Сказки и былины

Раугул Владимир

Созвал он всех своих великих советчиков и молвил им волю царскую, что, мол, один из них должен пойти и со Смертью договориться да заключить с ней соглашение, в котором обязалась бы она к Царю даже близко не подходить.

Загалдели тут царские советчики. Всем им нравилось ходить в шелках да в бархате, есть со стола царского, злато-серебро от Царя получать да приворовывать. Согласны они были даже от Государя тумаки получать день и ночь, радуясь тому, что сами могут тумаки раздавать всем, кто ниже их стоит. Но чтобы пойти Смерть искать! Никто на это не соглашался.

Галдели

они и спорили. Чуть было не дошло дело до драки и бунта открытого. Но вставил тут слово Наимудрейший советчик. Сказал он фразу премудрую, которая все споры сразу прекратила. А сказал он то, что только дурак согласится идти Смерть искать. И вспомнил тут Царь про Ивана-Дурака. Не раз Иван уже порученья Царские немыслимые выполнял. И Жар-птицу изловил, и Чуду-Юду победил, и Василису Прекрасную освободил. За все это наградил его Царь-Батюшка, взяв Ивана на службу царскую навоз из дворцовой конюшни выгребать.

Послал тотчас Царь за Иваном, а советчиков всех пинками под зад из палаты своей выгнал. И сказал Царь-Государь Иванушке.

– Службу верную ты прежде сослужил мне Ивашка, за что награжден мной без меры и поставлен чистить конюшни царские. Если же выполнишь службу новую, то пойдешь на повышение и будешь допущен чистить мой личный царский сортир. Если же нет – то суд мой скор и справедлив. Сложишь ты на плахе свою буйну голову.

Ничего не ответил Иван-Дурак, так как понимал, что какую бы гадость Царь не придумал, а нет у Ивана выбора.

И послал Царь Ивана Смерть искать.

Где эта Смерть находится, никто не знал, так как оттуда еще никто не возвращался. И понял Иван, что следовательно нужно идти за границу. Оттуда хоть некоторые и возвращаются, но не все. Потому если идти еще дальше, то, наверно, придешь туда, откуда вообще возврата нет.

Долго шел Иван, оформляя визы транзитные. Таможня его обыскивала, пограничники его задерживали. И арестовывали Ивана, и депортировали, а он все шел, приближаясь к тому месту, откуда не возвращаются. Так как Иван языками иностранными не владел и в географии был не силен, забрел он наконец в такую землю, у которой даже названия нет и ни на одной карте она не обозначена.

Земля была мертвая. Все в ней было мертвое, и только кости доисторических животных лежали на корке выезженной солнцем золы. Казалось, зной выпил весь воздух, и нет в этом месте никому спасения. Но Ивана не зря Дураком кличут, и такие мелкие неудобства его не остановили. И пошел он мимо костей по раскаленному пеплу вглубь мертвой земли.

Шел он три дня и три ночи, удивляясь, почему над его головой тень создается, от зноя спасающая. Вдруг на четвертый день с небес спустился Ворон. Был он такой огромный, что крылья его закрывали Солнце, а сам он был размером с микроавтобус.

Судя по размеру опустившегося птенчика, все груды обглоданных костей в мертвой земле были его работой, иначе не смог бы он до такой степени откормится. Птица посмотрела на Ивана умными глазами и спросила:

– Долго ты еще идти собираешься? Пора бы тебе уже и совесть знать и помереть. Четвертый день за тобой лечу, а ты все не помираешь. Я итак уже долго ждал. Сколько веков уже тут живу, и забыл даже, когда последний раз видел такого дурака, чтоб зашел в эту землю!

– А я и есть Дурак, – с готовностью ответил Иванушка, – Человек я подневольный и умереть без приказа не могу. Иду я Смерть искать, как повелел мне Царь мой, правитель доброты и мудрости необычайной, и не могу я волю его не выполнить. А коли смерти мой ждешь – то не дождешься. Сражался я и Чудо-Юдом поганым, и со Змей Горынычем, и с Бабой Ягой тягался, а все жив остался. Лучше помоги мне Смерть сыскать. Есть у меня к ней дело государственной важности.

Задумался Ворон и решил про себя, что быстрее и сподручнее получится, если он Иванушке поможет. Если человек сам Смерти ищет, то станет он трупом намного скорее, нежели ожидая, пока она сама к нему придет. А Ворону кроме мертвечинки-то ничего и не надобно.

Взвесил про себя Ворон все плюсы и минусы, посадил Ивана к себе на спину и полетел с ним прямо в логово Смерти.

Спешился Иван и пошел к ней на поклон. Сильно Смерть-владычица ему обрадовалась, стала уговаривать остаться навеки. Описывала Иванушке все царские да боярские несправедливости, да всю боль мирскую, да кушанья, ложью приправленные.

Не поддался Иван на ее уговоры. Твердил лишь одно:

– Не могу умереть, службу не выполнив. Да и выполнив, не хочу, так как нужен еще земле родимой. Даже коли сожрет меня какое-нибудь чудище, на землю родную навалившееся, так хоть тем земле своей службу сослужу, что, будучи сожранным, аппетиты чудища поумерю.

– А что если Царь тебя казнить велит? – не унималась Смерть, – Много ли приятного в том, чтоб на плахе жизнь окончить?

– Не знаю, не пробовал, – честно ответил Иванушка. – Жить пытаюсь по правде, а смерть свою выбирать не хочу.

Поняла Смерть, что Иван в самом деле Дурак, и убеждать его далее бесполезно. Дала она ему бутыль с живой водой, чтобы от назойливых просьб его отделаться, и восвояси отправила. Только Ворона гигантского не отпустила, заявив, что не отдаст того, кто не по приказу, а ради корыстных побуждений к ней приблизился, так как вольна она опускать и забирать любую живую тварь в любой момент по своему усмотрению.

Ничего не смог возразить Иванушка, так как со Смертью спорить бессмысленно. Можно, конечно, чтобы время выиграть, но поступит она все равно по-своему. На гигантском Вороне, безусловно, лететь было бы намного сподручнее, и не хотелось Ивану пешком идти. Но в Царстве Смерти оставаться хотелось еще меньше.

И пошел Иван обратно дорогой дальнею. Зной плавил пепел земли мертвой, кости по золе раскиданные раскалились, как угли. Не было даже тени над головой, так как не было больше в небе откормленного Ворона.

Шел Иван три дня и три ночи, потом шел еще неизвестно сколько, уже время не чувствуя и себя не помня, и наконец упал он на сожженную землю. И понял он, что Смерть все же берет свое, и из царства мертвого Ивана не выпустит. Но не мог он умереть, не исполнив приказа царского, а другой воды, кроме живой, под рукой у него не было.