Сказки для взрослых, часть 4
Шрифт:
– Вы, таки это хотите знать, молодой человек?
– Все хотят,– Борис закурил сигарету и выдохнул вместе с дымом.– Во все времена у нас только и спрашивают "Кто виноват?" Ну и вот кто по твоему мнению, Львович? И что делать заодно скажи, очень обяжешь.
– Думаю я, молодой человек, что виновата территория, на которой мы живем. Большая слишком. И называется "Рассея" поэтому. Рассеян народ очень на ней. Россияне. Рассеян и потому слаб. От этого и беды все. И законы, поэтому никогда не работают на этой территории как надо. Ни хорошие, ни плохие. А делать что? Как юрист скажу таки, по закону живите, а как человек скажу, не знаю. Может быть, нужно, когда несправедливость и по закону невозможно высудить, то брать в руки оружие и умирать, чтобы задумались другие уже… Умирать боимся, вот и живем, как живем.
– И в кого
– Ну, в них-то зачем? Молодой человек, стрелять нужно в тех, кто их послал. Высоко они сидят эти господа и не просто до них добраться, вот они и беспредельничают, как нынче говорят. Желаю вам всех благ. Встретимся теперь в областном суде.
Всю ночь Борис не спал, ворочался. Вставал, курил подолгу, ложился и не мог заснуть. Все думал над словами юриста. "Прав еврей. Слабаки мы. Где-нибудь в Америки, народ бы уже взбунтовался и перестрелял бы этих "китаез" нахрен, а мы терпим",– и к утру принял решение.– "Нужно до областного суда убрать всех продажных чиновников, перестрелять как бешеных собак. И в СП тоже подчистить кое-кого. В земельном комитете он тоже двоих продажных знает, вот их тоже прибрать. Посмотрим еще кто кого. Одно вот только, кто этим займется? Среди фермеров есть, конечно, ребята боевые, но душегубство – это ведь дело-то непривычное и стать душегубом, даже для блага других – не просто. А киллера нанимать – это опять же и дорого. И где его найдешь, умельца этакого? Объявлений они в газетах не дают".– утром встал и занялся привычным крестьянским трудом. Работал и думал, как быть. Вечером, после ужина с семьей, пошел к Ерофеичу. Семейство его уже укладывалось спать, а сам он сидел перед телевизором и что-то читал.
– А-а заходи, заходи, Бориска. Ну, что получили по мордам вчера? И что теперь? Вон мужики уже начинают места подыскивать, куда бы съехать со всем скарбом. Я вот тоже присматриваю в соседнем районе место. Есть там места совсем безлюдные. Земли полно, приходи да паши. Эх, ма!
– А кладбище ты, Ерофеич, на котором твой отец и мать лежат, где деды и прадеды похоронены, тоже с собой перевезешь? Раскатают ведь могилы, асфальтом засыпят и корпуса заводские поставят сверху. И будут машины над костями штамповать. Тебе не мерзко от этого?
– Мерзко, Борь. А что делать?– Ерофеич смахнул с носа набежавшую слезу.
– Стрелять их сук, как собак бешеных и на трупах записку оставлять – "Взяточник". Не партизанить в лесах, не в катакомбы уходить, как я шутейно языком брякал, а их сволочей в подполье загнать. Пусть они прячутся, пусть боятся.
– Что ты несешь, парень? Кто стрелять будет, я? Да я сроду курицу не зарубил. Жена вон смеется. Ты так просто это говоришь. Человека убить – это не куренку голову оттяпать. Тут надо или очень осволочиться или за правду очень большую стоять, как на войне. И потом сейчас все чиновники взяточниками стали. На всех у тебя ни патронов, ни времени не хватит. Легко языком ляпать "как бешеных собак". Эх, Борис! Да кабы, так все просто-то было, то давно бы жили мы лучше всех в мире. Только ведь и делаем в последние сто лет, что стреляем друг в друга. И что?
– А нам всех и не нужно мочить. Нам пятерку, которая приезжала, грохнуть и желательно накануне суда областного и проблема наша будет решена. Те, кто за место них придут ох как задумаются, брать ли взятки. А ведь мэр, покойником став, деньги заместителю своему не передаст. Нужно, значит, снова покупать, а он тоже, я думаю, задумается, записку увидев и поняв, за что предшественнику голову как куренку оторвали, как думаешь? Ведь должен задуматься? Вот ты бы на его месте как бы поступил? Взял бы взятку?
– Что ты меня спрашиваешь? Я бы и на месте этого не взял. Испугается – знамо дело. И притихнет, осторожнее станет. Только где таких людей лихих сыскать? Наши деревенские, сам знаешь, никто не возьмется за душегубство-то. Покалечить по пьянке, даже и до смерти это да, а что бы хладнокровно пойти да подстрелить кого – это вряд ли.
– Ну, людей-то я найду – это моя забота, а вот как с оружием быть. С ружьем ведь на такие дела не ходят. Тут ствол посерьезнее нужен.
