Сказки летучего мыша
Шрифт:
– Решай сам, родственник… – хмыкнул Мыш, наглядно демонстрируя дар телепатии. – Убеждать тебя нет времени. Так уж получилось, что я и Алгуэррос связаны воедино, как сиамские близнецы. Ненавидящие друг друга близнецы… Некромасса, питавшая нас, распадается. То, что ты посчитал за атаку – агония, судороги. Старик еще пытается что-то придумать, а я… Я ухожу. Дибич верил в рай и ад, дон Пабло – в абсолютное небытие… Посмотрим, кто прав. В любом случае, хуже не…
Мыш не договорил. На протяжении последней тирады голос его звучал всё тише, неразборчивей.
– Откуда ты всё знаешь про демона? Ты – это ОН? Хотя бы отчасти? – крикнул Кравцов. И не услышал ответа.
Не стало ничего, кроме надвинувшейся, сдавившей со всех сторон красноты. Потом появилась боль – далекая, но стремительно приближавшаяся. Потом Кравцов услышал голос, чей-то знакомый голос, но чей – не понять, и смысл слов тоже ускользал, тонул в багровом тумане…
Щупальце – не самое еще большое, с телеграфный столб размером – медлительными толчками вползло в туннель. Кончик тыкнулся туда-сюда и замер. Дрожь пробегала по некогда грозному орудию Алгуэрроса. Затем псевдокожа пошла трещинами, стала лопаться, расползаться. Черная жидкость сочилась наружу тягуче, вязко…
– Подыхает, – констатировал Архивариус.
– Вы – тот самый «человек с ключом»? – уточнил Кравцов, не обращая внимания на агонию.
– Да – если верить привидению, принявшему облик огромной летучей мыши… Но я бы назвал это отмычкой. Ключами двери открывают хозяева.
Архивариус поднялся на ноги, небрежно перешагнул щупальце, склонился над Аделиной. Кравцов следил за ним с подозрительным вниманием, все высматривал какой-то подвох, какой-то признак того, что перед ним фантом, наваждение, морок…
Высматривал и не видел. Архивариус казался самым обычным человеком – разве что выглядел лет на двадцать моложе, чем при первой их встрече. И располагал полным комплектом конечностей. Вроде бы мелочь на фоне всех прочих сегодняшних гадких чудес, но…
– Что с остальными? – хрипло спросил Кравцов. Он очнулся пару минут назад – здесь, в туннеле, рядом с Аделиной и Архивариусом. И не знал, чем завершилась схватка со щупальцами, для него оборвавшаяся после сокрушительного удара по голове.
– Не знаю, – быстро ответил Архивариус. Чересчур, по мнению Кравцова, быстро. – Там (кивок в сторону зала) я никого не нашел, только вас двоих… Наверное, отступили в другие туннели.
Кравцов попробовал встать. Получилось, хоть голова и норовила разлететься на тысячу отчаянно болевших кусков. Поднес руку к волосам – корка запекшейся крови. Разбитые пальцы правой руки откликались мучительной болью на любую попытку шевельнуть ими. Ладно, эта боль ненадолго… Теперь всё у него ненадолго…
Аделина лежала на боку, в позе эмбриона. Прижимала руки к низу живота. Девушка приподняла голову, взглянула на Кравцова. И ничего не сказала.
– Ушибы,
Опять в словах экс-гэбэшника и бывшего инвалида почудилась фальшь. Не придёт сюда никакая помощь… Успокаивает? Утешает? Чтобы Кравцов не выкинул нечто непредсказуемое?
И насчет отсутствующей опасности врет. Стиснувший Аду кокон из щупальцев мог серьезно повредить внутренние органы. Мог раздробить кости…
– У меня всё в порядке, – тихонько сказала девушка, словно подслушав мысли Кравцова. – Ничего не сломано, не раздавлено. По-моему, эта мерзость просто пыталась меня изнасиловать. Не успела – доблестный рыцарь своим верным мечом отстоял честь принцессы…
Ироничная по форме фраза прозвучала мрачно. Но Кравцов обрадовался – похоже, Алгуэррос окончательно убрался из мозга Ады. И, покидая его, ничего не разрушил… Может, действительно есть надежда. Если они с Архивариусом ликвидируют угрозу взрыва и затопления, спасатели здесь рано или поздно появятся. Если…
– Нам пора, Леонид Сергеевич. А вы полежите, не делайте резких движений, мы скоро вернемся.
– Я могу идти и не останусь одна, – сказала Ада.
– Но там… – Кравцов так и не смог выговорить: «Там верная смерть!», сказал слабо, неубедительно: – Там очень опасно…
– За мной долг, Кравцов. За всё, что я… что мною сегодня делали… Я иду с вами.
– Как только появится вода, я раскрою Дверь, – сказал Архивариус. – И тогда надо взорвать снаряды. Именно в тот момент, не раньше и не позже.
– А нельзя как-нибудь… дистанционно… – спросил Кравцов со слабой надеждой.
– Чем?
Действительно, нечем… Свет факела – единственного оставшегося у них источника света – освещал картину, вовсе не похожую на ту, что открылась Алексу Шляпникову. Эсэсовцы уже не сидели, напоминая персонажей музея восковых фигур, – лежали под ногами кучками побелевших костей и истлевшего тряпья. Ящики прогнили, многие развалилась. Ржавые снаряды грудами загромождали проход. Аккумуляторы давно вышли из строя, изоляция отваливалась от кабелей при малейшем прикосновении.
Использовать подрывную машинку нечего и думать. Бикфордова шнура нет, а время горения какого-нибудь самодельного фитиля рассчитать можно более чем приблизительно.
– Умирать не хочется… – честно признался Кравцов.
– Думаешь, мне хочется? – вздохнул Архивариус (незаметно они перешли на «ты»). – Ты не представляешь, каково прожить пятнадцать лет калекой – потом снова почувствовать себя человеком, и…
– Хоть бы ее отсюда как-то вытащить…
Архивариус взглянул на Аду, бессильно привалившуюся к стене. Девушка вновь впала в забытье – как впадала несколько раз за время их путешествия вдоль проложенного Алексом кабеля. Большую часть пути ее пришлось нести на руках.