Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки
Шрифт:
— Никто не приходил. Я тоже только сейчас пришла с моря.
На другой день братья Вален-Синаневт опять отправились на охоту за горными баранами. Анаракльнавт сказала своей подруге:
— Мой брат болен, пойду-ка я домой!
Стала Вален-Синаневт снаряжать свою подругу Анаракльнавт в путь, всего ей дала: мозгов, костного мозга, мяса. Сказала Вален-Синаневт:
— Твой брат болен, ты голодать будешь, хорошенько запасайся едой!
Анаракльнавт отправилась домой. Пришла домой, а брат очень сильно болен. Начал Эмэмкут просить у сестры поесть чего-нибудь. Принесла она ему мяса, он сказал:
— Нет, я другого чего-нибудь хочу!
Тогда Анаракльнавт рассердилась на брата, сказала:
— Уйду от тебя
Ушла Анаракльнавт. Эмэмкут встал, сестрину кухлянку надел, вороном стал, полетел. К Вален-Синаневт прилетел, сел на балаган, стал там прыгать.
Вален-Синаневт пришла с моря, увидела, что ворон на балагане сидит, стала в него камнями швырять.
— Ты не воруй, ворон!
Стало Эмэмкуту стыдно, полетел он в другую сторону. Снова человеком сделался. Пришел к Вален-Синаневт, сразу бросился, схватил ее. Испугалась Вален-Синаневт, узнала его. Эмэмкут женился на ней, отправился домой. Стали они жить и радоваться.
189. Челькутх и девушки-мухоморы
Зап. В. И. Иохельсон (см. прим. к № 168).
Опубл.: Kamchadal texts.
В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.
Жил-был Челькутх 227 . Посватался он к дочери Кутха Синаневт, работал для нее, много дров приносил. Наконец женился на Синаневт. Стали они жить, много веселились. Родила Синаневт. Сын родился. Отправился Челькутх в лес, нашел красивых девушек-мухоморов 228 и остался в лесу с девушками, жену свою забыл.
227
Челькутх — ворон, сказочный персонаж, противопоставляемый в ительменском фольклоре Кутху. На современном этапе знания палеоазиатских языков мы не можем этимологизировать имена Кутх и Челькутх. Очевидным представляется только то, что Челькутх является производным от Кутх. Можно предполагать, что слово кутх по происхождению относится к одному из древних палеоазиатских языков или родственных ительменскому языку диалектов, вымерших в далеком прошлом и обозначавших слово «ворон» (ср. совр. ительменское фе'клх — «ворон»).
228
Девушки-мухоморы — в ительменском фольклоре мифические лесные красавицы аманатки, заманивающие своими чарами охотников в лесные дебри. Миф о девушках-мухоморах восходит к древнему обычаю палеоазиатов Камчатки и Чукотки употреблять грибы мухоморы в качестве одурманивающего средства. «Собственно мухомор ванак употребляется как опьяняющее средство коряками, а у чукоч встречается редко, особенно в Колымском крае, где мухоморов нет» (Богораз, 1900, стр. 57, прим.) (см. также комментарий к № 124).
Миф о женщинах-мухоморах, уводящих мужчин в волшебный мир, нашел свое воплощение в петроглифах скалистых гор Пегтымель, самых северных наскальных рисунках, обнаруженных советскими геологами и археологами в 1965–1966 гг. На этих скальных рисунках изображена пляска мухоморов, а на одном из фрагментов — увод женщиной-мухомором охотников (ср. Диков, стр. 219–221).
Сюжеты наскальных рисунков и данной сказки восходят, как нам представляется, к одному мифологическому источнику.
Вот Синаневт начала беспокоиться, ждать:
— Где же он? Убили его, наверное!
А с ними старушка жила, тетка ее, Кутхова сестра. Она сказала:
— Синаневт, перестань мужа поджидать, он уж давно с девушками-мухоморами. Пошли сына к отцу.
