Сказки ленивого бора. Сборник
Шрифт:
На столе стояли мертвые Души. Прямо с обложки скорчил чудовищную гримасу Николай Васильевич. «Так и знала, что он был психом», – ничуть не удивилась я.
Вечерело. Сегодня, второго июля, Владивосток отмечал свое стасорокапятилетие. На площади должен был выступать «Мумий тролль». Не могу сказать, что обожаю эту группу, но на самого известного земляка сходить стоит, да еще и бесплатно. Вообще-то я никогда не ходила на концерты. Для меня заплатить даже двести рублей, что бы всего лишь увидеть физиономию, которая и так примелькалась на экране, в живую, было круглейшей глупостью.
Я не стала краситься. Но не только из-за зеркала. Для кого? Мне все равно парень пока не нужен, а был бы нужен, в любом случае не стала бы искать его среди пьяной толпы.
Моросило. Я раскрыла свой большой черный зонт и старалась смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться и не видеть людей. Но время от времени приходилось поднимать глаза. Рядом пробегали чудовища с покореженными улыбками лицами. Нет, не подумайте, это не были блаженные улыбки счастья, это были расплывающиеся по всему лицу улыбки пьяного угара и бесовского веселья.
Я подошла к площади. Толпы, тысячи чудовищ окружали меня. Они все что-то орали, толкались, истерично смеялись… Вакханалия (мерзкое слово, не знаю, что оно значит, но почему-то пришло в голову). Шабаш! Вокруг были не люди – черти: голые, покрытые шерстью существа с рогами, пяточками, копытами и хвостами. Возле Дальрыбвтуза можно было слышать господина Лагутенко и видеть его по телевизору, на который постоянно наезжали зонтики. «Ты свой последний танец танцевал уже без рук», – отвратительным голосом орал неприятный товарищ на экране, имевший вид зомби. Толпа чертей, стоящая возле меня, громко и бессвязно рычала.
Я искала красивого человека. Я не верила, что весь город душевно отравленные люди. Вернее, верила, но визуально это воспринимать было сложнее. «Господи, люди радуются, пьют пиво, слушают поздравления мера, визжат от «Мумий тролля» и подпевают гимну Приморья, а я…» – мне так захотелось праздновать со всеми, просто наслаждаться разноцветным салютом, который уже начался, но нет, я решила, что должна видеть большее и добровольно согласилась на эту пытку.
«Нам здесь жить
Сеять хлеб, детей растить», – вдыхая гражданский пафос, звучала песня, под которую мы когда-то выбирали ныне действующего губернатора. Фиолетовая хризантема распустилась на пасмурном небе. Здесь жить хотелось, но не с этими людьми.
Народ стал расходиться. От досады я наступила на корку от банана и смачно шлёпнулась. Стёкла от пивной бутылки вонзились в локоть. Люди проходили мимо, не обращая на меня внимания. Я громко заревела. «Что вы за звери!» – закричала я, но никто даже не отозвался. Грязная и разбитая, я побрела домой. У входа я чуть не столкнулась с Соней из 534 комнаты. У ней из плеч торчали ноги, а откуда росли руки я не скажу. Но это меня не удивило – Соня всегда все роняла и всегда все портила. Удивило меня другое – она не поздоровалась. Соня всегда всем знакомыми и незнакомыми говорила: «Привет», а мы с ней какое-то время даже жили в одной комнате.
Дверь была открыта. Мои уже вернулись. Я вошла. Девочки испугано уставились на меня.
– Сквозняк, – сказала Тоня и поспешила закрыть за мной дверь.
У Тони был огромный живот, точнее, сумка, как у кенгуру, которую она, скорее всего, чем-то набила. Вместо левой груди красовался калькулятор, а вместо правой – блокнот. Даша стала очень маленькой и худенькой. Она сгорбилась и приняла позу, говорящую «не бейте меня». Она была серой – серые глаза, серая кожа, серые волосы, серая одежда… Впрочем, из всего того, что я видела сегодня, Даша была самым приличным существом. И, если трезво рассудить, быть никакой еще не значит быть плохой.
– Что будем варить? – спросила Тоня.
– Только не рис. Я макароны купила, – сказала я.
– О! Рис! Даша, твои макароны?
– Нет.
– Будем варить рис.
– Вы что меня не слышите? Ау! Я тут!
Я вспомнила, что уже за двенадцать и можно смотреть в зеркало. Я скинула одеяло. Тоня вскрикнула, Даша выпучила глаза.
– Сквозняк? – неуверенно произнесла Тоня.
А это была я. Я с прекрасной, чистейшей, тончайшей душой, но без отраженья. Я – пустое место, я без тела. А– а-а!!!!!! Не может быть! Я читала умные книжки, я подбирала бездомных животных, я мечтала придумать лекарство от рака, я защищала маленьких от больших, я подавала нищим, я хотела хорошую работу и нежного мужа. Я такой же человек, как и все, я не могу быть ничем!
В моих, так сказать, висках стала бешено пульсировать, так сказать, кровь: «Это ошибка, тут что-то не так».
Я настолько чиста, что не имею тела, моя душа совершенна, как у архангела, поэтому не может быть облечена в оболочку? Нет. Я знала о своих проступках и минусах. Например, я так же, как коменда, люблю погавкать и покомандовать. У меня вполне могла вырасти пасть…
Меня обманули! Голос обещал, что я увижу людей такими, какие они есть, а они увидят истинную меня. Но люди не могут быть чертями и уродами. Люди слишком противоречивы. Каждый, может быть сегодня подлецом, а завтра героем. Значит… Значит, я всего лишь видела людей такими, какими хотела их видеть! Значит, они меня видят такой, какой хотели бы.
Понять, что никто тебя не любит и никому ты не дорога, страшно… Действительно, однажды решить, что общество слишком порочно для тебя – это вычеркнуть себя из него.
Но никому не хочется быть вычеркнутым. Не хотелось и мне. Мне казалось, что если я найду человека, который меня любит, у меня вновь появится тело. Но кто же это? Подруг и любимого у меня нет, родственники далеко…
Антон! Мальчик-фёст, который починил нам дверную ручку, который принес нам соли, когда она кончилась, которого я постоянно подкалываю, а он, несмотря ни на что, смотрит на меня огромными голубыми глазами и готов сделать для меня все! Он спасет меня!
Я побежала на четвертый этаж, где жил Антон. Я толкнула его дверь и вошла. Я представляла, как его лицо засветится радостью и как ему будет приятно, что это он спас меня от беды. Я была к нему несправедлива, но теперь…
Теперь Антон держал за руку фестку Таню.
– А она? – спросила Таня.
– Она в прошлом, ее больше нет для меня, – сказал Антон и поцеловал Таню.
Перья на ладони
Кристина сидела за партой одна. На переменах она или играла в тетрис, или повторяла домашнее задание. Ее не интересовали одноклассники. Она не интересовала одноклассников. Мама сказала Кристине: «Если хочешь стать колдуньей, ты должна закончить школу с золотой медалью». Кристина хотела стать колдуньей. Она все время училась, а когда выдавалась свободная минутка, пыталась колдовать. Получилось только один раз превратить зеленый палас в бирюзовый, но Кристина сдаваться не собиралась.