Сказки старого леса. Книга 1. Испытание Верой
Шрифт:
– Потому кашеваров стоящих не так много, а лекарей и того меньше, а колдуна порядочного днём с огнём не сыщешь.
– Незачем нас искать. Правда, бабушка? – повеселел Ваня.
– Правда. Вот сегодня мы с тобой к дальним болотам пойдём, так тама, если что, даже волкам голодным наши косточки не найти.
– Чего ж волков мучить, может лучше в ближний лесок, чем на дальние болота?
– Не боись, пострел. На болотах дюже забавные травки прорастают. Ты ж колдуном наметился стать, в таком разе для тебя болото заманчивей леса должно быть.
– А на что тогда они?
– На обман хороши. На смертушку безвременную. А уж яды получаются – загляденье одно.
– Ой, бабушка, зачем же лекарю трава такая?
– Болезнь обманывать. А ещё, бывает, когда совсем гиблый случай, следует умертвить тело вместе с хворью. Затем вновь оживить. Вот была бы у нас давеча нужная травка с болота, когда девчоночку малую врачевали, то не мучились бы так долго, да и корешок бы сохранили, который ты Верником прозвал.
– Так может, мы с вами и Верника полмешка заготовим, раз он такой волшебный?
– Его найти большая удача требуется, а правильно взять ещё постараться придётся.
– Расскажите, бабушка, где прорастает этот чудо-цветок невидимый?
– Чего ж сразу невидимый? Он не прячется ни от кого, издалека красуется. И не цветок это, а деревце небольшое. Тебе… да и мне по пояс будет. Растёт прямо из камня, обычно на берегу речки али другой воды бегущей.
– Ой, чего ж говорите, нечастый он? Да я много видал таких.
– Таких, да не таких. Деревце должно на самой верхушке скалы стоять, чтобы ветрами обдувало. Часть корня в камне скрыта, а часть наружу висит. И коли последишь за ним, то приметишь, что оно всегда наполовину сухое. Листочков на нём не больше десятка. А в следующий раз придёшь, глянешь, и та часть, что мёртвая была, зазеленела, а другая взамен присохла. Это жизнь и смерть в нём по кругу ходят.
– А дальше как?
– Отслеживать надо долго. И когда аккурат посерёдке перемены жизненной корешок, торчащий из камня, встанет, следует самый кончик срезать да сразу землицей замазать, чтобы деревце не выпустило из себя ничего.
– А если не утруждать себя ентим?
– Тогда погибнуть может. Заруби себе на носу: не приведи тебя Господь дерево загубить без крайней нужды. Сразу можешь крест ставить на всём своём колдовстве.
– Отчего ж строгость такая?
– Это с травами и цветами можно напрямую договариваться. Природа их для того и сотворила, чтобы всяких живых тварей кормить. С деревами ж другой коленкор.
– Да кто ж, бабушка, за них вступится?
– Земля-матушка и заступится. К примеру, погубишь ты забавы ради рябинку молодую, так только и проблем, что от своего земного покровительства тебя отлучит. А коли тот же дуб столетний изведёшь, так даже я с тобой рядышком побоюсь постоять. Не жилец, одним словом.
– А я думал, колдуну всё дозволено.
– То, что люди приметами да суевериями прозывают, у колдунов, знахарей, целителей значение имеет. Правильный колдун никогда огонь не затушит – дождётся, чтоб сам прогорел. В воду камень не кинет. Против ветра в путь не отправится. Вот куда сейчас дует?
– Вон туда, – показал Ваня рукой.
– Выходит, дождались, значит, и нам пора в дорогу.
Ещё на полпути старушка запретила Ване болтать попусту. «Болото, – говорит, – близко, а оно днём спит, потому тишину любит». Но уж по прибытии на место мальчик не смог сдержаться.
– Ну и забрели мы, бабушка. Кругом сыро, мрачно, сбежать хочется.
– Ты лес любишь? – вполголоса спросила старушка.
– Очень люблю, – также, понизив голос, ответил мальчик.
– Потому и лес тебя привечает. А с болота вона как передёргивает, потому и оно к тебе так же.
– Да за что ж эту трясину душегубную любить? – вновь повысил голос Ваня.
– Тихо! – грозно перебила его бабушка. – Насобирай лапника охапку, а я пока с травками местными поздороваюсь.
Когда Ваня вернулся с еловыми ветками в руках, старушка почитай уже полкотомки растений наприбирала.
– Ох, хороши, ох, сильны! – довольно повторяла она. Наконец, заметив мальчика, махнула призывно рукой.
– Мы сейчас по тропке прямо в серёдку болота отправимся, так что ты уж не отставай.
– По какой тропке, бабушка? Топь сплошная.
– На болоте тропок не меньше, чем в лесу дремучем. Не тракт столичный, но при должной сноровке разобраться можно. Бери лапник и пойдём, скоро темнеть начнёт.
– И я о том же, скоро завечереет, а мы в самую трясину.
– Не дрожи как хвост заячий в лисьей норе, назвался колдуном, полезай в пекло… или в болото… или ещё куда скажу. К Бабе Яге не испужался, а тут струхнул?
– Лучше уж у Бабы Яги в печи сгинуть, чем в холодную болотину быть затянутым.
– Устала я с тобой препираться. Помнишь, чего про веру сказывала?
– Только она может истинные чудеса творить.
– Правильно. Мне веришь?
– Даа, бабушка, – дрожащим голосом проговорил мальчик.
Старушка молча подняла с земли сухую палку и, больше не обернувшись ни разу, уверенно шагнула в болото.
Долго брели. Ване хотелось глаза закрыть, да побоялся оступиться; хотелось зареветь, да не поможет; хотелось обратно броситься, да бабушке сказал, что верит. Наконец добрались до островка твёрдого. Землицы не более четырёх аршин по кругу.
– Скидывай обутки, сушиться станем, – старушка огляделась вокруг. – Хорошее место, здесь ночку и скоротаем.
– Что ж мы, и без костерка, и без каши останемся?
– Нужду в чём имеешь?
– Нет, бабушка. Это я так, для порядку спросил.
– Стели ветки, устраиваться будем.
Старушка с мальчиком для удобства уселись спиной к спине и стали смотреть, как болото окутывает тьма. Вот уже и леса вдалеке не видать… вот уже и кочек соседних не разглядишь… вот уже и руку свою едва угадываешь. И тут вдруг ухнуло. Словно великан вдохнул.