Сказки под ивами

Хорвуд Уильям

А на шоферском месте… на шоферском месте, с развевающимся по ветру шарфом, громогласно хохоча безошибочно узнаваемым хохотом, устроилась жаба, жаба очень похожая на Жабу Тоуда в юности, когда Тоуд выделывал номера и выкидывал трюки, наслаждаясь жизнью, порой за чужой счет.

* * *

— Но, дядюшка! — взмолился Мастер Тоуд, понимая, что зашел слишком далеко и что некоторая доля уважения в обращении к опекуну едва ли будет излишней. — Ведь если бы вы хоть намекнули, что тот джентльмен, клявшийся, будто он послан вами, чтобы доставить меня из Дувра сюда, в Тоуд-Холл, действительно тот, за кого себя

выдает, а не главарь шайки разбойников, решивших похитить меня и потребовать крупный выкуп за мою скромную персону (а этот джентльмен на самом деле имел весьма грозный и недоброжелательный вид), — так вот, при этом я бы с удовольствием позволил ему исполнить возложенные на него обязанности и уж ни в коем случае не посмел бы с ним так обойтись. Но, дядюшка, посудите сами: разве могли не укрепиться мои подозрения в отношении этого господина, который утверждал, что он бывший полицейский, и при этом с легкостью позволил заковать себя в свои же собственные наручники, связать по рукам и ногам и заткнуть рот собственным носовым платком? Я ведь прекрасно осведомлен о некоторой антипатии, которую вы испытываете к констеблям, юристам, клерикалам и всем прочим, в чьи намерения входит так или иначе ограничить наши свободы. Ну как, посудите сами, как я мог предположить, что вы наймете полицейского, нет, — троих! — чтобы встретить меня в порту? Поэтому я глубоко убежден в том, что мне нельзя ставить в вину случившееся. Тоуд, разумеется, ни на секунду не поверил во всю эту чушь. С другой стороны, господин бывший констебль, подавленный и сокрушенный тем, что его облапошил какой-то юнец, никак не мог прояснить ситуацию. По правде говоря, Тоуд был уверен, что, доведись ему попасть в такое положение, он, ни минуты не колеблясь, проделал бы такой же трюк, что так лихо исполнил Мастер Тоуд. Поэтому чувство удовлетворения от удачно завершенного дела, распирающее юношу, было более чем понятно его опекуну.

Кроме того, не совсем корректное и примерное поведение Тоуда-младшего во время возвращения домой было в какой-то мере даже на руку Тоуду-старшему: проступок Мастера Тоуда позволял применить к нему в качестве наказания весь комплекс исправительно-воспитательных мер, которые были так хорошо описаны Кроту за чашкой чая. К удивлению опекуна, его подопечный не только не стал возражать против наложенных на него ограничений, но, более того, изъявил горячее желание поскорее засесть за учебники, вжиться в предложенный режим дня и питания.

— Я должен стать лучше, — проникновенно сообщил Мастер Тоуд. — Я бездарно проводил школьные дни в лени и глупых забавах. Теперь мне нужно много работать над собой, много учиться и делать все, чтобы измениться к лучшему.

Тоуд с трудом верил своим ушам, хотя, если быть совсем точным, он им не верил. Видимо, Большое Путешествие повлияло на юношу существеннее, чем ожидалось. Посмотрев мир, Мастер Тоуд не только не выкинул из головы часть дури, но и, по-видимому, весьма преуспел в искусстве лицедейства, что вполне могло бы в случае чего обеспечить ему успех на театральных подмостках.

— И когда же ты осознал ошибочность своего поведения? — с притворным добродушием осведомился Тоуд.

— Это случилось в Риме на исповеди после святого причастия в соборе Святого Павла. Я увидел Свет, я услышал Голос. Этот Голос сказал мне: «Генри, будь хорошим мальчиком, хорошо учись и слушайся дядюшку Тоуда». Прослезившись, я открыл свои грехи святому отцу.

— Где, говоришь? В соборе Святого Павла? — ровным голосом уточнил Тоуд.

— Ну да, именно там, — последовал уверенный ответ. — Я собственными глазами видел табличку у входа: «Собор Святого Павла. Личный приход Папы Римского». А вы, дядюшка, вы бывали в Риме?

— А то нет. Мой отец отправил меня туда примерно в твоем возрасте, с той же целью и, похоже, примерно с тем же эффектом. Кстати, в то время тамошний собор называли собором Святого Петра, но кто знает…

— Ах, дядюшка, у меня столько впечатлений, столько воспоминаний — немудрено что-нибудь и перепутать! — возразил Мастер Тоуд, чей визит в папский собор вовсе не был столь уж переломным и проникновенным, как он его

расписал.

