Сказки ленивого бора. Сборник
Шрифт:
Долгожданный момент. Они поднялись в воздух. Между ведьмами разыгрались нешуточные гонки. Каждая пыталась обогнать соседку, и наша, раскрасневшаяся от адреналина, что волной хлынул в кровь, тоже стремилась оказаться не на последних позициях. Рядом, скаля зубы, пыталась украсть её право на луну восемьдесят вторая. Сорок шестая кинула ей в глаза золы, и соперница, потеряв управление, рухнула вниз. Неразрешимым оставался единственный вопрос: куда делась семнадцатая? Подруга очень отстала. Наша ведьма не сомневалась в её умениях, значит, она делает это специально… Через час ведьмы поравнялись.
– Ну
– Почему?
– Не с ведьмами сражаться надо. В безвоздушной спассуют если не все, то почти все. А ты раньше времени утомляешь ступу и себя.
И действительно, гений семнадцатой оказался прав – они вдвоём. Холодно, хочется есть и спать.
– Эй, сорок шестая, я всё поняла. Невозможно достать луну.
– Может, для тебя…
– Сколько ты сможешь не дышать? День? А если понадобится неделю, месяц, год. А если вообще её нет – так оптический обман, мираж?
– Хочешь, лети обратно.
– Я так и сделаю.
Леший долго хотел прочитать эту книгу, но непреодолимый страх перед сакральным знанием не давал ему это сделать. «Учебник астрономии 10 класс», – продекламировал он. Леший знал, здесь истина. Он стал перелистывать страницу за страницей, и в его голове начала складываться картина мира, а ещё там промелькнула мысль: «Ведьма не вернётся с луной. Она вообще не вернётся, потому что эта самая упрямая ведьма из всех упрямейших ведьм на свете. Или с щитом, или на щите, но не без щита…» Тёмно-бордовое сердце бешено заколотилось. Чем яснее он это понимал, тем бешеней оно колотилось. Колотилось, колотилось и взорвалось. Розовые глаза позеленили, руки похолодели, выражение великой скорби застыло на лице…
Вот, Ведьма оказалась в чёрном небе одна. Ей вспомнился старенький склеп, а ведь она перед дорогой забыла убраться, и огрызки, которые она кидала на пол, так и лежат там. Как было бы сейчас хорошо улечься на соломенный матрац, обнять Кота… Теплота и кислый запах яблок… Ведьма любила яблоки. А как там Леший? Было время, когда он заходил каждый день. Он влюблён в неё, а она? Она родилась, чтобы достать луну и чтобы все на свете ведьмы, лешие, кикиморы и чёрные коты обрели счастье.
Ведьма поняла, что не может больше ни секунды без воздуха. Ну ещё немного… последнее, о чём подумала Ведьма, когда глаза её закрывались: «А вдруг семнадцатая была права».
Город чудовищ
«Я разочаровалась в Тоне, я разочаровалась в Даше, я разочаровалась в Филиппе Киркорове. Оказалось, что Тоня за рубль готова удавиться, Даша болтала за моей спиной про меня всякую чушь, а Филя, кумир моего детства, красивейший мужчина на свете, всего лишь капризный сварливый гей!» – думала я в то пасмурное летнее утро. Я давно уже поняла, что в людях слишком много говна. Я заметила, что достаточно поговорить с человеком пять минут, чтобы понять, какими маниями и комплексами он страдает. Умнейшие люди оказывались мелочными и подозрительными, добрейшие – властными и самолюбивыми, скромнейшие – хитрыми и наглыми. Когда я говорила с человеком, я не обращала внимания на то, о чем он говорит, я вслушивалась в подтекст. Особенно мне нравилось раскусывать диалоги Тони и Даши – моих соседок по комнате в общежитье. Например:
– Я, как обычно,
– А я всегда пролетаю, – вздыхала Даша. «Просто у меня очень сложный факультет, но я много работаю. А вообще, мне всегда не везет. Я так страдаю», – переводила я.
– Кстати, я купила журнал с Дженифер Лопес на обложке, – как бы невзначай роняла Тоня. На самом деле, она хотела напомнить, что похожа на Джей Ло.
– Представляешь, у Ирки новый хахаль. Удивляюсь, она такая толстая и страшная, что они в ней находят? – возмущалась Даша. «А меня, такую стройную и симпатичную, никто не может оценить по достоинству», – раскусывала ее я.
– Им просто нравится легкая нажива! «Я-то, конечно, не такая. Хотя попробовали бы, может, не разочаровались бы»…
В тот день я нежилась в пастели, с огромным облегченьем заметив, что осталась в комнате одна.
– Надо было пойти учиться на психотерапевта, – сказала себе я, – а то такой дар пропадает. Надоело впустую тратить душевные силы на переваривание чужих монологов.
– Ты хотела бы видеть людей такими, какие они есть? – вдруг вмешался в мои мысли чей-то голос.
– Я и так их вижу насквозь.
– Как хочешь. Я просто хотел тебе предложить видеть хороших людей красавцами, а плохих уродами.
– Ух ты! Конечно, хочу!
– Но тогда и тебя люди будут видеть такой, какая ты есть.
Я была уверена в своих внутренних качествах и согласилась. Не каждому дается такой шанс. Единственное, о чем попросил меня голос – занавешать зеркало до двенадцати ночи.
Я вышла в коридор. Почему-то мне казалось, что я сегодня прекрасна, как никогда. Навстречу мне шагала Наташа. Это была та самая девчонка, которая обо всём нехорошем, что творилось во всех комнатах, докладывала коменде. У Наташи было красное лицо, красные руки, красные глаза и даже красные волосы, хотя от природы она брюнетка.
– Наталья, ты сегодня красна неимоверно, – сказала я, но та почему-то промолчала, хотя я была уверена, что она как-нибудь огрызнется.
Я включила кран и стала умываться. В бытовку зарулила коменда. Ха-ха. У ней была собачья пасть и собачий хвост. «Правильно, лаять меньше надо», – подумала я.
– Вечно пооткрывают краны, а закрывать забывают, – гавкающим голосом сказала она и завинтила передо мной ручку.
– Я только закончила умываться, – с негодованием оправдалась я.
По лестнице спустилась Оля, которая имеет знакомства везде и очень этим гордится. Она была небывалых габаритов. На ней красовалась летняя майка, благодаря которой чудовищная волосатость её рук нагло лезла в глаза.
Сначала было весело ходить по общежитью: не каждый день увидишь своих знакомых с телами крыс, ушами кроликов, ужимками обезьян. Что самое приятное, мое модернизированное сознание в гротескных образах видело те изъяны, о которых догадывалось мое обычное сознание. Можно было даже поаплодировать за такую точность.
Находиться в толпе уродов наскучило. Заперлась в комнате. Включила телевизор. Шла «Моя прекрасная няня». Нянька держала на подносе свой длиннющий язык, Жанна ходила почему-то без головы (впрочем, ей эти дурацкие прически и не шли), у дворецкого из кожи росли иглы, господин Шаталин не имел формы вообще и был какой-то пластилиновый. «Дурдом», – сказала я и выключила телевизор.