Сказки Франции
Шрифт:
Она дала ему лист бумаги, перо, цветные карандаши и сказала:
— А теперь будь внимателен! Напиши мне такое число, состоящее из трех цифр, которое делилось бы на три и у которого были бы голубые глаза и одна нога короче другой. Я вернусь через десять минут. Если за эти десять минут ты не найдешь ответа, экзамен не будет считаться сданным.
И она вышла.
Тут чертенок решил, что ему ни за что не удастся выдержать этого испытания. Однако и на этот раз тоже он не захотел сдаваться, не попытавшись найти выход из положения, и сказал себе:
— Поищу,
Вы, вероятно, знаете, что число делится на три тогда, когда на три делится сумма составляющих его цифр. И чертенок принялся писать такие числа одно за другим:
123, 543, 624, 525, 771, 189, 222 и тому подобное.
Потом он посмотрел на них задумчивым взглядом и вдруг, словно заново увидев число 189, заметил одну вещь.
Он заметил, что у числа 189 есть животик, есть голова и есть две ножки. Головой служила верхняя петля восьмерки, а животиком — ее нижняя петля. Что касается ног, то ими оказались единица и девятка, причем они были разной длины, так как кончик девятки опускался под линию, а единица вся оставалась над ней.
Тогда чертенок взял и разорвал свой лист бумаги на две равные половинки и на чистой половинке нарисовал красивое число 189 с немного возвышающейся над двумя другими цифрами восьмеркой. После чего ему оставалось только нарисовать два голубых глаза в верхней части восьмерки, что он и сделал без промедления. И одновременно пририсовал ей маленький красный ротик, носик и два уха. Едва он закончил, как вернулась Богоматерь:
— Ну как? Закончил?
Она подошла, посмотрела на лист бумаги и рассмеялась:
— Ого! Очень красиво получилось!
Она взяла оторванную половинку листа большим и указательным пальцами, легонько встряхнула ее, и раз! Число 189 упало на карту, спрыгнуло оттуда на пол и побежало по нему, весело прихрамывая, а потом выскочило за дверь, которую Пресвятая Дева оставила открытой. И никого это не удивило, потому что в Раю есть все: люди, животные, вещи… и даже цифры!
— Ты сдал свой экзамен, — сказала Дева Мария. — Пошли со мной.
И она повела чертенка за собой. Сначала в душ, чтобы смыть с него те мелкие грехи, которые могли на нем задержаться. Потом в магазин одежды, где он поменял свои крылья летучей мыши на два прекрасных лебединых крыла. Наконец, к парикмахеру, который попытался отрезать ему рога. Однако они оказались слишком твердыми, и парикмахер ограничился тем, что наложил поверх них новенький молочно-белый нимб.
После этого чертенок и Богоматерь вернулись во двор. На этот раз двор был полон народу, потому что подошло время перемены, и Богоматерь представила чертенка другим ангелам.
— Вот, — сказала она, — вот ваш новый товарищ. Он заслужил право оказаться среди нас, так как пришел издалека! Я прошу вас относиться к нему, как к своему.
Раздался шепот удивления, и один старый розовый ангел сделал шаг вперед и сказал:
— Извините меня, Пресвятая Дева, но так не бывает! Чтобы у ангела была красная кожа и вдобавок пара рогов — такого еще никто не видал!
— Экие вы все-таки простофили, — сказала Дева Мария. — Я с вами совершенно согласна, что такого еще никто не видел. Ну и что из этого? Разве мы в первый раз видим нечто такое, чего еще никто не видел?
Другие ангелы рассмеялись, и старый розовый ангел охотно признал, что сказал глупость.
И вот теперь чертенок является небожителем. А если бы Рай не был Раем, то другие ангелы еще и завидовали бы ему из-за его красной кожи и черных рожек.
Что же касается его папы-черта, то он, узнав про случившееся, принялся качать головой:
— Так я и знал! — сказал он. — Рано или поздно этим все и должно было кончиться. Он вел себя как настоящий идиот и в конце концов оказался у Бога! Ну и пусть, так ему и надо! И чтоб я больше о нем никогда не слышал!
Так что, если вы вдруг когда-нибудь попадете в Ад, старайтесь там ни в коем случае не упоминать про маленького красного чертенка. Там полагают, что эта история способна оказать дурное влияние на молодежь, и постарались бы как можно скорее заставить вас замолчать.
Бернар Клавель
ПОЮЩЕЕ ДЕРЕВО
Миленькому Мирку
Стояло ясное январское утро. Седое и хрупкое утро, похожее на стариков-горцев с припорошенными инеем усами, с глазами, в которых искрится солнце. Накануне всю ночь густыми хлопьями валил снег. А когда наступил день, сильный порыв северного ветра прогнал путаницу облаков. Лес, начинавшийся за домом у подножия горы, заснул в ничем не нарушаемом ледяном молчании. Между деревьями пролегли голубые тени. Ветви елей прогибались под тяжестью снега, потому что утреннего ветра хватило лишь на то, чтобы разогнать облака.
Изабель и Жерар жили неподалеку от того леса, в доме своих бабушки и дедушки. Это был совсем маленький домик с серыми стенами и зелеными ставнями. Он стоял в стороне от деревни, очертания которой в это утро лишь угадывались где-то вдали, на берегу замерзшей речки.
Невозможно было различить даже дорогу, бегущую меж полей и пересекающую луг. Стоя у окна, дети пытались отыскать ее взглядом. Ее легко можно было разглядеть до первого поворота у большого клена, уже два года как засохшего, который дедушка никак не решался спилить, но дальше все сливалось.
Глядя в окно, прижав носы к стеклу, Изабель и Жерар увидели, как пролетела сначала одна птица, затем другая, а потом целая стая, которая уселась на крышу беседки из виноградных лоз, обрушив оттуда комья снега.
— Им холодно, — сказала Изабель. — Надо дать им зерен или покрошить хлеба.
Она взяла горсть зерна, а Жерар открыл окно.
— Закрой сейчас же, — крикнул дедушка, — а то впустишь в кухню зиму!
Дети рассмеялись. Ну разве может зима войти в дом!
Изабель бросила зерна на тропинку, которую дедушка расчистил, чтобы ходить по ней к поленнице за дровами. Бабушка закашлялась и, сняв с кухонной плиты чугунные кольца, засунула в печку огромное полено.