Сказки темного леса
Шрифт:
— А помнишь, он еще говорил, — Строри тоже уловил тон затевающейся беседы, — если Грибные их и схватят, так что? Откупимся малой кровью — и хуй с ними! Сдать Грибным полигон они ни за что не додумаются!
Неторопливая беседа текла, словно равнинная река — изменяясь в мелочах, но всегда оставаясь посреди собственного глубокого русла. Мы шли налегке, ночной путь открывался перед нами километр за километром — и не видно было ему ни конца, ни краю. Ссана же порядком утомили тяготы пути с мешком кирпичей за плечами, он спотыкался и тяжело дышал. Но все равно с интересом
— И это не первый случай! — продолжал нагнетать Строри. — Прошлых двух проводников, которых нам сдали …
— Постойте! — неожиданно перебил его Ссан, останавливаясь и опуская на землю неподъемный рюкзак. — Подождите!
Лицо его почернело от прилившейся крови, он задыхался от внезапно нахлынувшей ненависти и горькой обиды. Она переполнила его, и тогда Cсан поднял лицо, а губы его отворились и извергли из себя яд:
— Я вспомнил, как идти! — заявил он. — Я проведу!
Он был слаб недостатком веры, а отрава наших слов подточила и окончательно разрушила её. Намерение пожертвовать собой оставило Ссана, а на его место пришла черная злоба и неудержимое желание предавать. Он быстро, исподлобья, бросил взгляд на своего товарища — но тот, менее твердый духом, к измене готов был уже очень давно. Просто не решался выйти вперед и предать первым.
— Я тоже вспомнил, — засуетился Обоссан, заметив этот взгляд. — Это сразу же за рекой! Примерно через час мы подошли к деревянному мосту через реку. Под ноги упруго легли сырые доски настила, под ними неторопливо журчала черная вода. Но было и еще кое-что, примешивающиеся к равномерному пению речных струй — человеческие голоса. Их звук доносился с противоположного берега.
— «Мастерская стоянка», — шепнул Ссан. — Ну что, мы свободны?
— Свобода не для предателей, — остановил его Маклауд и повернулся к Строри: — Мшика, кто поползет?
— Ты и Фасимба, — ответил Строри. — А я пока расспрошу наших новых друзей. Хорошее дело — августовская ночь. Запах прелой хвои и влажных листьев наполняет воздух, между деревьями сыро. Над рекой стелется туман и полчища комарья, но увидеть этого нельзя — в подлеске лежит полная темнота. Двигаться нужно аккуратно, на ощупь, тщательно выбирая место, куда поставить руку, а куда ногу. Тогда можно подобраться очень близко — к самой границе темноты, за которой начинается освещенная пламенем земля. Пока мы ползали, Строри выяснял у наших проводников общую диспозицию.
— Три палатки, около двенадцати человек — это «мастерская». Рядом соседи — десять человек, чуть дальше лагерь побольше — человек пятнадцать, — суммировал для нас Строри результаты этого опроса. — Там двое с гитарами, могут сгодиться, если будут нужны менестрели.
— «Мастерская» похожа, — подтвердил я.
— Как действуем? — поинтересовался Маклауд. — Громко, тихо, скрыто, открыто?
— Громко и открыто, — предложил Кузьмич. — Не за тем ли приехали?
— Привет, чуваки, — поздоровалось мы, вываливаясь из лесу на поляну перед костром. Пламя почти не горело, над багровыми углями поднимался столб грязно-белого дыма. Темнота скрывала лица, вместо людей виднелись лишь серые, чуть смазанные силуэты. — Здесь игра?
— А вы кто? — настороженно отозвались обитатели стоянки. — Кто ваши проводники? Тут мы вытолкнули Ссана вперед, поближе к костру.
— Сан? — удивились собравшиеся. — Сан, кто это?
— Гри… Грибные Эльфы, — промямлил Ссан, — мы их… мы…
— Что вам здесь надо? — донеслись до нас множество возмущенных голосов. — Вас сюда не звали!
— Как же не звали? — ответил я. — Еще как звали! Можно нам присоединиться к вашей игре?
— Невозможно, нельзя, — затараторил чей-то голос, вибрирующий и высокий. — У нас элитарная игра, все вводные требуют длительной подготовки. Можете подать заявки на будущий год… Тут я уселся на бревно возле костра и задал один давно интересовавший меня вопрос:
— Любезный, как я должен понимать такое ваше высказывание: «Мы сделаем игру, на которой не будет Грибных…». Для чего вам понадобилось делать подобное заявление? Секундное затишье было мне ответом. Потом послышался слитный шепот нескольких голосов, и с полминуты они совещались. Сговаривались между собой.
— Людям для игры нужна спокойная обстановка, — наконец ответил обладатель дребезжащего голоса, — вот мы им и пообещали, что Грибных у нас на игре не будет.
— А почему? — как можно более вежливо поинтересовался я. — Как вообще об этом зашел разговор?
— Так все же знают… — мой собеседник на мгновение замешкался, — что вы за люди. И что в Шапках случилось, а до этого в Петяярви!
— Мы и сейчас в Петяярви, — заметил я. — И что? Ты что, сказал своим игрокам: «Все знают, что за люди эти Грибные. Они хуй знает что устроили в Петяярви и в Шапках. Ну их на хуй!». Так?
— Ну, не совсем так, — промямлил мой собеседник. — Но если опустить мат…
— Что же мы такого сделали? — удивился я. — Не подскажешь?
Тут в беседу вступил новый голос, до этого молчавший. В нем сквозили нотки справедливого гнева, но подмешивалось и еще кое-что — пафосное, гнилое.
— Вы крепость подожгли! Повесили человека! — заявил он. — Все время ходите нажратые, задеваете всех! Постоянно материтесь! Вещи воруете, торчите…
— Погоди, погоди, — перебил его я, — не спеши так! Подожги, повесили, воруете, торчите… Что из этого случилось с тобой? Когда тебя вешали, когда жгли, что у тебя украли? Или, может, это произошло с кем-то из твоих друзей?
— Нет, но…
— Но ты же знаешь, что мы торчим? — дружелюбно спросил я.
— Знаю! — мой собеседник сказал, как плюнул. — Торчите!
— А на чем? — продолжал выяснять я, но тут спокойствие голоса мне изменило. — С кем из нас ты торчал, сука — на чем и где?
— Ни с кем я не торчал… — смутился мой оппонент.
— Тогда откуда ты про все знаешь? — заорал я. — Чужое вранье пересказываешь? Я встал и подошел вплотную к своему собеседнику.
— Мы с тобой знакомы? Вижу, что нет. И в то же время ты уверенно заявляешь: «Грибные Эльфы воруют и торчат!» Выходит — ты пиздобол? Тут я набрал в легкие побольше воздуха и обратился уже ко всем собравшимся: