Сказки о сотворении мира
Шрифт:
У низкого столика, засланного газетой, сидел Ванька Гусь в рваной майке. Он сидел на топчане по-турецки, резал сало и раскладывал его на хлеб. Рядом с ним сидело маленькое серое существо с большими глазами и сосало своим крошечным ротиком кусок белого вещества. Мира остановилась у порога.
— Эта что ли графиня? — спросил Гусь.
— Ваше сиятельство, будешь сало? — угостил Деев графиню Виноградову салом Гуся. — Надо придумать, во что ее завернуть в дороге, чтобы глазищами не светила. Надо ей какой-то платок, что ли, на голову, — объяснял он, водя пальцем вокруг Ниночкиной головы.
— Лучше
— Класс, правда? — Деев заглянул в огромные Ниночкины глаза. — Представляешь, она молчит. Не говорит ни хрена, только конфеты сосет. Заходи, ваше сиятельство…
Мира поднялась наверх, присела на траву у стены. Второй гейм был проигран незамедлительно вслед за первым. Ее мутило. Голова кружилась, в глазах двоилось. Если б она вовремя не села, уже упала бы в обморок.
— Господи, если ты есть, — сказала она, — дай мне сил! Дай мне выжить, потом мы поговорим с тобой по-другому.
Пока Господь Бог сжалился над графиней Виноградовой и послал ей немного самообладания, минула четверть часа, что в данных обстоятельствах казалось непозволительной роскошью. Мира опять спустилась в подвал. На грязной газете появилась вонючая рыба местного посола.
— Будешь? — пригласил Гусь. — Да ты не бойся, графинечка, здесь все свои.
— Ну, что? — спросил Деев. — Конфету купила?
— Сейчас, Мира, поедем, — успокоил женщину доктор Русый. — Пиво допьем и поедем.
— Так, — объявила с порога графиня и обратила взор на Артура. — Положи эту рыбу, вымой руки и рысью в магазин.
— Ты чо? — удивился Артур.
— Я сказала, рысью! — повторила графиня.
— Ты возьми тряпку и заверни в нее это, — приказала она доктору Русому.
Тряпка была покрывалом на топчане, а «это» было Ниночкой, которая продолжала сосать белое вещество.
— Что за гадость она жрет?
Гусь хмыкнул.
— Зачем гадость? Колотый рафинад.
— Забери у нее это дерьмо сейчас же и помоги Жене отнести Ниночку в машину. Я сказала, сейчас же! — прикрикнула графиня.
Гусь в растерянности посмотрел на доктора.
— Давай, — поддержал ее Женя, — раньше отвезем, раньше освободимся.
Мира вышла на улицу, не в силах смотреть, как двое мужиков пеленают существо неизвестного происхождения. Приступ дурноты снова заставил ее присесть, но графиня немедленно взяла себя в руки, подошла к колонке и умылась холодной водой.
— Такая карамель подойдет? — подбежал к ней Артур с пакетом. — Я попробовал, вроде бы вкусно.
— Поедешь на заднем сидении, — приказала графиня и уселась впереди.
Возня, которая происходила за спиной графини, не интересовала ее ни в малейшей степени. Гусь ругался матом, усаживая Ниночку, доктор Русый ругал Гуся за то, что с Ниночки падает покрывало, Артур поедал Ниночкины конфеты, пока та тревожно глазела по сторонам.
Машина тронулась, графиня обернулась. При свете дня она разглядела только лицо маленького существа, торчащее из-под накидки. Носа на Ниночке почти не было, если не считать двух тюленьих перепонок. Направление взгляда Ниночки невозможно было определить, потому что глазные яблоки отсутствовали, зрачки тем более, но Мира догадалась, что существо смотрит именно на нее. Артур сжался, сидя рядом с гуманоидом. Его исследовательский энтузиазм уступил место ксенофобии.
— Дай ей конфету, — приказала Мира.
— Сама дай.
— Да, бросьте, вы, — улыбнулся Женя, — это очень просто делается. Она возьмет рукой, и сама развернет фантик. Не бойся, не укусит. У нее зубов нет.
Мира первая отважилась на контакт, и протянула конфету инопланетянке.
— На, — сказала графиня, — ешь.
Проворная, маленькая ручонка схватила конфету тонкими пальчиками и скрылась под покрывалом.
— Чем ее кормила бабуся?
— Кашами, — ответил доктор, — разными вареньями. Она может есть только мягкое, некислое и неострое. Гусь ей, конечно, не варил каши. Только пиво наливал.
Первый раз в жизни Мира сварила кашу на электроплитке в рабочей общаге, где доктор снял комнату на ночлег. Вахтовики разъехались, побросав немытую посуду. Мира открыла окно, чтобы выпустить смрад, но смрад был прописан в общаге и не собирался уступать территорию квартирантам. Мира вскипятила миску воды, набросала туда геркулеса и стала мешать, пока каша не запыхтела. Интуитивно она все сделала правильно, каша получилось вполне съедобной, но Ниночка не стала кушать. Ни ложечку за бабу Симу, ни ложечку за пропащих родителей. Она сжала свой крохотный ротик, и только вертела головой. Графиня испугалась, что голова оторвется от тонкой шейки.
— Она должна хорошо видеть ночью, — предположила графиня.
— Точно, — подтвердил доктор, — Сима говорит, она видит даже сквозь стены. Она ее в погреб с собой брала вместо свечки.
— Эта кукла понимает нашу речь?
— Симу понимает. Меня — не очень.
— Послушайте-ка, — осенило Миру, — а вы уверены, что это ребенок? Это не может быть взрослая особь? Может, они все такие мелкие?
Доктор Русый только пожал плечами, а Артур под шумок съел Ниночкину кашу.
Серафима Марковна бежала навстречу машине в домашних валенках и плакала от счастья. Третий гейм графиня Виноградова записала в свою пользу. Не было на свете силы, которая смогла бы оторвать счастливую бабушку от любимой внучки. Сима прокляла себя за письма в редакцию и прочие попытки избавиться от глазастого существа. Одной проблемой в жизни графини стало меньше. Настало время заняться остальными, но сон сморил несчастную, как только она присела на мягкий диван. Сима вынесла из спальни подушку и одеяло.
— Поспи, доченька, — сказала она и погладила графиню по голове.
Это были последние слова, которые Мира услышала прежде, чем впасть с беспамятство. Запах пирогов разбудил ее, когда на дворе были сумерки.
— Ай, мои хорошие, — услышала сквозь сон графиня, — ай, мои дружочки, как вам трудно живется в больших-то городах. Это ж сколько денег надо зарабатывать… Как непросто сейчас жить стало. Вот и Мирочка проснулась, — заметила Сима.
— Графиня Виноградова Мирослава, — представил ее Артур, и Мира испытала сильное желание заткнуть ему рот. Меньше всего на свете ей хотелось хвастаться титулом в избушке у бабы Симы. — Пирожки с капустой, — забормотал Артур, понимая, что сморозил глупость, — пирожки с картошкой, с яблочным повидлом…