– А вот насчет стволов как раз и не проблема. У меня племяш в областном центре в оружейной лавке работает и как-то трепал языком, что все что хошь по нынешним временам достать может. Вопрос денег, как он сказал. Да ты его знаешь. Рыжий такой, долговязый. В прошлом году весной был наездом. Заходили мы еще к тебе, он поросенка купить хотел. Ну, вспомнил?
– Вспомнил, Дмитрием вроде звать? Значит, говоришь, вопрос денег?
– Ну да, он и есть. Димка. Говорит за два дня только заранее ему нужно знать чего надо и нет проблем. Деньги вперед берет.
– И что, много заказов у Дмитрия? Пади барином живет?
– Какой там. Живет в коммуналке с семьей. От завода получил при СССРе, так в ней и кукарекает с женой, тещей и двумя короедами.
– А чего же с завода-то ушел в лавку?
– Ну, ты прямо вопросы задаешь, как из Америки приехавши. Понятно почему. Закрылся заводишко-то, за ненадобностью и нерентабельностью. Вот и пошел, куда смог. Родственник со стороны жены протекцию оказал. Там хоть заработки у него, какие, никакие, а на хлеб с маслом хватает. Голодные не сидят. На жилье все копят. Говорит, еще пару лет и купят квартиру. А стволы-то нынче дорого стоят. Я поспрашивал про цены-то из любопытства. Винтарь, к примеру, с оптикой до 5-и тыщь долларами, а пистоль типа макара тыщу опять же в энтих американских. Что поэкзотичнее навроде беретты – это и по две тыщи потянет. Так что дорогой инструмент у лихих-то ребят нынче.
– Ничего, скинемся всем миром. На десять-то хозяйств, если винтарь да пистолет взять, меньше чем по тыще получается, по 600-т всего. Ну, там еще наверное патроны отдельно нужно проплатить, пусть по 700-т. Я хоть сейчас готов выложить. На адвоката больше потратили. И еще сколько предстоит. А если съезжать придется? Я вот прикинул, сколько потеряем, супруге сказал, так она за сердце схватилась.
– Да, Борис, озадачил ты меня, прямо скажу. Но вроде как прав ты. Иначе нам эту кашу не расхлебать. С волками жить – по-волчьи выть. Так ведь народ-то говорит. Видимо с этими волчарами, ихними подлыми методами только и можно совладать. А в судах они нас сожрут, со всеми потрохами. Закон-то не для нас писан, а для тех, у кого кошелек толще.-
Вот так и поговорили… Решили собрать деньги на стволы, но для чего односельчанам не говорить. На судебные расходы-накладные. Все равно Львовичу гонорар готовить нужно. Вот и собрать чуток побольше. Где тысяча там и еще 700-от. А каждому объяснять про стволы, в разговорах завязнешь. Да и "меньше знаешь – крепче спишь". Пусть спят спокойно, а не ворочаются, как Борис всю прошлую ночь.
Глава 6
На следующее утро Ерофеич обошел всех фермеров и деньги собрав, занес их Борису.
– В область поедешь к племяшу, письмецо ему передашь. Вот конвертик с адресом. Я не запечатал. Прочти – мало ли я тут чего лишнего брякнул,– Борис вынул листок тетрадный в клеточку и пробежал по корявым строчкам глазами.
– Ну и почерк у тебя, Ерофеич. Вроде ничего лишнего нет. Сегодня после обеда и отправлюсь. Что-то движок у "Нивы" барахлит, блин… Малость покопаюсь в нем, да и порулю.
Лавка оружейная, с романтическим названием – "Все для охоты и рыбалки", располагалась на центральной улице областного центра. Улица, само-собой, называлась в честь вождя мирового пролетариата т.е. Ленина. Переименовывать власти не стали, а большинству горожан было все равно. В 91-м, какой-то отмороженный депутат областной думы попытался поднять вопрос о переименовании, мотивируя тем, что были в городе замечательные граждане, которых бы не грех и увековечить.– "А Ильич – он ведь и в городе-то нашем не бывал ни разу, даже проездом. Вот Колчак был проездом, почему бы в его честь улицу не назвать? Ведь хороший же был человек?" Спорить с депутатом-отморозком другие депутаты, нормальной ориентации, не стали. Послали его нахрен и вопрос закрыли. Не до улиц им было, другие заботы весь горизонт заслонили. Так и осталось дореволюционное название. Или допереворотное – это уж кому как нравится. Вообще к Ленину отношение населения нынешнего очень не простое. Постоянно проводимые опросы общественного мнения показывают, что – 50% просто уже и не знают кто это, 25% – затрудняются сказать кто это, зато оставшиеся – 25% точно знают кто он и откуда. 25% Этих делятся в основном на две группы – почитателей и врагов вождя. И вот уже два десятилетия первые славят его, а вторые проклинают. Причем, за одно и тоже. Ну, не угодишь людям. Один маленький мальчик лет пяти, ответил тележурналисту, который спросил его 22-го апреля на улице о том, знает ли он кто такой Ленин.