Сказки из моего детства
Шрифт:
***
Я слышала звук ключа после назойливого стука. Он явно был недоволен и не хотел открывать эту дверь, но словно эта деталь раздражала его больше всего. Ему мешали, и это вызывало сильную злобу.
— Да? — услышала я грубое и очень отталкивающее, и вдруг до меня донеслись нотки какого-то писклявого голоса.
— Я забыла у тебя свою заколку, можешь посмотреть, — в этот самый момент внутри меня всё рухнуло, будто я так гордилась возведенным карточным домиком внутри, но он разлетелся в одночасье, рассыпав и меня саму на части.
— Я не видел никакую заколку. Что-то еще? — спросил он очень раздраженно, пытаясь выгнать нежеланную гостью, но
— Тайлер, почему ты так груб со мной? Что я сделала? — звучало так, словно на исповеди. Я осознала, что мне тошно стоять здесь. И прекрасно понимала, что я одна из многих.
Дальше я слышала только неприятный шепот и звуки шагов, которые бегом уносили девушку прочь оттуда. Он вновь закрыл дверь на ключ, я выучила эти звуки замочной скважины, но уже мечтала уйти из его комнаты, только представляя его лицо.
Его рука вдруг постучала, как бы дав мне знак, что я могу выходить, и я, наконец, вышла оттуда с недовольным выражением лица.
— Ты оделась, — словно с огорчением спросил он, встав напротив.
— Знаешь, я не одна из твоих жертв, я не стану ею. Открой дверь, и я лучше пойду, — настаивала я, пока на его лице появлялась жуткая улыбка.
— Отруби кусок от пятки… Будешь королевой, не придется тебе больше пешком ходить… — промолвил он с ядовитым оскалом. — Я сам буду выбирать свою Золушку, Уэнсдей. Не нужно у меня ничего забывать.
— Нет, это смешно, — направилась я к двери. Мне звать на помощь? Или ты откроешь дверь сам?
— Попробуй. Зови, — демонстративно скрестил он руки на груди и уставился на меня как ненормальный. — Я не люблю, когда навязываются. Это вызывает во мне отторжение.
За маской здешнего любимчика прятался грубый, неотесанный мужлан, который мог одним щелчком пальца уложить каждую в этом лагере к себе в постель. Я об этом догадывалась, но не осознавала в полной мере, пока сама не оказалась на их месте.
Его приближающиеся шаги вновь вызывали у меня паралич. Указательный палец пролез под ворот футболки и зацепил мою цепочку с медальоном, что мама дала мне перед тем, как отправить сюда.
— Я не хочу обижать тебя, — шепотом произнес он, разглядывая кулон.
— Обида не так страшна, как разочарование, — вылетело следом из моего рта. Я не знаю, чего я добивалась, говоря с ним в подобном ключе. Но, похоже, его это заводило. — Как давно ты работаешь здесь?
— Я впервые здесь. И чтоб ты знала… За всю неделю мне впервые интересно, — его глаза горели красными сигнальными огнями. — Нас прервали, и мне это не нравится. Но, если ты позволишь… Атмосфера вернется. Только смотри на меня.
Эта психология работала именно так. Он точно понимал, что я от него таю, и вместо того, чтобы взбунтоваться, показать ему, что я не его очередная игрушка, я стала ею. Оставалось вдоволь наиграться со мной и поставить пылиться на полку среди других.
И во всех нормальных ситуациях я бы реально так сделала. Вмазала бы ему и ушла отсюда, вот только это оцепенение перед ним было подобно уколу тельсона. Я ощущала, как яд от его слов распространяется по всему телу и не дает мне пошевелиться. Это было невероятно с точки зрения химии наших с ним тел.
— Теперь ты подними руки, — сказала я будто во сне. Никогда бы не думала, что скажу это кому-то, я реально ощущала что-то непривычное и странное в районе живота.
Он абсолютно молча поднял вверх свои огромные руки. Для восемнадцати лет он выглядел как машина для убийств. И я непроизвольно думала — каково это… Лежать под ним, чувствовать это давление на своем теле, сопротивляться
— Ты ведь этого хотела. Потрогай, — настоятельно приказал он, водя моей ладонью до тех пор, пока я сама не включилась в процесс.
— Я хочу полностью раздеть тебя. Просто… Дико… Хочу… Но… Это было бы неинтересно, — прошептал он, глядя на меня таким взглядом, от которого я готова была раствориться в воздухе. Каждая фраза заставляла меня ощущать между ног какие-то физиологические процессы. Это было больше, чем интересно. Под гнетом его взгляда я сама сняла с себя футболку и смотрела, как моё тело реагирует на касания его пальцев в районе шеи и ключиц. Мой тонкий лиф ничего не скрывал, и подсознательно я мечтала прижаться к его телу своей голой грудью. Я думала об этом, когда мы стояли друг напротив друга. Его большие пальцы вновь опустили бретели, я вздрогнула, а затем он нежно завел их за чашечки, касаясь ими моей груди. Звуки того, что я ощутила, были не просто жалкими, они были убогими. Мне казалось, что меня вот-вот разорвет на части от того, что он делал. И это я еще не была голой. С моих губ сорвался стон и немая мольба, чтобы это не заканчивалось. Глаза закрылись, а пульсация между ног стала невыносимой. Оказывается, движениями можно было подсадить на такую зависимость, от которой всё тело ныло и изнемогало.
— Я сниму, — завел он руки назад и легко щелкнул застежку, высвобождая мою грудь и потянув лиф указательным пальцем в районе моего солнечного сплетения вниз. Я непроизвольно выставила свои руки вперед, будто заключенная, и дикий блеск в его глазах говорил о том, что от этого он сходил с ума похлеще, чем от чего-то другого.
Взяв меня за руку, он провёл меня чуть дальше, усадив на кровать и встав передо мной на колени.
— Я хочу кое-что… — я расслабилась, запуская его в своё пространство, а его губы коснулись моего соска. Его язык пламенем разошелся по всему телу, и я уже не знала, как себя контролировать. Всё настолько кипело, что могло оставить ожоги и на душе, и на хрупком теле.
— Вкус твоей кожи… — блаженным голосом выдал он, погружая ареолу внутрь и надавливая кончиком языка на возбужденный сосок. — Только представь, что этим можно заниматься вечно.
Он принялся разносить поцелуи по всему моему телу, и я только сейчас осознала, что ни разу в жизни не целовалась, но мою грудь уже жадно посасывали, заставив меня подчиняться.
От ощущения мурашек я выгнулась, но потом открыла глаза, и увидела его лицо прямо перед своим. Столь близко, что было трудно дышать. Его серьезный взгляд был сосредоточен на моих губах, и он, наконец, поцеловал меня. Сначала настолько нежно, что мои ноги задрожали. Его ладонь легла на мой затылок и притянула меня ближе, разъединяя поцелуи, чтобы вновь примкнуть губами и сделать это еще более властно. А потом он запустил свой язык внутрь, и я окончательно погрязла в этом чувстве полного подчинения. В тот момент я поняла, что готова. Вообще на всё, лишь бы он не останавливался. Я ждала этой боли и страха, как чего-то самого желанного. Этого коктейля из чувств я и желала всю свою жизнь до этого самого дня.