Сказки из моего детства
Шрифт:
Я поняла, что значит испытывать полную дезориентацию. Мне было плевать, где я нахожусь, я хотела только быть здесь, сейчас и продолжать испытывать наслаждение, от которого на теле содрогалась каждая мышца. Он попытался отстраниться, но я вцепилась пальцами в его мягкие волосы, притягивая его губы обратно. Мята и еловые ветви. Сладость его языка и его сила.
Когда он привстал и уложил меня на лопатки, я ощутила его твердый член кожей на своем бедре. Огромный, настолько огромный, что я нервно проглотила ком, который мешал говорить.
— Не бойся, — прошептал он, расстегивая пуговицу на моих джинсах. — Так хочу коснуться тебя.
Моя голова судорожно закивала, тогда как я хотела закричать и лупить его руками и ногами. Зачем я делала это с парнем, которого едва знала? Он силой потянул джинсы вниз, очень быстро и ловко избавляясь от них, и я осталась перед ним в одних черных трусиках, которые почти ничего не закрывали. Я не знала, что столкнусь с этим сегодня. Не знала, что он будет так настойчив, а я столь слаба и уязвима. А еще я и подумать не могла о том, что всё уже было готово. Настолько, что моё белье насквозь вымокло. И он вновь никуда не торопился, лишь водил по моей коже кончиками пальцев, пока не спустился вниз. Его большой палец надавил на меня, ощущая всю влажность ткани, и я вновь увидела эту ухмылку вкупе с восхищением, которое выразилось развратным стоном с его губ.
— Скажешь, если я зайду далеко, — сделал он пальцем круговое движение, и мои ноги затрясло, словно я была в белой горячке. И я начала всхлипывать, чувствуя подушечку его пальца между своих ног, которая усердно надавливала на то самое место и вынуждала меня подчиняться.
— Тшшшш, тише, девочка, — прозвучало максимально мерзко, но я не могла противиться даже этому. Я слушала и текла. От слов, от касаний, от его тембра. От всего этого. Мне хотелось большего. Боли, что раздирала бы меня на куски. Чувства, что ничего уже не вернуть назад. Его палец слегка отодвинул ткань в сторону, и я ощущала скользкие движения, которые сводили меня с ума. Непроизвольно мои ноги сводило вместе, но он каждый раз говорил мне раздвинуть их шире.
— Ты и представить не можешь, сколько в мире настоящего удовольствия, — поднес он свой палец к губам и облизал его, закрывая глаза. Мои губы дрожали от того, что я видела. Совокупность чувств была невероятной. И самым правдивым было то, что в наслаждении, как я и читала в книгах, были важны все спектры. Я видела то, что он делал, а не только чувствовала это. Он говорил со мной, и его слова были как взрывы в моей голове. Столь яркое ощущение процесса.
Я каждый раз была близка к тому, чтобы взорваться, но он останавливался, и разочарование, которое я испытывала, заставляло мою голову испытывать болезненное головокружение, а живот ужасно ныть в ожидании завершения.
Я ощутила как он проталкивает в меня палец, и принялась двигать бедрами от того, что получила от него. Как подарок, что упал на меня с небес. Я не понимала, как могла так зависеть от этого.
— Я хочу попробовать, — задрожала я сильнее, вымаливая его, но он посмотрел на меня с издевкой, целуя в губы коротким поцелуем.
— Ты еще не готова. Потерпи, — сказал он так обнадеживающе, что я знала, что буду ждать этого момента как Рождественского чуда.
Готова… Что это вообще значило.
Ощутив два его пальца, я сжала ноги сильнее, делая своеобразные толчки и потеревшись об его другие пальцы своим самым чувствительным местом, но и здесь он не дал мне закончить, вынуждая меня нервничать.
— Ты должна кончить со мной. Одновременно. Я хочу так. Так что, терпи, — я не могла спорить. Не могла
— Представляю, как кончаю на тебя… Но боюсь сделать тебе больно, — завел он руку между моих ног, заставляя слегка приподнять их. — Раздвинь.
Он просунул свой член следом, не заходя дальше и опустил мою ногу, лишь слегка двигаясь и проводя основанием по моей уже совсем мокрой промежности.
— Скажи честно, ты боишься… — коснулся он моего уха губами.
— Я хочу этого, — ответила я, перебирая ногами, и подалась назад, имитируя движения, от которых он застонал.
— Ты меня с ума сводишь, — поцеловал он мои лопатки и с силой схватил кожу на моей талии, сделав жесткий толчок. Он оставил на мне следы, и я понимала, что он может быть очень грубым, если чуть заиграется.
— Я… предупреждаю. Будет очень больно. Но ты вправе уйти сейчас. Потом я вряд ли тебя отпущу, — сказал он пугающим тоном, поглаживая меня по ягодице. И я знала — надо бежать. Надо уходить и забыть то, что здесь было. Но, подобно мухе, что попала в паутину, я уже никуда бы не делась.
— Я останусь, — ответила я, ощутив, как медленно он приподнимает мою ногу и водит головкой вдоль моей абсолютно промокшей промежности…
Комментарий к Глава 3. В твоём котле
Следующая глава от 40 лайков?
========== Глава 4. Тёмная башня ==========
«Никогда» — то самое слово, которое слушает Бог, когда хочет посмеяться.
Сейчас мне казалось, что мои мысли рядом с ним лопаются одна за другой, как пузырьки от шампанского. Я не могла четко поместить всё в свою черепную коробку, словно вокруг был хаос, а я отчаянно пыталась расставить всё по полкам. Что я здесь делаю? Почему иду на это? Ведь никогда этого не хотела… Звуки моих собственных мыслей раздражали. Я хотела полностью уйти с головой в процесс, как пять минут назад, до того, как увидела его внушительный «прибор» и испугалась.
Он открыл пачку презервативов, и время тянулось так медленно, как будто я была смертником в ожидании электрического стула. Он погладил грубой, теплой ладонью мои позвоночник, талию и бедра, как бы обозначая очертания границ моего тела для себя, целуя при этом мою шею и плечи, уводя мурашки всё ниже. Здесь я должна отдать ему должное — он умел делать так, что тело расслаблялось, а душа улетала в пятки.
Его рука крепко надавила на моe плечо, когда он только начал проталкивать в меня свой член. Сантиметр за сантиметром. Мне казалось, что в меня вонзают что-то острое, да с такой силой и нетерпением… Это была именно та боль, которую я представляла, но сильнее. От неё я зажмурилась, но всё ещё позволяла ему двигаться. Будто хотела ощутить тот предел, и вдруг поняла, что отныне руководит он. У меня больше нет права выбора, я не могу запретить ему что-то или остановить его.