Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Мира… Мира… — сокрушался Натан. — Как же я мог допустить…
— А почему вы должны за меня отвечать? Вы, слава Богу, мне не отец. Для вас, разумеется, слава Богу. Я бы не возражала.
— Избалованная девочка… Единственная наследница… Мать должна была нанять охрану, чтобы водить тебя от школы до дома. На все наследство нанять охрану!
— Типун вам на язык, Натан Валерьяныч. Если б титул мог продаваться, я бы впарила его за любые деньги. От такого подарка избавиться труднее, чем от «Стрел Ангела». Признаюсь вам по секрету: если б я вышла из дехрона и узнала, что уже не графиня… что мне не надо вести себя подобающе и чему-то там соответствовать…
— Мне не следовало тебя отпускать. Надо было ехать с Георгием. Надо было взять отгул, взять больничный и ехать.
— Не ругайте себя. А если хотите оказать мне услугу, лучше подвезите на место, где осталась машина, а то я заблужусь.
Боровский посмотрел на часы. Он выехал с большим запасом и терпеть не мог просиживать в кабинете, дожидаясь начала занятий. Он предпочитал являться с точностью до минуты, чтобы только снять плащ и оставить портфель. Сегодня необъяснимый страх выгнал его из дома. Он вспомнил беспричинно падающие предметы и решил не усугублять сумасшествие. «Надо бы как следует осмотреть машину», — решил он и развернулся на разделительной полосе, не обращая внимания на встречный транспорт. Развернулся прямо у будки дорожного патруля. Мира чуть не выпала из салона. Металлический каркас ее не держал, сидение проваливалось, ей нужно было держать себя в напряжении, чтобы ноги не елозили по асфальту.
Машина Зубова стояла в канаве у обочины. Натан заглянул в салон и еще раз убедился в том, что на сидениях нет пятен крови, и следы от пуль не появились вдруг на дверях. Отсюда до дачи Мира знала дорогу пешком. Она уже научилась держать направление, не путаться в миражах, а наоборот, использовать их в качестве ориентира. Мира уже гордилась собой, когда ей на ногу наехало колесо полицейской машины. Графиня не заметила патруль и растерялась. Посетителей дачи Боровского она обычно замечала издалека, машину профессора узнавала на расстоянии, недоступном подзорной трубе, не то, что человеческому глазу. Глаз графини обрел свойство произвольно притягиваться к объектам, имеющим отношение непосредственно к ней, словно это был не глаз, а радиоприемник, рассчитанный на определенную частоту. Полицейская машина словно выросла перед ней из-под земли, инородная и зловещая.
Вместо водительского удостоверения Натан Валерьянович подал служебное. Патрульный изучил его с интересом.
— Доктор физико-математических наук, — процитировал он, — профессор… а ездим как на танке по полигону. Водительское удостоверение имеется? Давно на права сдавали?
Боровский выпотрошил перед инспектором карман пиджака и нашел в нем массу полезных вещей, утерянных до того, как Розалия Львовна последний раз носила пиджак в химчистку. Водительского удостоверения среди них не нашлось. Мира встала между инспектором и Боровским.
— Парень, — обратилась она к хозяину дорог, — отпусти Валерьяныча. Это из-за меня… Я его попросила развернуться, вот он и развернулся, где не положено. Теперь я тебя прошу его отпустить, и ты его, пожалуйста, отпусти.
— Что? — спросил инспектор. — В другом костюме оставили?
Растерянный профессор полез в портфель.
— Ну, я прошу тебя, будь другом! Отпусти хорошего человека! — настаивала Мира, она положила руку на плечо, увенчанное погоном. Рука провалилась. Мира вздрогнула. В ее ладони оказалось человеческое сердце. — Не может быть… — изумилась она. — У этих гадов есть сердце? — Она сжала в ладони бьющийся комок плоти, и он забился сильнее. — Не может быть, — повторила графиня. Впервые в жизни она, прикоснувшись к живому человеку, пощупала его внутренности. Инспектор побледнел, пошатнулся. Мира в ужасе отпрянула. — Я не хотела! — вскрикнула она. Человек, которого она только что держала за сердце, покрылся испариной. Он вернул удостоверение Натану, взял под козырек и отошел к обочине. — Только не падай, — взмолилась графиня. — Прости меня, парень, я не хотела. Что мне сделать? Хочешь, вызову неотложку?
Жест рукой в сторону профессорской машины означал «уезжай». Мира испугалась, что совсем молодой человек по ее милости умрет от инфаркта прямо на служебном посту. Натан Боровский сел в машину и был таков.
— Прости, — умоляла она, — я не знала… Хочешь, остановлю кого-нибудь?
Мира выбежала на шоссе перед фурой, но не рассчитала сил, получила волновой удар, и летела над асфальтом между вращающихся колес, пока след волны не выбросил ее на обочину. Инспектор остался безучастен к подвигу. Сам отдышался, вытер испарину, сам сел в машину и скрылся. Графиня Виноградова проводила его тревожным взглядом и, утопая по колено в земле, побрела к даче.
Жорж ждал ее у калитки, но радость ненадолго согрела Миру. Надежда, что ее мытарства скоро кончатся благополучным возвращением домой, не оправдалась. Жорж был растерян и озадачен.
— Смотри сюда, — сказал он графине, указывая на бледно-синий огонь в стволе.
— Оскар сказал, что свет должен быть очень ярким и белым. В прошлый раз он светил, как неоновый фонарь.
— После того как ствол побывал в руках Привратника, — напомнил Зубов. — У нас с Ангелами разная энергетика.
— А кто его зарядил сейчас?
— Возьми и крепко держи двумя руками, — Жорж заглянул внутрь ствола.
— Ну? — спросила Мира, когда ей надоело подпирать шестом вялую земную твердь. — Мы стреляем или просто стоим?
— Попробуй, — разрешил Зубов и отошел.
Графиня стукнула стволом о субстрат под ногами, который в привычном мире состоял из каменной плиты перед крыльцом профессорской дачи. Вялый «салют» из шаровидных плазмоидов, похожих на мыльные пузыри, озарил двор и растаял.
Зубов сел на ступеньку. Мира села рядом с ним. С третьей попытки ей удалось удержать себя в положении сидя. Первые две она бездарно провалилась в пространство под крыльцом, похожее на собачью будку.
— Не расстраивайтесь, — утешила графиня товарища. — Мы еще не все попробовали. Надо подумать, может, действительно, кристалл выпал? Оскар вбил себе в голову, что внутри ствола был кристалл. Не просто ж так он стреляет? Они с Артуром смотрели, вертели… Там пусто. Я думаю, его там никогда и не было. Я еще в пустыне заглянула внутрь. Мне уже тогда показалось, что пустая труба — это странный подарок.
Жорж заглянул в пустую трубу с особым пристрастием. Даже привстал с крыльца, чтобы пропустить в трубу больше света.
— Мужики песок внутрь сыпали, чтобы убедиться, что ствол пустой. Так он пролетел насквозь…
— Мира… — обратился к графине Жорж.
— Что?
— Ну-ка, подойди сюда.
Мира неуверенно прильнула глазом к отверстию трубы.
— Что ты видишь?
— Ваш ботинок.
— А так?
Жорж стал вращать ствол, как калейдоскоп. Ботинок стал терять форму, скукожился, выпрямился, сложился гармошкой, вытянулся лыжей. Сквозь плотную кожу башмака проступили фаланги скелета, обросли плотью и снова сжались гармошкой.