Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Кого ты спросил, Валех?
— Тебя, Человек, самую могучую из форм разумного бытия. Зачем ты испугался того, что создал?
— Затем, мой Ангел, что однажды Человек закроет глаза в этом мире и откроет в другом, о котором ничего не известно. Человек придумал Бога, потому что боялся открыть глаза в пустоту.
— Каждый раз, когда ты открываешь глаза, Человек, ты видишь придуманный тобою мир, полный счастья и страхов. Ты придумал жизнь и смерть, придумал чертей и придумал Ангелов, летающие тарелки и черные дыры, но не оставил в нем места для пустоты. Ты не придумал, Человек, куда деться из нарисованного
— Человек не играл. Он старался спасти из могилы хотя бы душу.
— Разве химеры, рожденные страхом, могут спасти?
— Мы рисковали и ошибались. А что сделал ты, Ангел, чтобы достичь гармонии с самим собой и перестать преследовать Человека вопросами?
— Я? — удивился Валех. — Следовал заповеди рода: смотри на то, что вытворяют люди и делай все по-другому. Я беседую с Человеком и понимаю, как мне жить дальше.
— Ты счастлив, оттого что понимаешь, как жить? Что будет с весами, на чаши которых бросить твое горе и твое счастье, мой Ангел?
— Ангел, который связался с Человеком, не может быть счастлив.
— Зато Человек, который поделил Вселенную с Богом, может.
— А Бог, которого Человек вознес над собой? Счастлив ли Он?
— Не знаю… имею ли я право задавать Ему такие вопросы?
— Когда узнаешь, сообщи мне об этом.
Солнце Флориды клонилось к холмам, когда Мирослава снова вышла на лестницу и вдохнула морского воздуха. Первое, что она решила сделать — отойти подальше от ужасного дома, но кто-то окликнул ее посреди двора. Графиня решила, что ветер донес до ушей чей-то стон, похожий на имя.
— Мира! Я здесь! — кричала Юля в щель гаражных ворот. — Сюда смотрите, сюда… — она просунула в отверстие палец, чтобы графиня не сомневалась. — Как хорошо, что вы вернулись! Пожалуйста, выпустите меня отсюда! У ворот машина. Она открыта, просто нажмите «дорз» и дверь поднимется. Вон она, у забора… «дорз»! — Юля изогнула палец, чтобы направить графиню, но та любовалась чистым небом над Флоридой и макушкой пальмы, взъерошенной порывами ветра.
Юля спрятала палец и больше не сказала ни слова. Даже когда ворота поднялись, она не поблагодарила графиню, а только расплакалась. Рядом с девушкой висел вверх ногами соленый русал, растопырив ласты, и тоже истекал слезами.
— Конечно, я во всем виновата, так мне и надо. Оскар теперь отправит меня в Москву. И вы… даже не захотите со мной общаться. Оскар уже сказал, что мне здесь не место? Сказал, да?
— Он сказал, что ты догадалась, почему в Летающем городе не работали камни Греаля. Откроешь тайну — прощу.
— Правда? — Юля вытерла слезы и подняла глаза на графиню. — Нет, я не заслужила прощения, потому что… самка я «усатая», вот почему!
— Хорошо, — согласилась графиня. — Что «усатая» самка хочет за то, чтобы приоткрыть для меня завесу тайны?
— Мороженое, — без колебаний ответила Юля. — Большую порцию. Я о ней мечтаю с утра. Нет! Главное, о чем я мечтаю — чтобы вы поскорее вернулись, живые и невредимые, потому что Макс обещал, что не тронет ни Оскара, ни Эрнеста. Сначала я мечтала, чтобы вы вернулись как можно скорее, а уже потом о мороженом. Я хочу белое, в вафельном рожке. У него вкус почти что как у московского.
— Вытри сопли и садись за руль. Поедем в магазин. Я тоже не откажусь перекусить.
— Фу… — вздохнула Юля, поднимаясь с пола. — Пронесло! Значит, Оскар в порядке.
Миру восхитила логика рассуждений. Действительно, если б с Оскаром случилась беда, вряд ли б у графини возник аппетит. Она отдала должное Юлиной сообразительности и направилась к машине, но у забора встретила человечка в нелепом плаще. Лицо незваного гостя прикрывала такая же нелепая шляпа. Слеповатые глазки ехидно щурились.
— Мерзнешь, родной! — узнала человечка графиня. — Давно торгуешь? Шерстяные кальсоны надеть не забыл? Почем сегодня лунные куколки?
— Обижаете, ваше сиятельство, — ответил гость простуженным голосом и вынул из-за пазухи пухлый конверт. — Вам велено передать.
— Кем велено? Что это?
— Нам не положено знать, — человек протянул графине конверт. — Мы — курьерская служба. Соблаговолите получить и расписаться.
— Где расписаться?
— У меня на лбу, — улыбнулся маленький человечек и снял шляпу.
— Пошел вон!
— Как прикажете, — ответил он и шагнул на улицу сквозь забор.
— Знаю, что это, — Юля указала на конверт в руках у графини, на котором, к слову сказать, не было написано ничего. — Это Савка Некрасов подготовил вам документы на подпись. Бумаги для покупки Яшиной рукописи. Нет, вы, конечно, не обязаны… Я ему так и сказала, чтоб ничего не оформлял, пока не получит согласие, а он закрылся в своей конторе и перестал отвечать на звонки. Может, уехал на Украину? Я звонила ему сегодня, пока батарея не села! Думала, он приедет, выпустит меня отсюда. А он курьера прислал! Вот, трус! Будете смотреть бумаги или сразу отошлем в офис?
Графиня вскрыла конверт и вытряхнула содержимое на капот. В послании была брошюра и несколько бумаг, похожих на договора, с подписями, печатями и греографическими текстами, набитыми на бумаге печатной машинкой. В брошюре имелась схема трехпалубного судна в продольных и поперечных разрезах, к схеме прилагались пояснения, в которых Мирослава ни буквы не поняла. Единственная бумажка, написанная человеческим языком, являла собой разрешение на использование фонаря изумрудно-зеленого цвета. В бумажке разъяснялось, на какой высоте данный фонарь может быть расположен, и каким способом надлежит крепить его к мачте.
— Понимаешь язык Ангелов? — спросила Юлю графиня, и дала ей в руки самую загадочную бумагу с самым таинственным логотипом. На черной атласной поверхности белыми рунами было пропечатано несколько предложений. Под текстом красовался штамп с растопыренными крыльями вокруг нимба.
Юля задумалась. Потом удивилась, полезла в машину, но вспомнила, что не взяла компьютер со словарем.
— Если только не ошибаюсь… — сказала она. — Нет, надо спросить у Оскара, он точно переведет. Где Оскар?