Сказки роботов

Лем Станислав

Разбудило его тихое насвистывание. Это Вух напоминал ему о своём присутствии.

— Ах, как чудесно, Вух, что ты здесь! Лишь теперь я вижу, как это хорошо, что ты со мной, а вернее, даже во мне! — воскликнул, очнувшись, Автоматей.

Он осмотрелся. Светило солнце. Море ещё волновалось, но исчезли грозные водяные валы, тучи, дождь; к сожалению, вместе с ними исчез и корабль. Как видно, ночью буря бушевала с невероятной силой, ибо и шлюпку, на которой спасся Автоматей, тоже унесло в открытое море. Робот вскочил и побежал вдоль берега, но уже через десять минут вернулся на прежнее место. Положение было невесёлое: он находился на острове, необитаемом и притом очень маленьком. Положение его было невесёлым. Но что с того — ведь с ним был Вух! Он быстро сообщил Вуху, как обстоят дела, и попросил совета.

— А! О! Дорогой мой! — сказал Вух. — Ничего себе положение! Подожди-ка, я как следует подумаю. А что тебе, собственно говоря, нужно?

— То есть как это что? Всё: помощь,

спасение, одежда, средства к существованию — ведь здесь, кроме песка и скал, ничего нет!

— Гм! Правда? А ты вполне уверен в этом? Не валяются ли где-нибудь на прибрежном песке сундуки с разбитого корабля, полные разных инструментов, интересных книг, одежды всякого рода и пороха для ружей?

Автоматей вдоль и поперёк исходил весь остров, но ничего не нашёл, ни щепки. Корабль, должно быть, камнем пошёл ко дну.

— Говоришь, ничего нет? Гм, это весьма странно. Богатая литература о жизни на необитаемых островах неоспоримо доказывает, что потерпевший кораблекрушение непременно находит где-нибудь поблизости топоры, гвозди, пресную воду, масло, священные книги, пилы, клещи, ружья и множество иных полезных вещей. Но раз нет, так нет. Может, есть хоть какая-нибудь пещера в скалах, которая послужит тебе убежищем?

— Нет, и пещеры никакой нет.

— Нет, говоришь? Ну, это уж совсем необычно! Будь добр, поднимись на самую высокую скалу и осмотрись вокруг.

— Сейчас же сделаю это! — воскликнул Автоматей.

Он взобрался на крутую скалу посреди острова — вулканический островок со всех сторон окружал бескрайний океан!

Упавшим голосом сообщил он об этом Вуху, поправляя дрожащим пальцем вату в ухе, чтобы ненароком не лишиться приятеля. «Какое счастье, что он не выпал во время кораблекрушения», — подумал Автоматей и, снова почувствовав усталость, присел на выступ скалы, с нетерпением ожидая помощи друга.

— Внимание, мой друг! Вот советы, которые спешу я дать тебе в этой критической ситуации! — отозвался наконец голосок Вуха. — На основании произведённых расчётов констатирую, что мы находимся на неизвестном островке, представляющем собой риф, а точнее, вершину подводного горного хребта, который постепенно поднимается из пучины и через три или четыре миллиона лет соединится с материком…

— Оставим это; скажи, что мне делать сейчас! — вскричал Автоматей.

— Островок находится вдали от морских путей. Случайное появление вблизи него корабля — один шанс из четырёхсот тысяч.

— О небеса! — закричал в отчаянии робот. — Так что же ты советуешь делать?

— Сейчас скажу, только не перебивай меня всё время. Пойди к морю и входи в воду — примерно по грудь. Тогда тебе не придётся слишком наклоняться, что было бы неудобно. Потом опусти голову и втяни столько воды, сколько сможешь. Знаю, что вода горькая, но это скоро кончится. Особенно если ты будешь идти всё дальше и дальше в море. Вскоре ты отяжелеешь, а солёная вода, заполнив всего тебя, мгновенно прервёт все органические процессы, и таким образом ты немедленно расстанешься с жизнью. Благодаря этому ты избегнешь длительных мук пребывания на этом островке, потери рассудка и медленной агонии. Можешь также взять в обе руки по тяжёлому камню. Это не обязательно, но всё же…

— Да ты с ума сошёл, что ли?! — заорал, срываясь с места, Автоматей. — Я должен утопиться? Ты склоняешь меня к самоубийству? Вот так добрый совет! И ты называешься моим другом?!

