Сказки Королевства. Часть 2
Шрифт:
Айре только и оставалось, что глазами хлопать… Ой и дурища! она-то..
— А он? — вытолкнула сипло.
— Брыкается пока. Хотя другой бы уже от радости скакал… Только все равно придется… Я ж говорю: долг у них прежде всего.
С этим она не могла не согласиться. Даже живя в Горах и общаясь со своими крылатыми сверстницами, она ни разу не слышала от них таких привычных для обычных девушек разговоров о чувствах, о симпатиях к парням и прочей романтике. Для народа, который на протяжении всей своей недолгой истории только и делал, что выживал, все это было непозволительной роскошью. Каждый из них так и продолжал выживать, сносить тяготы, бороться
Она вспомнила, как еще в Линтоне Ойхо говорил, и в глухом его голосе она явно ощущала горечь: «Лучше всего мы умеем терпеть боль, ждать и сражаться. Выживать, а не жить, Айра..»
— … а тут еще ты ему на голову свалилась… теперь точно не отвертится..
Оказывается, пока девушка блуждала в собственных мыслях и воспоминаниях, Альм продолжал рассуждать вслух..
— А я тут причем?
— Ой, балда, — тяжело вздохнул мальчишка, — это ж надо настолько не разбираться в интригах..
Я так понимаю, и раньше, кому надо, в курсе были, что он к тебе неровно дышит. А сейчас за ним вообще все кому ни лень следят пристально, чуть моргнешь не так — уже сенсация. А теперь представь, что при подобном раскладе он тебе оказывает радушнейший прием, бросается к тебе с воплями «Айрочка, как я по тебе скучал», а предложенных отборных дам своего племени шлет в горы… Как ты думаешь, что бы было дальше?
— Тут бы мне и конец, — буркнула девушка, прикрыв ладонями пылающие щеки.
— Ага, соображаешь, — обрадовался неугомонный знаток интриг, — и, главное, ничего личного, простая забота о благополучии собственного народа… ну, ты поняла… Да Ойхо даже заявлять ничего не пришлось бы для этого, достаточно пары принародных взглядов типа тех, которыми он тебя сверлил, пока ты котлеты гипнотизировала… и — улю! Дикие нравы, что говорить..
— Альм!
Айра уже не знала, куда себя деть от смущения и негодования. И разумеется именно в этот момент тот, кто меньше всего ей был здесь нужен, вошел в собственные покои.
— Что этот негодник уже успел натворить?
Негодник устремил на драйга до того честный и возмущенный взгляд, что девушка нервно хихикнула. И еще раз. А потом представила за спиной драйга трех суровых дев с кричащими младенцами на руках и вовсе покатилась со смеху. Она хохотала, заливаясь колокольчиком, так, что даже слезы выступили, и все не могла остановиться.
— Айра? — в глазах Ойхо промелькнула растерянность, и это еще больше ее подстегнуло. А уж когда драйг гневно зыркнул на мальчишку, а тот только руками развел, мол, я тут вообще ни при чем, ее совсем согнуло пополам. Еле-еле она взяла себя в руки, отпила из серебряной чаши холодного сладкого напитка, вытерла слезы и все еще сглатывая отдельные смешинки, поднялась с подушек.
— Ойхо! — Странное нездоровое веселье так и распирало изнутри. Она смело взглянула на своего теперь уже точно друга (тот так и замер недалеко от входа, не отрывая от нее взгляда). — Я тут, как обычно, последняя обо всем узнаю, но все равно должна тебя поздравить и пожелать любви и согласия… хотя нет… так маловато выходит… надо еще два раза — любви и согласия, любви и согласия… вот так… по три штуки каждого… теперь порядок. Так, кажется, я переутомилась немного, пойду-ка к себе. С вашего позволения, мальчики..
Она торопливо направилась к выходу, прошла мимо драйга, на какую-то долю мгновения ей даже показалось, что Ойхо сейчас заступит ей дорогу, но нет, он не шелохнулся даже, только взгляд его сделался отсутствующим, неживым. А когда
В своих комнатах она первым делом принялась собирать вещи, умылась ледяной водой, постояла у окна, дыша свежим вечерним воздухом, а потом принялась ходить туда-сюда по комнате, придумывая, как же быть. Находиться здесь у нее не было ни малейшего желания, была бы возможность — уехала бы прямо сейчас. Так ничего толкового она не придумала, даже не знала, сколько времени вот так металась. За окном окончательно стемнело, настала глубокая ночь, а ей все не было покоя.
— Эй, Айра!
Сначала ей показалось, что ей от расстройства уже мерещится всякое, но приглушенный зов повторился. Она выглянула в окно и чуть не подпрыгнула: Альм приветственно махал рукой по ту сторону оконной рамы. Оказалось, он стоит на некоем подобии самодельной веревочной лестницы, зацепленной где-то на крыше.
— Ты чего там делаешь?
— С тобой разговариваю. Ты идешь? Давай только быстрее, пока нас не застукали.
Айра не дала повода упрашивать себя дважды и вслед на мальчишкой принялась карабкаться на крышу.
— Куда мы идем? — шепотом спросила своего сообщника, когда тот принялся затаскивать лестницу наверх.
— В горы.
— Ночью?
— Почему нет, ты же завтра как пить дать захочешь отсюда убраться, — проницательно заметил Альм. — А тут местечко есть неподалеку — и горы, и вся долина как на ладони..
— Ты сам как?
— А, что мне будет, — отмахнулся любитель ночных вылазок, — у меня обширная практика уклонений от подносов разных видов и размеров, а Ойхо в последнее время не очень-то тренировался в их метании. Но слушай… на месте этого… Рихара я бы точно предложил тебе работу. Так быстро вывести из себя нашего общего друга очень мало кто может.
По хитрым замаскированным переходам они спустились вниз с тыла замка, двумя тенями прошмыгнули через огромный пустой двор и принялись подниматься вверх по террасам на склоне ближайшей горы. Шли долго, но Айра, пожалуй, была этому даже рада. Все лучше, чем метаться взаперти.
— Так, вон там небольшой переход… и выход на большую площадку, с которой и открывается отличный вид. — Альм деловито потащил ее в нужную сторону, а вот на самой середине перехода неожиданно прислушался и замер. — Знаешь что, ты пока иди, а я чуть попозже сюда загляну. Я сегодня и так уже тут был, оказывается… забыл как-то, совсем ты меня заболтала.
— А-а-альм!
Но тот только сделал пару шагов назад и словно в темноте растворился, а до Айры донесся шорох и тихий низкий рык. Очень осторожно, на цыпочках, она пошла по переходу, несмело выглянула из-за угла и замерла: наблюдательный пункт уже был занят: почти у самого центра ровной как столешница площадки, лежал серый лун. Услышав шаги, он поднял голову и не мигая уставился на нее знакомыми темными глазами.
— Айра… — прошелестело у нее в голове.
Она зачарованно смотрела на серебрящуюся в лунном свете чешую, на грациозную гибкую шею. Лун одним плавным движением поднялся на лапы и неловко, как-то боязливо, сделал к ней несколько шагов. И она не выдержала — подбежала, обвила его сильную шею руками и тихо, беззвучно заплакала. Потом, когда слезы кончились, гладила его по теплой плотной чешуе, а лун терся о ее ноги и бока, как огромный кот, заглядывал в глаза и легко, ластясь, бодал ее лбом.