Сказки Перекрёстка

Коробкова Анастасия

— Это которые со вкусом лимона и ароматом чеснока? Очень хорошо пошли с запеченной рыбой. Так что пользу сообществу ты приносишь, не грузись, — кивнула Оля. — Что случилось? Чистить картошку ты обычно умеешь. Хочешь домой?

— Ну, в плену меня не держат. Но ведь и чувствовать себя как дома не предлагают…

— Будут держать, — задумчиво произнесла Юля, глядя в сторону форта. — Только заикнись, что уедешь и больше не вернешься — увидишь, что случится.

Ей удалось меня разбудить. Я рассмеялась.

— Нет, что ты. Про меня давно забыли. Я же еду не готовлю, праздники не

устраиваю.

— Ну и замечательно, — быстро подвела итог Юля. — Чего тебе здесь не живется? Родители не скандалят, и это главное. Вон Але пришлось матери целую делегацию представлять, якобы из международного детского экологического лагеря. Королева морочила — будь здоров! Но Аля сама виновата, школу запускать не надо было. Блин, — она поморщилась, словно тоже что-то порезала, — школа! Как ты сдаешь зачеты?

— Готовлюсь по учебникам, — охотно поделилась я. Потом по лицам девочек поняла, что это не тот ответ, которого от меня ждали. — Ну, в смысле, впадаю в транс, убеждаю себя, что нет ничего интереснее математики, истории или биологии, отрешаюсь от мира и читаю учебники. Ну, надо! Понятно, что не хочется, но иначе мы выйдем из доверия родителей и застрянем дома.

— Или поссоримся с родителями и уйдем из дома навсегда, — медленно добавила Юля.

— Королева дала понять, что отбросы общества ей здесь не нужны, — напомнила Оля.

Я заснула и упала со скамейки. Поэтому сразу проснулась.

— Да что с тобой?! — воскликнула Оля. — Ты, может, нездорова? Ты никакую болячку из мирков не притащила?

— Вроде нет, — я растирала ушибленную ногу и от души радовалась, что она болит, не давая вновь вырубиться. — Я просто засыпаю. Есть что-нибудь бодрящее?

— Есть. Кофе. У меня в саду. Всего и делов: собрать, высушить, поджарить, смолоть и сварить!

— А сушить-то зачем? — с сомнением поинтересовалась Юля. — Да ну тебя! Человеку уже сейчас плохо! У меня есть нормальный, растворимый, с материка. Сейчас сделаю.

Те десять минут, пока в чайнике грелась вода, показались мне вечностью. Как все-таки хорошо было с девчонками! Если бы не мое дурацкое чувство неполноценности, всегда появляющееся в обществе таких вот «настоящих» девочек, притупленное сейчас отчаянной сонливостью, я бы чаще стремилась проводить с ними время.

Кофе Юля не пожалела и всыпала в чашку прямо-таки лошадиную дозу. Но полегчало мне не сразу. Надо, действительно, поискать какую-нибудь травку на предмет заварить и пить. Что-то вроде такое тут растет, в лесу. В лес идти не хотелось…

— Ты болеешь! — обвиняющим тоном констатировала Оля.

— Нет, — откликнулась я, пытаясь говорить громче стука сердца в ушах. — Я никогда не болею. А вирусы на Остров не пробираются, ты же знаешь. Но я пойду домой, со сном, похоже, бороться бесполезно.

— Я скажу Сереже, — предложила Юля. Она, наверное, была рада поводу обратиться к нему. Но потом добавила, пристально глядя на меня: — Герман ведь тоже умеет лечить. На «Тайне» есть медотсек с диагностическим оборудованием.

Представляю, что он скажет. «И кого мы опять спасаем?» или «И как часто мы сходим с ума?» Ой, нет…

— Не стоит, я не болею.

Я почувствовала раздражение и поняла, что сейчас начну на них орать. Ну, правильно, повышенная раздражительность — обычный симптом недосыпа. Как и провалы в памяти. Я становлюсь опасной.

Я пошла домой через лес. Вот, рядом с этим деревом может расти нужный цветочек…

Посреди тропинки стоял незнакомый мужчина. Теперь другой, хотя и очень похожий на первого. Его, тоже мощную, совершенную фигуру обтягивал костюм идеального белого цвета, и кожа его лица была лишь чуть-чуть темнее. Длинные белые волосы струились по плечам, яркие голубые глаза смотрели на меня с интересом, руки в белых плотных перчатках сжимали какой-то длинный жезл…

Находясь на грани истерики, я прошла сквозь него.

Бесполезно бороться, если я — свой собственный враг.

Придя домой, я легла на кровать и сразу уснула.

Во сне мне явились они оба, персонажи фантастических боевиков. Первый, черный, сидел на ветви янтарного дерева в янтарных джунглях далекой планеты, беззаботно болтая ногами в воздухе, явно довольный тем, где находится. Второй, белый, лежал на замерзшей волне бескрайнего неподвижного океана, подложив под голову руки, и смотрел на разноцветные звезды. Я почувствовала их полное умиротворение и несколько мгновений наслаждалась их покоем. Но потом резко услышала шум: это говорили, обращаясь ко мне сразу на нескольких неизвестных языках, незнакомые люди. Шум нарастал, как будто говорившие злились от того, что я не отвечаю, и, когда достиг предела, я проснулась. Сон длился всего три минуты.

Да что же это такое! Я закрыла глаза и улеглась поудобнее, но заснуть уже не могла. Видимо, началось действие кофе. Я вышла в огород на ревизию экспериментальных культур.

Действительно, культуры разрослись. И было видно, что их разрастанием в нужном количестве руководит чья-то заботливая рука: бублов росло в изобилии, а от семи кустов специй осталось только два. На месте остальных пяти колосились шоколадные батончики с соседней грядки. А под кустом с солеными корочками лежало что-то большое и живое. Полосатая гладкая шкурка была покрыта ажурными пятнышками от тени куста, и я не могла понять, где у этого существа какая часть тела. Внезапно оно пошевелилось, и на меня одновременно, не мигая, уставились три плоских красных глаза. Опять галлюцинация! Правда, осознала я это только когда душа вернулась обратно из пяток.

Веки вновь отяжелели, а ноги стали ватными. Нужно добраться до кровати.

II

Кажется, на этот раз поспать удалось немного дольше. Во сне меня обволокло синее сияние Ледяной планеты. Оно проникало сквозь мою кожу, и кожа покрывалась ледяной коркой, сохла и дымилась сизым паром. Ощущения были настолько реальными, что в моем сознании место измученной уже эмоциональности легко заняла нормальная физическая боль. Но, застонав, проснулась я на этот раз от того, что она прошла. Чья-то теплая ладонь легла мне на лоб и приглушила боль. Я увидела перед собой глаза. Нормальные, человеческие! То есть, не совсем нормальные, один голубой, а другой желтый, но таковы уж глаза Дениса. Он сидел на полу рядом с кроватью и гладил мои волосы.