, ни повернуть голову.
Потом хлынул проливной дождь и промочил их до костей. На каждом шагу они спотыкались, падали в грязь, а поднимаясь, не знали, куда деться со своими перепачканными руками.
Мальчик-с-Пальчик взлез на дерево, посмотреть нет ли вблизи жилья человеческого. Смотрит он во все стороны, и видит – точно свеча светится, но далеко-далеко за лесом. Он слез с дерева. Глядит: с земли ничего не видно; это его огорчило.
Однако они пошли в ту сторону, откуда виднелся свет, и выбравшись из леса опять его увидали. Наконец они дошли до домика, где свет горел, – дошли не без новых страстей, ибо свет часто пропадал из виду, – всякий раз, как они проваливались в какую-нибудь трущобу.
Постучались дети в двери. Вышла старушка, спрашивает, что им нужно.
Мальчик-с-Пальчик отвечает, что так и так, они – бедные дети, заблудились в лесу, просят приютить их Христа ради.
Увидав, какие они все молоденькие, старушка заплакала и говорит им:
– Ах, детки мои бедные, куда это вас занесло! Да знаете ли вы, что здесь живёт Людоед? Он вас съест!
– Ах, сударыня, – отвечал Мальчик-с-Пальчик, дрожа всем телом – братья его тоже дрожали, – как же нам быть? Ведь если вы нас прогоните, нас всё равно заедят в лесу волки! Так пусть уж скушает нас ваш супруг. Да он, может быть, и смилуется над нами, если вы его хорошенько попросите.
Старушка, подумав, авось не удастся ли спрятать детей до утра от мужа, впустила их и посадила греться к огню, где целый баран жарился на вертеле, на ужин Людоеду.
Едва дети начали греться, как послышался громкий стук в двери: Людоед возвращался домой. Жена сейчас спрятала их под кровать и пошла отворить двери.
Людоед спросил, готов ли ужин и нацежено ли вино, потом сел за стол. Баран ещё не дожарился, был весь в крови, но от этого показался ему ещё вкуснее. Вдруг Людоед давай нюхать направо и налево, говоря, что слышит человечье мясо…
– Это должно быть вот тот телёнок, – отвечала жена, – я сейчас сняла с него шкуру.
– Говорят тебе, слышу человечье мясо, – закричал Людоед, поглядывая на жену косо. – Здесь кто-то есть.
С этими словами он встал и прямо подошёл к кровати.
– А! – завопил он, – так вот как ты меня надуваешь, проклятая баба! Вот я возьму да тебя самую съем! Счастье твоё, что ты такая старая скотина! Эге-ге, кстати подошла эта дичинка: будет чем угостить приятелей, которых я зазвал на днях отобедать.
И один за другим он вытащил детей из-под кровати.
Дети бросились на колени, стали просить пощады; но они попались в руки самому злому изо всех Людоедов, который не имел жалости и уже пожирал их глазами, приговаривая, что под хорошим соусом это будут лакомые кусочки…
Он уже взял было большой нож и, подойдя к детям, стал точить его на длинном точильном камне…
Он уже схватил было одного, как тут жена его вмешалась.
– И чего ты торопишься, – заговорила она. – Ведь уже поздно. Разве не будет времени завтра?
– Молчи! – крикнул Людоед. – Я хочу сегодня, чтоб им было досадней.
– Да ведь мяса у нас ещё целый ворох, – продолжала жена. – Смотри вот: телёнок, два барана, полсвиньи…
– Правда твоя, – отвечал Людоед. – Ну, так накорми их вплотную, чтобы не исхудали, и уложи спать.
Добрая старушка, вне себя от радости, подала детям отличный ужин, но желудок у них не принимал пищи, до того они перепугались.
А сам Людоед принялся тянуть вино, в восторге, что будет чем угостить приятелей на славу. И хватил он стаканов двенадцать больше обыкновенного, так что голова у него несколько закружилась, и он отправился спать.
У Людоеда было семеро дочерей, ещё в ребяческом возрасте. Эти маленькие людоедки имели прекрасный цвет лица, потому что питались человечьим мясом, в подражанье папаше. Но глаза у них были чуть заметные, серые, круглые; нос крючком, рот – непомерной величины с длинными, острыми, редкими зубами. Они были ещё не очень злы, но уже показывали свирепый характер, ибо кусали маленьких детей и пили их кровь.
Их уложили спать спозаранку. Все семеро лежали на большой кровати, и у каждой из семерых был на голове золотой венок.
В той же самой комнате стояла другая кровать, такой же величины. На эту-то кровать жена Людоеда положила семерых мальчиков, после чего и сама отправилась спать к своему мужу.
Мальчик-с-Пальчик заметил, что у дочерей Людоеда на головах золотые венки. Он боялся, чтобы Людоеду не пришла вдруг фантазия теперь же их зарезать. Вот он взял да и поднялся посреди ночи, снял с братьев и со своей головы ночные шапочки, снял также – потихоньку – золотые венки с дочерей Людоеда и надел им на головы шапочки, а себе и братьям венки, – для того, чтобы Людоед принял мальчиков за своих дочерей, а дочерей своих за мальчиков, которых он хотел перерезать.
Штука удалась, как он рассчитывал. Людоед проснулся и стал жалеть, зачем он отложил на завтра то, что мог сделать сегодня.
Он сейчас соскочил с кровати и, схватив большой нож, сказал:
– А посмотрим-ка, что поделывают наши мальчуганы. Нечего тут церемониться: порешить с ними сейчас.
Пробрался он ощупью в комнату своих дочерей и подошёл к кровати, где были мальчики. Все они спали, кроме Мальчика-с-Пальчика, который ужасно испугался, когда Людоед, ощупав голову других братьев, стал щупать его голову.