Сказки Франции
Шрифт:
— Ну, чем же я мог так провиниться, что у меня уродился такой сын? Как подумаю, что и я, и твоя мать многие годы жертвуем буквально всем, чтобы дать тебе плохое воспитание, чтобы подавать тебе исключительно плохие примеры, чтобы постараться сделать из тебя большого и злого черта! Так нет же! Вместо того, чтобы поддаваться всяким искушениям, этот господин решает, видите ли, задачки! Подумай же, наконец, о том, что ты собираешься делать в жизни, когда вырастешь?
— Я хотел бы быть добрым, — отвечал обычно чертенок.
Естественно, мать от таких речей сразу начинала плакать,
— Бедное мое дитя, ты приводишь меня в отчаяние. Я хотел бы, чтобы из тебя вышло что-то стоящее, но вижу, что все это пустая затея. Вот и на этой неделе тоже ты умудрился написать лучше всех сочинение! Поэтому я решил взять тебя из школы и отдать в ученики. Так ты навсегда и останешься неудачником, кочегаром при котлах… Ну да тут уж ничего не поделаешь, ты сам этого хотел!
И уже на следующий день чертенок действительно перестал ходить в школу. Отец отправил его в Великую Центральную Котельную, а там ему поручили поддерживать огонь под большим котлом, где варилось человек двадцать грешников, которые при жизни наделали очень много злых дел.
Однако и там тоже чертенок проявил себя отнюдь не лучшим образом. Он подружился с этими несчастными грешниками, и всякий раз, когда ему это удавалось, уменьшал пламя, чтобы тем было не так жарко. Он разговаривал с ними, развлекал их, рассказывая анекдоты, или же расспрашивал их:
— За что вы сюда попали?
На это они отвечали: мы убивали, мы воровали, и прочее, и прочее…
— А что, если вам очень, очень сильно подумать о Боге? — спрашивал чертенок. — Вам не кажется, что в каких-то случаях это могло бы помочь?
— Увы, нет! — отвечали они. — Уж коль скоро мы попали сюда, то это навсегда!
— Вовсе не обязательно, вы все-таки подумайте о нем хоть немножко, пока вас не слишком припекает…
Они начинали о нем думать, и некоторые из них за то, что они думали о нем на протяжении всего каких-нибудь несколько минут, вдруг исчезали — буль! — словно какой-нибудь мыльный пузырь. И больше их уже там не видели. Это значило, что Господь Бог их простил.
Так продолжалось до тех пор, пока Великий Контролер Чертовых Котельных не явился со своей ежегодной инспекцией. Явился он в котельную нашего чертенка и такой поднял там шум!
— А это что еще такое? В этом котле должен находиться двадцать один человек, а я вижу только восемнадцать! Что все это значит? И огонь почти потух! Что это за работа такая! Это уже здесь вовсе не Ад, а самый настоящий Лазурный Берег! А ну-ка давайте, живо раздувайте огонь, чтобы вода кипела! А что касается вас, мой юный друг (так он обратился к нашему чертенку), что касается вас, то, поскольку вы неспособны поддерживать огонь, мы вас отправим добывать уголь!
И уже со следующего дня чертенок работал в угольной шахте. Вооружившись киркой, он откалывал большие куски угля и рыл штольни. Теперь им были довольны, потому что он вкладывал в работу всю свою душу. Разумеется, он знал, что добываемый им уголь предназначается для котельных, но так уж он был устроен, что, начиная какую-нибудь работу, не мог не выполнять её наилучшим образом.
Однажды, проходя штольню в антрацитовой жиле, он стукнул киркой по камню, и вдруг ему в глаза ударил яркий свет. Он посмотрел в пробитую им дыру и увидел большой, хорошо освещенный подземный зал с платформой, переполненной людьми, которые входили и выходили из маленького зеленого поезда с маленьким красным электровозом впереди. То было метро!
«Чудесно! — подумал он. — Я попал к людям! И они сумеют помочь мне стать добрым!»
Он вылез из своей дыры и прыгнул на платформу. Однако едва люди заметили его, как тут же бросились кто куда со страшными криками. А поскольку это случилось в час пик, то тут же возникла давка, в результате которой несколько детей задохнулось, а несколько женщин оказались растоптанными. Напрасно чертенок кричал:
— Стойте же, стойте! Не бойтесь меня!
Его даже не слышали. Вопли людей перекрывали его крик. Через десять минут на станции никого не осталось, за исключением погибших и раненых. Не зная, что ему делать, чертенок пошел куда глаза глядят, поднялся по одной лестнице, потом по другой, толкнул какую-то дверь и оказался на улице. Однако там чертенка уже поджидали пожарные, которые грубо окатили его водой из шланга. Он бросился было в противоположную сторону, но там на него накинулись жандармы с дубинками. Он попытался взлететь в воздух, но сразу же оказался в поле зрения полицейских вертолётов. К счастью, чертёнок заметил рядом с тротуаром открытый канализационный люк и быстренько юркнул туда.
Целый день бродил чертенок по подземным галереям, наполненным грязной водой. Только уже за полночь выбрался он на поверхность и пошел по маленьким темным улочкам, говоря сам себе:
— Нужно все-таки найти кого-нибудь, кто пришел бы мне на помощь! Вот только как дать им понять, что я совсем не злой?
В тот момент, когда он произносил эти слова, невдалеке появилась какая-то старая женщина, семенящей походкой направлявшаяся в его сторону. Чертенок пошел ей навстречу, потянул ее за рукав и тихо обратился к ней:
— Сударыня…
Старушка обернулась в его сторону:
— Что, мой мальчик? Ты еще не спишь в такое позднее время?
— Сударыня, — сказал чертенок, — я хочу быть добрым. Посоветуйте мне, что я должен для этого сделать?
В это мгновение старушка, присмотревшись, заметила у него рожки и крылья, как у летучей мыши. Она забормотала:
— Нет! Нет! Смилуйся, Боже! Я больше никогда не буду так делать!
— Как вы не будете делать? — спросил чертенок.
Но женщина ничего не ответила. Она просто упала в обморок.
«Ну и не везет же мне, — подумал чертенок. — А ведь она показалась мне такой доброй…»
Он пошел дальше и, оказавшись на улице Брока, заметил освещенные окна не то магазина, не то кафе. Подошел ближе и сквозь стеклянную дверь увидел внутри лавочки папашу Сайда, который уже запер дверь и собирался идти спать.
Чертенок робко постучал по стеклу:
— Извините меня, господин…
— Уже очень поздно! — сказал папаша Сайд.
— Я только хотел…
— Я же говорю, что у меня закрыто.