— Ну разумеется! — ответил Вух. — Я вовсе не сошёл с ума, поскольку это вне моих возможностей. Я никогда не теряю душевного равновесия. Тем неприятней было бы сопутствовать тебе, мой дорогой, если б я увидел, что ты потерял это равновесие и медленно погибаешь под лучами палящего солнца. Уверяю тебя, что я тщательно проанализировал сложившуюся ситуацию и по очереди исключил все возможности спасения. Ты не сможешь построить лодку или плот, потому что у тебя нет для этого материалов; никакой корабль, как я уже говорил, не подберёт тебя, даже самолёты не пролетают над этим островом, а ты опять же не в состоянии построить летательный аппарат. Ты мог бы, конечно, предпочесть быстрой смерти медленную агонию, но я, как твой ближайший друг, горячо протестую против такого неразумного решения. Если ты как следует втянешь воду…

— Чтоб тебя чёрт побрал с этой самой водой! — завопил, дрожа от ярости, Автоматей. — И подумать только, что за такого друга я отдал прекрасный отшлифованный бриллиант! Знаешь, кто твой изобретатель? Обыкновенный мошенник, жулик, прохвост!

— Думаю, ты возьмёшь свои слова обратно, когда выслушаешь меня до конца, — спокойно ответил Вух.

— Так, значит, ты ещё не всё сказал? Или ты собрался развлекать меня рассказами о загробной жизни? Благодарю покорно!

— Никакой загробной жизни нет, — возразил Вух. — И я не собираюсь обманывать тебя, так как и не хочу и не умею это делать. Я иначе понимаю дружеские услуги. Ты только слушай внимательно, мой дорогой друг. Как тебе известно, хоть обычно об этом не думают, мир безгранично богат и разнообразен. В нём есть великолепные города, полные суеты и сокровищ, есть королевские дворцы и хижины, чарующие и угрюмые горы, есть шумные дубравы,

ласковые озёра, знойные пустыни Юга и бескрайние снега Севера. Ты, такой, каким создан, не можешь, однако, видеть и воспринимать одновременно более одного-единственного места из тех, о которых я упомянул, и из миллионов тех, о которых я умолчал. Поэтому без всякого преувеличения можно сказать, что для тех мест, где тебя нет, ты являешься чем-то вроде мертвеца, поскольку ты не наслаждаешься богатством дворцов, не принимаешь участия в танцах южных стран, не восхищаешься радужными переливами льдов Севера. Для тебя они не существуют совершенно так же, как если б тебя вообще не было на свете. Поэтому если ты хорошо вникнешь, углубишься мыслью в то, о чём я говорю, так поймёшь, что, не будучи всюду, то есть во всех этих волшебных местах, ты не существуешь почти нигде. Ибо мест для пребывания, как уже было сказано, миллион миллионов, а ты можешь воспринимать лишь одно из них, неинтересное, неприятное своим однообразием, даже отвратительное, — этот скалистый островок. Итак, между «везде» и «почти нигде» — огромная разница, и это — твой жизненный удел, ибо ты всегда находился одновременно в одном-единственном месте. Зато разница между «почти нигде» и «нигде», по правде говоря, микроскопическая. Математика ощущений доказывает, что ты уже сейчас, собственно, еле живёшь, раз почти повсюду отсутствуешь, совсем как покойник! Это — во-первых. А во-вторых, посмотри на этот песок, смешанный с гравием, который ранит твои нежные ступни, — разве ты считаешь его чем-то ценным? Наверное, нет. А эта масса солёной воды, её надоедливый избыток — нужно тебе это? Нисколько! Или эти скалы и знойная, иссушающая суставы голубизна неба над головой? Нужен тебе этот невыносимый зной, эти мёртвые раскалённые скалы? Разумеется, нет! Итак, ты не нуждаешься абсолютно ни в чём из всего, что тебя окружает, на чём ты стоишь, что распростёрлось над твоей головой. Что же остаётся, если отнять всё это? Шум в голове, боль в висках, биение сердца, дрожь в коленях и прочие хаотические движения. А нужны ли тебе этот шум, боль, биение или дрожь? Ни в коем случае, мой дорогой! А если и от этого отказаться, что же тогда останется? Мятущиеся мысли, слова, так похожие на проклятия, которые ты про себя адресуешь мне, твоему другу, ну и, наконец, душащий тебя гнев и вызывающий тошноту страх. Нужны ли тебе, спрашиваю под конец, этот омерзительный страх и бессильная злоба? Конечно, и это тебе не нужно. Если же отбросим и эти ненужные ощущения, не останется уж совсем ничего, абсолютно, говорю тебе — нуль, и именно этим нулём, то есть состоянием вечного равновесия, постоянного молчания и совершенного покоя я и хочу, как настоящий друг, одарить тебя!

