Сказки славянских народов
Шрифт:
— Почему? — спросил молодой муж.
— Потому что мотыга тяжёлая, а мне нельзя поднимать тяжести.
— Ладно, — сказал отец. — Пусть она останется, уберёт в доме и приготовит ужин. И здесь нужен человек.
Пошли все в поле, а молодуха осталась дома. До полудня нежилась она в постели, пока не проголодалась. Встала маменькина дочка и давай в горшки заглядывать, но ничего не нашла.
— Ничего мне не оставили, забыли про меня, — подумала Галинка, потянулась и пошла в сад полюбоваться цветами. — Ах, какие красивые! — воскликнула она, и начала срывать и нюхать цветы.
Маленькие пчёлы с весёлым жужжанием проворно перелетали с цветка на цветок.
— И чего это они так спешат! — подумала Галинка и неторопливо отправилась к ближайшей черешне.
Улеглась она под дерево, потом, не вставая, сорвала несколько черешен, чтобы хоть немножко утолить голод, и начала зевать и сладко потягиваться. Так прошёл весь день.
Вечером трое работников вернулись с поля усталые и голодные. Огляделись они, и что видят: в доме не убрано, вёдра пустые, очаг погас, куры уселись на насест голодными.
Свекровь поставила на место мотыгу и первым делом принесла из колодца полные вёдра воды. Потом разожгла огонь, положила картошку в чугунок, замесила хлеб и на скорую руку приготовила ужин. Галинка смотрела на неё, сидя на лавке и болтая ногами.
Когда ужин был готов, свекровь позвала всех к столу. Галинка уселась первой.
Свёкор взял хлеб и разломил его на три части. Одну часть дал жене, другую — сыну, а третью оставил себе.
— А невестке? — подивилась свекровь.
— Она не голодная. Кто не работает, тот есть не хочет.
Галинка закусила губу, насупилась, встала из-за стола, пришла в свою комнату и расплакалась. Всю ночь не могла уснуть — так ей хотелось есть.
На следующий день повторилось тоже самое. Трое тружеников пошли на огород, а Галинка опять не захотела идти с ними.
— Солнце сильно печёт, — сказала она, — лицо у меня почернеет.
И снова её оставили дома. И на этот раз маменькина дочка ни к чему не притронулась. Нашла под миской чёрствую горбушку, оставленную для собаки, съела её и опять пролежала до вечера в садике. А красивые цветы завяли, потому что лень ей было сходить за водой и полить их.
Поздно вечером усталые работники вернулись домой. Свекровь нахмурилась, но замесила хлеб, а когда сели за стол, свёкор снова разделил хлеб на три части. Галинке опять ничего не досталось.
— Ты почему не даёшь невестке хлеба? — спросила свекровь.
— Потому что тот, кто не работает, тот не ест! — ответил свекор.
Всю ночь голодная Галинка ворочалась с боку на бок и всё думала. Задремала она на заре.
Как только пропели третьи петухи, она вскочила, поискала глазами свекровь и мужа, но уже никого не было, потому что все ушли в поле ещё затемно. Тогда Галинка засучила рукава, забегала, принесла из колодца воды, развела огонь, сварила ужин, замесила тесто в квашне, испекла хлеб. Управившись с домашней работой, она взяла прялку и села прясть на крылечке.
Вечером усталые работники увидели, как постаралась для них молодуха, и очень обрадовались. Галинка накрыла на стол, подала старому свёкору хлеб и с тревогой стала ждать, как он поступит. А свёкор взял хлеб и разломил его на четыре части. Самый большой кусок подал Галинке и сказал:
— Ешь, дитятко, ты заслужила этот хлеб, потому что сегодня поработала как следует.
Галинка взяла хлеб и начала есть. Никогда ещё она не ела такого вкусного хлеба.
Маменькина дочка
Болгарская народная сказка
В одной деревне жили муж и жена. Была у них единственная дочка. Уж так они любили её и лелеяли, пылинки с неё сдували, что соседи прозвали её «маменькина дочка». Мать и отец работали не покладая рук с утра до вечера, а их дочь ничего не делала. Утром она долго нежилась в постели. Когда ей надоедало валяться, мать приходила к ней, заплетала ей косы, кормила с ложечки, как дитя малое, а потом расстилала у очага мягкую кошму, чтобы её дочка могла там сидеть, покачиваясь из стороны в сторону, и дремать. Когда ей становилось холодно, она произносила всего одно слово:
— Подтащи!
Услышав это слово, отец и мать бросались к дочке, поднимали её под руки и усаживали поближе к огню. Когда ей становилось жарко, она лениво произносила второе слово:
— Оттащи!
И старики отсаживали её подальше от очага.
Сегодня так, да завтра так, пока не выросла маменькина дочка и стала невестой. Начали к ним наведываться сваты. Мать невесты встречала их со словами:
— Дадим мы вам её, почему бы и нет, но только знайте — дочка у нас единственная. За ней уход нужен. Сможете ли вы о ней заботиться, как мы?
И она рассказывала, как их дочка любит дремать у очага, как её усаживают то поближе, то подальше от огня, как кормят с ложечки.
— Эта девица не для нас! — качали головой сваты и уходили.
Много сватов заходило к ним, но никто не решался взять в невесты маменькину дочку. И вот как-то заявился к ним парень — сразу видно — работяга, руки мозолистые, в рубахе, взмокшей от пота. Пришёл он прямо с поля.
Когда мать рассказала, какая у неё дочка, тот ответил:
— Такую жену мне и надо. Будем жить, как голубки. На руках буду её носить, только выдайте её за меня.
— Хорошо, — согласились старики.
Они оттащили от печки свою любимую дочку, сняли с неё грязное платье, одели подвенечное и усадили в телегу.
Парень отвёз невесту к себе домой, усадил её на половик поближе к очагу, пошел в сарай, наколол дров, принёс их в дом и разжег огонь.
Как только поленья разгорелись и молодухе стало жарко, она крикнула:
— Оттащи!
Но жених почесал в затылке, притворился, что не слышит, и вышел во двор.
Поленья разгорелись ещё жарче.