Пошел
— Мой отец Челькутх, моя мать Синаневт, отец нас забыл.
Услышал Челькутх, как сын поет, и сказал:
— Пойдите, жгите его горячими головешками. Скажите ему: не я его отец.
Взяли девушки головешки, обожгли мальчика, все ручонки ему сожгли.
— Горячо! Мама, жгут меня головешками! — кричит.
Ушел мальчик назад к матери. Пришел, она спросила его:
— Ну, что отец сказал?
— Он сказал: «Я не отец тебе». Велел мухоморам жечь меня горячими головешками, все ручки мне обожгли. Жжет, больно! Я завтра не пойду к отцу, а то опять будут жечь меня горячими головешками.
На другой день бабушка снова послала его к отцу:
— Еще раз сходи, снова спой, скажи так: «Отец, мы завтра уедем со всем добром, ты в лесу останешься, у мухоморов. Вы все потом голодать будете».
Мальчик пошел к отцу, запел песню:
— Отец, мы завтра уедем со всем добром. Ты в лесу останешься, у девушек-мухоморов, вы потом голодать будете.
Услышал Челькутх, как сын поет, рассердился:
— Пойдите, девушки, выпорите его ремнем как следует и огнем жгите. Пусть перестанет сюда ходить!
Взяли девушки огонь, взяли ремень, стала стегать мальчика, огнем жечь. Потом прогнали его. Закричал мальчик, пошел обратно к матери, пришел весь обожженный. Бабушка на него подула, у него сразу все прошло. Старушка сказала:
— Ну, Синаневт, давай собираться, поедем в лес!
Стали они собираться, позвали всех зверей и всех с собой увели, никого не оставили. Поехали в лес, приехали, выбрали высокую гору, забрались наверх, гору водой полили, — получилась ледяная гора.
Пошел Челькутх в лес, ни одного зверя не добыл, все следы пропали. Стал Челькутх с девушками голодать. Чего им поесть? Вспомнил Челькутх жену и сына. Пошел к себе домой. Пришел домой — не нашел ни жены, ни сына. Запричитал Челькутх:
— Куда же это мои все пропали? Я голоден, Синаневт, я есть хочу. Куда же вы с сыном ушли?
Погнался по следам за женой, пришел к той высокой горе.
— Как же наверх залезть? Очень скользко.
Закричал он снизу:
— Синаневт, подними меня!
Синаневт кинула вниз ремень, крикнула:
— Эй, Челькутх, хватайся за ремень!
Схватился он за ремень. Стала она поднимать его наверх, на гору. Вот уже близко, он и ногу поставил на вершину. Тогда она ремень обрезала ножом. Челькутх полетел вниз, упал, обмер, ожил, снова закричал:
— Синаневт, подними меня, я с голоду умираю!
— А почему ты с девками-мухоморами не живешь? Почему со своими мухоморами не живешь? Зачем сюда к нам пришел? Очень хорошо поступаешь! Сына всего измучил, теперь вот получай, что заслужил!
— Синаневт, перестань сердиться, подними уж меня, я есть хочу.
Снова она бросила ремень.
— Ладно, хватайся, подниму.
Схватился Челькутх, подняла она его. Недалеко от вершины снова ножом ремень обрезала. Опять Челькутх полетел вниз, упал, обмер, полежал, ожил. Опять закричал:
— Синаневт, перестань сердиться!
— Я тебя подниму, а ты потом снова будешь так поступать?
— Нет, не буду, Синаневт, не буду я так поступать.
Бросила она ремень, подняла его. Обсушился он, обрадовался, стал есть, наелся. Снова стали они жить, как раньше, много веселились. А девушки-мухоморы засохли и умерли.
190. Как Синаневт сглазили
Рассказала В. И. Пономарева (см. прим. к № 166); зап. и пер. А. П. Володин. Публикуется впервые.
Сказка о брачном союзе дочери Кутха Синаневт с рыбой-горбушей, деревянным крючком, собакой и мертвецом.