Сказки народов мира; Тысяча и одна ночь
Шрифт:
Тут уместно заметить, что древние греки частенько бывали неблагодарными и платили злом за добро, кое оказывали им мудрые сыны отечества, а подчас и весьма сурово расправлялись с ними: кого казнили, кого изгоняли. Так поступили они, например, с Солоном и Ксенофонтом. И вот один из мудрейших мудрецов спешно покинул родину с женой и детьми и поселился в чужих краях. Дети же его по смерти отца в Грецию возвратиться не пожелали, памятуя правило справедливое и поныне: «Где родители наши жили, там и нам жить велели». Они построили себе дома, стали пасти скот, пахать землю, и, когда пришел срок, родились и у них дети, и так год за годом вырос на том месте, где когда-то поселилась одна семья, целый
Вот ведь какая притча: ни жена без мужа, ни муж без жены не может хозяйствовать. От такого разделения только вред да неурядица.
Коли нет хозяина в доме, то и лада нет, а где лада нет, там и работа не спорится — ломят кто во что горазд, никто друг друга не слушает; ну а там, где друг друга не слушают, вряд ли что путное получится. В любой работе надо, чтобы один другому подсоблял, как мы это и видим во всех ремеслах и промыслах.
Если же нет хозяйки, то и вовсе порядка в доме не жди. А коли в доме порядка нет, то не будет его и во всем хозяйстве. Ведь недаром же говорят: крыша течет в одном углу, а мокро и на лавке и на полу. Вот и выходит, что супруги один без другого никак жить не могут. Оттого-то, когда иноземные князья всех шильдских мужей в советчики разобрали, а жены одни остались, городок Шильда в полное запустение пришел. Однако жены шильдбюргеров с таким беспорядком мириться не захотели и, памятуя об общей пользе, положили держать совет, как город спасти. Долго они судили, долго рядили и так и эдак прикидывали, а всё к одному приходит: мужей надобно вернуть. Но это легко сказать, а как сделать?
Перво-наперво порешили они письмо мужьям написать и разослать его во все концы.
Письмо это до нас не дошло, но, если память мне не изменяет, говорилось в нем вот что:
«Здравствуйте, дорогие мужья! Пишут вам ваши жены и шлют вам из города Шильды низкий поклон, всем купно и каждому в особицу.
А еще кланяются вам родительницы ваши и все детушки ваши, мал мала меньше, кои растут без вас сиротами, как былинки в поле, — это при живых-то отцах! Великая вам честь и всему шильдскому роду слава, что из дальних стран князья вас советчиками себе назначили и к вашим умным словам прислушиваются. Но только женам вашим, и детушкам, и всем родичам вашим большой урон нанесен: хозяйство в упадок пришло, поля не родят, скотина дичает, дети малые растут неслухами. Вот и просим вас, чтоб вернулись вы поскорее каждый в свой дом, хозяйство на ноги поставили, ребятишек уму-разуму поучили.
И еще дозвольте словечко молвить: ведь милость-то господская — что погода апрельская. На подачки да обещания господа ух как тороваты, а вы, на корысть польстившись, и дорогу домой забыли. Видно, запамятовали, как охотник с беззубой собакой поступает: в награду за верную службу на первом суку ее вешает. Та же участь и вас постигнет, когда князья милость свою на гнев сменят и вас свободы лишат. Свободу-то надо почитать пуще золота. А кому ваш совет понадобится, тот вас и сам найдет. Ворочайтесь же поскорее, чтобы дети малые и мы, ваши жены верные, на вас порадовались и хозяйство чтобы снова поднялось, а родители ваши, на вас взглянувши, спокойно помереть могли. Кланяемся вам земно и ждем не дождемся, когда вы домой прибудете».
Получили шильдбюргеры на чужбине это письмо, и сердце у них дрогнуло. Поняли они, что жены правильно им отписали и что давно пора им возвращаться в родной город. А посему и испросили они у своих господ отпуск для поправления домашних дел. Просьбе этой господа вняли и шильдбюргеров отпустили,
И вот после долгих странствований шильдбюргеры со славою и великими дарами вернулись наконец домой. У себя же дома нашли они все в таком беспорядке и запустении, что поначалу, несмотря на весь свой ум и понятливость, ничего понять не могли. Но в конце концов все же уразумели, что город сотни лет строится, а что разрушить его одного дня достаточно.
А жены хоть и рады были возвращению долгожданных мужей, но встретили их по-разному. Одни лаской, как оно и надлежит, другие же криком и бранью. Такая повадка и по сей день кое у кого в ходу, однако прок от этого весьма невелик.
Но как бы оно там ни было, они объяснили своим мужьям, что не дело это — так долго оставаться на чужой стороне и что впредь уезжать им из дому не след.
Стали тут шильдбюргеры судить да рядить, как им дело повернуть, чтобы князья и вельможи не мучили их больше — не отрывали от дому.
На другой день собрались жители Шильды под большой липой на базарной площади. В летнее время они здесь устраивали сходки, зимой же ратушей им служил трактир, а место у печки было председательским.
Люди умные и рассудительные, они быстро порешили все спорные и запутанные дела, а затем приступили к главному: как им быть и что делать, дабы их более не отзывали из дому. При этом они взвесили все «за» и «против» — причиненный вред и ту пользу, которая была им от иноземных князей, — и вскоре им стало ясно, что польза далеко не покрывает урона. Вот тогда-то и был учинен среди жителей поголовный опрос: как им впредь поступать?
Послушали бы вы, какие тут мудрые речи полились, сколь высокоумны были советы и до чего же складно люди говорили!
Одни считали, что на князей и вельмож надо просто махнуть рукой. Другие же говорили, что отказывать им не нужно, а надо всякий раз давать им такие дурные советы, чтобы князья сами Шильду и ее обитателей оставили в покое.
Под конец вышел вперед старый горожанин, испросил слова и повел такую речь:
— А я, к примеру, так полагаю: поелику нас, шильдбюргеров, отрывали от домашнего очага по причине нашей мудрости и ясного ума, то, по моему разумению, спасаться нам надо глупостью и шутовством. Тогда нас никто трогать не будет и никуда не отзовет. Посему с нынешнего дня всем нам, от мала до велика, надлежит самым что ни на есть нешуточным образом валять дурака, и какая бы глупость ни взбрела кому из нас на ум, он должен ее тут же сотворить. Однако знайте, разыгрывать из себя шута или дурака — это немалое искусство. Бывает, возьмется за такое дело человек бестолковый, и вместо смеха получаются одни слезы. А то и хуже того: надумает иной разыграть глупца, а сам и взаправду в такого превратится. Но нам-то, шильдбюргерам, это не грозит, мы народ мудрый, умней нас никого на свете нет.
С превеликим тщанием обсудили шильдбюргеры предложение старца. Предмет сей показался им столь важным, что они решили не спешить, следуя умному правилу: поспешишь — людей насмешишь. А когда толком все взвесили, то пришли к убеждению, что никакого вреда колпак шута принести не может. И разошлись по домам, обязав друг друга пораскинуть умом, за какой кончик прежде всего ухватить тот шутовской колпак.
Втайне-то кое у кого из них кошки скребли на душе. Как же так? На склоне дней, после стольких лет мудрствования вдруг превратиться в глупцов! К тому же шильдбюргеры поняли, что дело и впрямь нелегкое: повсюду ведь глупых больше, чем умных, и глупцы терпеть не могут, чтобы им их глупостью глаза кололи.