Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"
Шрифт:
Однажды летом Такахама почувствовал себя плохо и понял, что дорога его жизни подходит к концу. Он послал за своей единственной вдовой сестрой и за ее сыном - молодым человеком лет двадцати, к которому был очень привязан. Придя, они стали делать все возможное, чтобы хоть как-то облегчить последние дни жизни старика.
Был знойный полдень. Вдова и ее сын находились у ложа умирающего. Такахама заснул. В этот момент в комнату влетела очень большая бабочка и уселась на подушку больного. Племянник отогнал ее веером, но она опять вернулась на то же место. Бабочку снова отогнали - она вернулась еще раз. Племянник рассердился и выгнал ее в сад, но она не хотела улетать,
По возвращении в дом молодого человека ждало известие: дядя скончался. Смерть подкралась к спящему незаметно, и мертвое лицо улыбалось. Племянник рассказал матери о том, где он был и что обнаружил на кладбище.
– Ах!
– воскликнула она.
– это та самая Акико!
– Но кто она, эта Акико, мама?!
– спросил он.
Вдова ответила:
– Когда твой добрый дядя был молодым, он был обручен с очаровательной девушкой по имени Акико, соседской дочерью. Но она умерла от грудной болезни совсем незадолго до того дня, на который была назначена свадьба, и несостоявшийся муж тяжело горевал. После того как девушку похоронили, он дал зарок никогда больше не жениться и не смотреть на женщин. Затем дядя построил это маленький домик вплотную к кладбищу для того, чтобы всегда быть недалеко от ее могилы. Все это случилось более двадцати лет назад. И каждый день из всех этих долгих лет, все равно - зимой или летом, твой дядя приходил на кладбище и молился на ее могиле. Сам он очень не любил, когда упоминали обо всем этом, и никогда никому ничего не рассказывал...
Но Акико, наконец, пришла за ним: белая большая бабочка была ее душой.
Раз я увидел, как опавший цветок вернулся на ветку. Но, увы! То лишь вспорхнула бабочка...
Из сборника японских средневековых сказаний "Хёрай. Японские сказания о вещах не совсем обычных".
Японская сказка
Аленка
Жили дед и баба. И была у них дочка Аленка. Но никто из соседей не звал ее по имени, а все звали Крапивницей.
– Вон,- говорят,- Крапивница повела Сивку пастись.
– Вон Крапивница с Лыской пошла за грибами. Только и слышит Аленка: Крапивница да Крапивница...
Пришла она раз домой с улицы и жалуется матери:
– Чего это, мамка, никто меня по имени не зовет?
Мать вздохнула и говорит:
– Оттого, что ты, доченька, у нас одна: нет у тебя ни братьев, ни сестер. Растешь ты, как крапива под забором.
– А где ж мои братья и сестры?
– Сестер у тебя, - говорит мать, - нету, это правда, а вот братьев было трое.
– Где ж они, мамка?
– Кто их знает. Как тебя в колыбели еще баюкали, поехали они с огненными змеями - смока-ми - воевать, себе и людям счастье добывать. Вот с той поры и не вернулися...
– Мамка, так я пойду искать их, не хочу, чтоб меня Крапивницей называли!
И как ни отговаривали ее отец с матерью - ничего не смогли поделать.
Тогда мать и говорит:
– Одну я тебя не отпущу: мала ты еще для такой дороги. Запрягай Сивку и поезжай. Сивка наша старая, умная - она привезет тебя к братьям. Да, смотри, на ночь нигде не останавливайся: езжай день и ночь, пока братьев не найдешь.
Запрягла Аленка Сивку, взяла на дорогу хлеба и поехала.
Выехала она за деревню, видит - бежит за возом их старая собака Лыска. Хотела было Алёнка назад ее прогнать, да передумала: пусть, мол, бежит - в дороге веселей будет.
Ехала она, ехала - подъезжает к перекрестку. Сивка остановилась, назад поглядывает. Аленка спрашивает у нее:
Заржи, заржи, кобылица, Скажи, скажи мне, Сивица: На какую дорогу тебя направлять, Где мне братьев родных искать?
Подняла тут Сивка голову, заржала, на левую дорогу указала. Пустила ее Аленка по левой дороге.
Едет она чистыми полями, едет темными борами. Приехала в сумерках в чащу лесную. Видит - стоит в пуще у дороги хатка. Только Аленка подъехала к хатке, как выбежала оттуда какая-то горбатая, костлявая старуха с длинным носом. Остановила она Аленку и говорит ей:
– Куда ты, неразумная, на ночь глядя едешь. Тебя тут волки съедят! Оставайся у меня ночевать, а завтра, как развиднеется, и поедешь.
Услыхала это Лыска и затявкала потихоньку:
Тяв, тяв! Не велела мати Ночек ночевати!.. Тяв, тяв! Не старуха это Говорит с тобою,- Ведьма Барабаха Замышляет злое...
Не послушалась Аленка Лыску, осталась ночевать в хатке.
Расспросила ведьма Барабаха Аленку, куда она едет. Аленка все ей рассказала. Ведьма от радости так и подскочила: Аленкины братья, думает она, и есть, наверно, те самые богатыри, что всю ее родню со свету сжили. Теперь-то она с ними расправится...
Наутро поднялась ведьма, нарядилась, как на ярмарку, а всю Аленкину одежду спрятала и будит ее:
– Вставай, поедем братьев искать! Встала Аленка, смотрит - нету одежи...
– Как же я поеду?
– говорит Аленка. Принесла ей ведьма старые нищенские лохмотья.
– На, - говорит, - хороша тебе будет и такая одежка.
Оделась Аленка, пошла запрягать Сивку. Взяла ведьма нож и толкач, села в повозку, как пани, а Аленку вместо кучера посадила.
Едут они, а Лыска бежит сбоку и тявкает:
Тяв, тяв! Не велела мати Ночек ночевати!... Тяв, тяв! Ведьма Барабаха Барыней сидит, На тебя, Аленка, Как змея, глядит...
Услыхала это ведьма Барабаха, схватила толкач и кинула в Лыску. Завизжала Лыска - перебила ей ведьма ногу.
Алёнка заплакала:
– Бедная, бедная Лыска, как же ты будешь теперь бежать!
– Замолчи,- пригрозила ей ведьма,- а то и с тобой так будет!
Едут они дальше, а Лыска не отстает, на трех ногах скачет. Доехали до нового перекрестка. Сивка остановилась. Аленка спрашивает у нее:
Заржи, заржи, кобылица, Скажи, скажи мне, Сивица: На какую дорогу тебя направлять, Где мне братьев родных искать?
Заржала Сивка, на правую дорогу показала. Целую ночь ехали они темною пущей по правой дороге. Утром-светом выехали на луг, видят - стоит перед ними шелковый шатер, а рядом три коника пасутся. Сивка весело заржала и повезла Аленку с ведьмой прямо к шатру. Обрадовалась Аленка: