Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Вы можете повторить этот трюк?
— Какой трюк? — не понял профессор.
— Сделать Греаль… здесь, в этой лаборатории.
— О чем ты, Мира?
— Натан Валерьянович, там весь фокус в огранке кристаллов. Я понимаю, что эта работа на пятилетку, но она не такая уж сложная, поверьте мне. Камни я вам обеспечу, а вы мне — точный расчет и сборку.
Натан Валерьянович не стал возмущаться вслух. Сомнительные предложения авантюрных дам он привык выслушивать без комментариев. Предложение графини Виноградовой было более чем авантюрным, сама же графиня
— Ладно, — согласилась графиня, — не хотите делать Греаль — не надо. Покажите мне еще раз ваши красные яблоки. Я попробую понять, откуда они взялись.
— Они росли на месте сарая. Не помню, как называется сорт, но яблоки действительно были крупные и красные. Дерево замерзло в ту зиму, когда родилась Алиса. В тот год была страшная зима, а пепелище приложилось фоном. Природа, как человек, легче запоминает яркие цвета и простые предметы.
— Точно, — согласилась графиня, — в дехроне все предметы особенно яркие и простые. И выглядят совсем не так, как в реальности.
— А как?
— Натан Валерьяныч, там такой бардак. Увижу — покажу. Не увижу — лучше не спрашивайте.
Тень снова растворила бетон. Графиня рассмотрела насквозь стальную дверь с толстыми прутьями и шестеренками внутри механизма. Она впервые поняла, как запираются банковские сейфы и для чего взломщику нужны сверла.
— Смотри на сад, — подсказал Боровский. — Видишь сарай в глубине двора?
Мира не увидела ни сад, ни сарай. Ее взору представилась лестница, уходящая в небо множеством ступенек. На нижней площадке, перед дверью лаборатории, стояла высокая фигура в плаще.
— Валех! — воскликнула Мира.
— Кто? — не расслышал Боровский и направился к дверному глазку.
— Валех к нам пришел.
Звонок заставил профессора вздрогнуть. Темный силуэт заслонил обзор.
— Не открывайте, — попросила Мира. — Это Привратник.
— Тем более надо открыть. Кто бы там ни был, лучше сразу выяснить отношения.
На пороге стоял счастливый Артур и держал в руке ключ от машины Боровского.
— Чего заперлись? — спросил он. — Натан Валерьяныч, я привез, что просили. Лак для пола темный, и два ведра бежевой краски.
— Почему бежевой? — удивился профессор. — Розалия Львовна просила фисташковую.
— А бежевая разве не фисташковая?
— Деев, ты когда-нибудь фисташки ел или только скорлупой любовался? — вмешалась графиня.
— Ну, ел.
— И какого же они цвета?
— Коричневые, — доложил Артур. — Ну, светло-коричневые. Так я такую же и купил.
Натан покачал головой.
— Да… — вздохнула графиня. — Шутов прав, деструктивная ты личность! Натан Валерьяныч, не волнуйтесь, мы съездим в магазин и все поменяем. Деев, ты чеки привез?
— Ай, — махнул рукой Натан, — пусть будет бежевая, лишь бы эта стройка когда-нибудь закончилась. Нет моих сил больше строить.
— Так я чего? Пока не нужен?
— А кто будет красить? — возмутилась Мира.
— Оська приедет и покрасит.
— А ты? Будешь лежать с книжкой на диване? Чертиков рисовать? Натан Валерьяныч, разрешите мне с Артуром прогуляться… до сарая с инструментами.
Боровский вернулся к компьютеру. «Под одним углом, с одной точки мы видим разные объекты», — он вдумался в смысл фразы, брошенной графиней. «Объекты или образы?» — спросил он себя. Идея мелькнула в голове, но сосредоточиться профессору мешала ругань с веранды.
— Нет, вы видели дармоеда, Натан Валерьянович? — кричала графиня. — Вы для него еще обеды готовили! Я сказала, если за сегодняшний день этот лодырь не покрасит веранду, чтобы на ужин не заявлялся.
— Боюсь, что так оно и есть, — согласился Боровский со своей гипотезой. — Боюсь, что бардак, наблюдаемый в дехроне, имеет гораздо больший масштаб, чем кажется. Другого объяснения я не нахожу. Другого объяснения быть не может. Или может быть множество различных объяснений одного феномена, потому он и кажется необъяснимым? Или эта девочка — пришелец из другого мира, или я — конченый идиот, если пытаюсь синхронизировать ее восприятие со своим…
— Что еще? — обернулась Мира на пороге лаборатории. — Деев, ты дашь нам с профессором сегодня работать?
— Там это… валик присох… — жаловался Артур. — Я его, блин, от скамейки оторвать не могу. Он весь в краске, а краска засохла.
— Знаешь, почему она засохла? Потому что ты, бездельник, поленился отмыть ее в прошлый раз! Даже не потрудился положить в раствор.
— Так я сгоняю за новым валиком? — обрадовался Артур.
— Я тебе сгоняю! Я тебе… Натан Валерьяныч, извините нас еще на пару минут. А ну, кыш работать!
— Чем?
— Кисточкой! — приказала графиня.
— Кисточкой я буду до утра…
— Хоть да второго пришествия!
Звуки удалились. Боровский остался наедине со своей догадкой. «Необъяснимый феномен имеет множество противоречащих друг другу объяснений, — предположил он. — Яркие предметы, яркие образы запоминаются лучше… Мы сами выбираем их из множества других предметов и образов. Кто-то выбирает яблоки, кто-то пепел… Если эта девочка не просто выбирает объект? Если она провоцирует его появление… вольно или невольно? Нет, нет, — испугался Натан. — Как она могла спровоцировать возвращение Алисы, которую я сам посадил в машину и проводил за ворота?»
— Простите нас, Натан Валерьяныч, — графиня вернулась в лабораторию и прикрыла за собой дверь. — Я сказала, если он опять сюда сунется, получит в лоб. Что? Попробуем еще раз?
Растерянный профессор взялся за выключатель.
— Вот что мы сделаем с тобой, Мира, — решил он. — Мы усилим эффект. Развернем проекцию на максимальный радиус, если ты не против.
— Я не против. Я с удовольствием посмотрю, как этот бездельник отдирает краску от валика.
— Нет. Ты будешь наблюдать за Алисой.