— Что ж, это еще один повод поплотнее сесть за учебники, — безжалостно прокомментировал Тоуд слабые познания юноши в географии и истории, одновременно давая понять, кто здесь, в Тоуд-Холле, умен, образован, внимателен и заправляет всеми делами. — Итак, начнем сегодня же. У тебя будет часа два, чтобы посидеть за книгами перед чаем.

Учился ли Мастер Тоуд в последующие два часа или нет, Тоуду-старшему было неизвестно, да и не очень интересно. Его цель была достигнута: младший Тоуд сидел тихо в своей комнате, был послушен и вежлив и, по всей видимости, не замышлял ничего предосудительного.

Позже, за чаем, опекун с подопечным завели долгую беседу. Тоуд с удовольствием слушал рассказ юноши о встречах, впечатлениях, победах и приключениях, удовольствиях и неприятностях — в общем, обо всем, что неизменно происходит с молодым человеком, впервые путешествующим по разным странам самостоятельно (причем первым классом, оплаченным кем-то другим).

Вскоре разговор коснулся жизни в Ивовых Рощах, и Тоуд был немало удивлен и обрадован тем, какой интерес его воспитанник проявил к местным событиям и к переменам в жизни соседей. Он даже изъявил желание при первой же возможности повидаться со старым приятелем — племянником Крота.

— Я думаю, никаких возражений не будет, если, закончив уроки, я возьму катерок и смотаюсь…

— Будут, будут. Полный набор возражений тебе обеспечен, — перебил его Тоуд, довольный, что предугадал эту просьбу и успел выработать единую линию поведения — полный запрет на пользование какими бы то ни было транспортными средствами. — В любом случае, — добавил он, — катера здесь все равно нет, потому что Крот с Рэтом сегодня взяли его, чтобы съездить в Город.

— А… а как насчет той великолепной машины, что так стремительно доставила меня сюда из Дувра?

— Арендована, — отрезал Тоуд, — и в данный момент на всех парах приближается к Дувру, управляемая бывшим констеблем и его, с позволения сказать, коллегами.

Мастер Тоуд только сокрушенно вздохнул.

Вполне естественно, Тоуд-старший ожидал жалоб и других выражений неудовольствия. Но ничего подобного не случилось. Наоборот, юноша лишь ласково и уважительно осведомился о том, какого рода «практическими образовательными упражнениями» собирался загрузить его дядюшка после обеда.

Тоуд встал с кресла, в котором обычно располагался во время чаепития, и стал расхаживать по гостиной. Восторг и некоторое волнение переполняли его. По правде говоря, раньше он ни за что не стал бы по своей воле впутываться в такое дело, а постарался бы по мере сил отвертеться от него. Но в последнее время такое времяпрепровождение стало входить в моду, что, разумеется, несколько меняло положение вещей. Более того, все книги, статьи, снабженные слайдами конспекты лекций и даже кинофильмы, касавшиеся данной темы (а Тоуд накупил целую кучу методических и наглядных пособий), — все они в один голос утверждали, что это занятие было особенно полезно как с оздоровительно-физкультурной, так и с познавательно-просветительской точки зрения.

— Дядюшка, так что же это за упражнения? — повторил Мастер Тоуд. — Что мы будем делать?

— Нам предстоят пешие прогулки! — ответил Тоуд со всем энтузиазмом и уверенностью, которые только смог изобразить.

— Пешие! — переспросил юноша, явно немало удивленный. Нет, довольно прилично владея английским языком, он вполне правильно понял значение слова, но при всем этом ему никак не удавалось хоть как-то увязать его с опекуном.

— Пешие по будним дням, велосипедные — по выходным. — Тоуд понимал, что сам, своими же словами, подписывает себе приговор. Катание на велосипеде было еще одним видом деятельности, предаваться которому он менее всего собирался без крайней на то необходимости. В последний раз он сидел на велосипеде в момент побега из дома епископа, когда по пятам за ним неслась свора гончих, жаждавших крови. Псам удалось догнать беглеца, и он на полной скорости въехал в колючие кусты живой изгороди. Транспортное средство было серьезно повреждено, и, чтобы не оказаться разодранным на куски, Тоуду (как это отложилось в памяти такого скромняги) ничего не оставалось делать, как голыми руками расправиться с кровожадными тварями.