— Но я хочу жить! — крикнул Автоматей. — Хочу жить! Жить! Слышишь?!

— Ну, это уже разговор не о том, что ты чувствуешь, а о том, чего ты хочешь, — спокойно возразил Вух. — Ты хочешь жить, то есть обладать будущим, которое становится настоящим, ибо ведь к этому ведёт жизнь и ничего больше в ней нет. Но, как мы уже установили, жить ты не будешь, ибо не можешь. Дело лишь в том, каким образом ты перестанешь жить — путём долгих мучений или же легко, когда, втянув залпом воду…

— Довольно! Не хочу!! Прочь! Убирайся!! — кричал во весь голос Автоматей, подпрыгивая на месте со сжатыми кулаками.

— Это ещё что такое? — возразил Вух. — Не говоря уж об оскорбительной форме приказа, которая невольно ассоциируется у меня с отказом от дружбы, как ты можешь так неразумно выражаться? Как ты можешь кричать мне: «Прочь!»? Разве у меня есть ноги, на которых я мог бы уйти? Или хотя бы руки, чтоб на них отползти? Ведь ты же прекрасно знаешь, что это не так. А если ты хочешь от меня избавиться, то, будь добр, вынь меня из уха, которое, уверяю тебя, вовсе не является наилучшим местом в мире, и забрось куда-нибудь.

— Хорошо! — вскричал не помнящий себя от гнева Автоматей. — Сейчас же это сделаю!

Но напрасно он ковырял в ухе. Его друг был слишком глубоко засунут, и Автоматей никак не мог его вытащить, хоть и тряс головой изо всех сил, как бешеный.

— Кажется, ничего из этого не выйдет, — спустя некоторое время отозвался Вух. — Похоже, что мы не расстанемся, хотя этого хочется и тебе, и мне. Если так, то с этим фактом следует примириться, ибо факты тем и отличаются, что спорить с ними бесполезно. Между прочим, это относится и к твоему нынешнему положению. Ты жаждешь иметь будущее, притом любой ценой. Мне это кажется неблагоразумным, но пусть будет по-твоему. Однако позволь обрисовать тебе эту будущность хотя бы в общих чертах, так как познанное всегда лучше непознанного. Гнев, который ты испытываешь сейчас, вскоре сменится бессильным отчаянием, а его в свою очередь после многих, столь же бурных, сколь и напрасных, усилий спастись заменит тупое безразличие. А тем временем жестокий зной, который доходит даже до меня в этом затенённом месте твоего тела, будет, согласно неумолимым законам физики и химии, всё больше и больше иссушать твоё тело. Сначала испарится смазка в твоих суставах, и при малейшем движении ты, бедняга, будешь невероятно скрипеть и скрежетать! Затем, когда твой череп раскалится от зноя, ты увидишь разноцветные вращающиеся круги, но это совсем не будет похоже на чарующие цвета радуги, поскольку…