Шрифт:
ВСТУПЛЕНИЕ
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летел над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;…
М. Ю. Лермонтов
Когда заря теряет
Когда спускает сумрак небосвод,
И только, только месяц бледный
Всплывает по кристаллу вод,
Взлетает демон, дух познанья,
Былых страстей немая тень,
Былое духа созиданья,
Струясь, как в полдень неба синь.
И он, витая меж созвездий,
Живое тихо шевелит,
И с вышины бесшумным дуновеньем,
Он людям прошлое дарит.
Но он, не отличаясь рвеньем,
Не трогает окостенелых душ,
Не трогает, кто умер до рожденья,
Не сохранил кто детства дух.
Он много раз ко мне являлся,
Со мною долго оставался,
Шептал истории свои,
Со мною мыслями делился,
Быть может, вдруг, он мне приснился,
И это сны одни мои…
И бледный вид, и черные одежды,
Лицо худое и горящий взгляд,
И разговоры без надежды,
И речи – тонкий, горький яд.
И волос в мелкое колечко
Без бигудей небрежно сбит,
Как в глубине пылает свечка,
Так голос призрачный звучит.
СКАЗКА ПЕРВАЯ
МОНГОЛЬСКАЯ ЛЕГЕНДА
Человек сам искупает
свои грехи и грехи
ближних своих.
Езус Мессия.
В Центральной Азии,
Где выжженная степь,
Где тощие стада пасут монголы,
Где лишь ковыль, иссохший на ветру,
Заводит с ним свою игру,
А дальше лишь сухая степь.
Ни леса нежные узоры,
Ни пашен вольные просторы,
Не радуют здесь ваши взоры,
Лишь тарбаган тревожно просвистит,
Орёл по небу пролетит,
Дзерен его проводит взором,
Да ветер тешится простором,
Да солнце жжет порой весь день,
Что не найти живую тень.
Там след любой теряется в песках,
Вода является лишь в сладких снах,
Где прах времён жесток и сух,
Но над землей витает древний дух,
Там память многое хранит
И нам
Легенду слышал я давно,
Слова текли, как терпкое вино,
Блистали звезды над холмами,
Ночь распласталась тихая над нами,
И в небе месяц одинокий
Висел, как таганок высокий.
Костер горел, летела искра,
Долина серебрилась под луной,
Лишь ветер, пролетая быстро,
Один царит в той местности скупой.
Молчала степь в преддверье утра,
Ковыль тихонько трепетал,
И холодок по воздуху витал,
Всё зыбко, нету жизни будто,
Как нет людей и бытия,
Так словно не живу и я.
Её рассказывал арат седой,
Чай попивающий со мной,
Гортанные летели звуки,
Напев протяжный и простой,
В словах – полыневый настой.
И не было в них жизни скуки,
И мелкой суеты людей,
И поклоненье низости своей.
Старик сидел, поджавши ноги,
И, грея кости у костра,
Как жизни подводя итоги,
Разглядывая над собой мира,
Рассказывал легенду эту,
Как сказку старую иль быль,
Как подобаемо поэту-
Снимал с времён сухую пыль.
Он не искал ни правды жизни,
Ни объяснения путей,
Как поминаем мы на тризне
Ушедших так давно людей.
Так он былое понимал,
И тихо песню напевал.
"На свете есть могилы две,
Но вам не скажут даже где.
Одну все ищут, не находят,
И в поисках её напрасно бродят,
Другую бог не помянет,
И путник, не заметивши, пройдёт,
Но камень на могиле есть,
Но слов на нём уж не прочесть.
Вот что написано на нём,
Прочтя его, мы все поймём:
"Здесь гордый человек лежит,
Он мной убит, живущим в назидания,
Народам – в страх!
Его покоится здесь прах,
В знак мудрости его признания-
Ничто его не сохранит,
Но пусть спокойно он лежит".
От подписи осталось слово хан.
Никто не знает, что за хан.
Чуть далее пещера есть,
И даже можно внутрь пролезть,
Но в ней найдете лишь одни
Зверей застывшие следы.
Здесь человек когда-то жил,
От ран он многих излечил.
Сюда лежала торная дорога,
В местах уж тех не вспомнят бога.
Никто не знал, откуда взялся,
И показаться не старался
Он людям просто лишний раз,
И не молился на показ,
И что он ел, никто не знает,
И почему не умирает
Он очень много, много лет-
Для пересудов здесь ответа нет…
Его там звери окружали,
И часто с ним они играли,
И удивлён пришедший люд-