Сказки сельвы. Анаконда
Шрифт:
— Это не чулки! — кричали змеи. — Мы знаем, что это такое! Нас обманули! Фламинго убили наших сестер и надели вместо чулок их кожу! На них чулки из кожи коралловых змей!
Услышав это, фламинго, дрожа от страха и поняв, что разоблачены, хотели улететь, но они так устали, что были уже не в силах пошевельнуть хотя бы одним крылом. Тут коралловые змеи набросились на них и, обвившись вокруг их ног, изорвали проклятые чулки, раздирая их в клочья и яростно жаля голые ноги фламинго.
Фламинго, обезумев от боли, метались из стороны в сторону, пытаясь сбросить змей, обвившихся вокруг их
К тому же коралловые змеи были уверены, что фламинго скоро умрут, ведь они знали, что их укусы смертельны.
Но фламинго не умерли. Корчась от невыносимой боли, они побежали к воде. Они кричали от боли, и их ноги, которые раньше были белыми, стали красными от змеиного яда. Дни проходили за днями, а ноги у фламинго всё жгло, как огнем, и они сделались красными, как кровь, и все это — от змеиного яда.
Много, много времени прошло с тех пор. Но и сейчас фламинго по целым дням простаивают в воде, чтоб хоть немного остудить свои красные ноги, которые все еще болят.
Иногда они выходят из воды и делают несколько шагов по земле, чтоб посмотреть, не лучше ли им. Но на земле боль от старых укусов сразу возвращается, и фламинго снова бегут к воде. Иногда ноги у них так горят, что они поджимают одну ногу и стоят в воде целыми часами, не в силах пошевелиться.
Вот вам история фламинго, у которых раньше были белые ноги, а теперь — красные. Все рыбы знают эту историю и смеются над ними. Но фламинго, покуда лечат в воде свои ноги, не упускают случая отомстить рыбам за это, и стоит какой-нибудь храброй рыбешке подплыть к ним поближе, как они опускают клюв в воду и заглатывают дерзкую насмешницу.
ПЛЕШИВЫЙ ПОПУГАЙ
(Перевод С. Мамонтова)
Жила когда-то в лесу стая попугаев.
Каждый день поутру летали они на соседнее поле клевать маис, а на обед ели апельсины. Они обычно очень шумели и кричали, а один из них взлетал на самое высокое дерево — следить, не идет ли кто.
Попугаи хуже саранчи, потому что, выклевывая зерна, они обдирают молодые початки, которые потом сгниют, как только начнутся дожди. И так как, кроме того, у попугаев очень вкусное мясо, то батраки часто охотятся на них.
Как-то раз один батрак метким выстрелом подбил попугая-часового, который упал, раненный, на землю и долго отбивался, не давая себя схватить. Батрак отнес птицу домой и отдал детям хозяина, а дети вылечили попугая, у которого было, оказывается, сломано крыло. Попугай поправился и стал совсем ручным. Его назвали Педрйто. Он научился давать лапку и очень любил садиться на плечи к людям и клювом слегка щекотать их за ухом.
Жил он на свободе и почти целый день проводил в саду, среди апельсинных деревьев и эвкалиптов. Часа в четыре, когда в доме обычно пили чай, попугай вместе со всеми спешил в столовую и, быстро работая клювом и лапками, взбирался по скатерти на стол, где для него тоже был готов чай с молоком и размоченный в нем хлеб.
Педрито так подружился с детьми и они ухитрялись так много ему наболтать за день, что попугай скоро выучился говорить. Он кричал: «Добрый день, дур-рак! Хор-р-роша кар-р-ртошка! Дайте Педр-р-рито кар-р-ртошки!» Употреблял он также такие слова, которые неудобно повторять, потому что попугаи, как и дети, легко выучиваются ругаться.
Когда шел дождь, Педрито распускал перышки и подолгу тихонько рассказывал что-то самому себе. А когда погода прояснялась, он начинал летать взад-вперед, крича как бешеный.
Был он, как видите, очень счастливый попугай и, кроме желанной свободы, о какой мечтают все птицы, имел еще, как все состоятельные люди, свой собственный, и неплохой, кусок хлеба, даже с маслом, вернее, с молоком…
Ну вот, посреди всего этого счастья случилось как-то раз, что после пяти ненастных дней вдруг выглянуло солнце. Педрито полетел в сад с криком:
— Хор-р-роший вечер-р-р, Пед-р-рито. Хор-р-роша кар-р-ртошка. Здр-р-равствуй, Пед-р-рито! — и полетел далеко-далеко, пока не увидел где-то внизу, низко-низко, реку Парану, которая сверху казалась широкой белой лентой. А он все летел и летел, пока наконец не опустился на какое-то дерево отдохнуть.
И вдруг сквозь ветки он увидел внизу два зеленых огня, похожие на огромных светляков.
«Что это? — подумал попугай. — Хор-р-роша кар-р-ртошка!.. Что это такое? Добр-р-р-ый день, Пед-р-рито!..»
Он, как и другие попугаи, всегда болтал без толку, и понять его порой было очень трудно. А так как он был очень любопытный, то стал спускаться с ветки на ветку, пока не оказался близко от земли. И тогда он увидел, что два зеленых огня были глазами тигра, который, притаившись под деревом, пристально смотрел на него.
Но Педрито был в таком хорошем настроении, что совсем не испугался.
— Добрый день, тигр, — сказал он. — Здр-р-равствуй, Педр-рито.
И тигр таким вот страшным и хриплым голосом, каким всегда говорят тигры, ответил:
— Доб-рый де-ень!
— Добрый день, тигр, — повторил попугай. — Хор-р-роша кар-р-ртош-ка!.. Хор-р-роша кар-р-ртошка!.. Хор-р-роша кар-р-ртошка!..
И он без устали повторял: «Хороша картошка!» — потому что было уже четыре часа и ему очень захотелось чаю с молоком. Он совсем забыл, что дикие звери не пьют чай с молоком, и пригласил тигра на чашку чая.
— Хороший чай, хорошо молочко! — сказал он. — Добрый день, Педр-р-рито, добрый день, тигр!.. Хочешь чашку чая? Хор-р-роший чай, хор-р-рошо молочко!
Но тигр страшно рассердился, думая, что попугай смеется над ним, а так как он к тому же был голоден, то и решил съесть болтливую птицу. Поэтому он ответил:
— Ладно! Под-ле-ти-ка ближе, друг, я на у-хо туг!
Тигр не был туг на ухо, просто он хотел заманить попугая поближе, чтоб удобнее было его схватить. А попугай думал только о том, как обрадуются все в доме, когда он явится пить чай с молоком в обществе такого блистательного друга. И он перелетел на другую ветку, поближе к тигру.