Сказки темного леса
Шрифт:
Я к этому времени уже выбыл из боя. Так вышло потому, что я заметил, как из стены в одном месте выступают горизонтальные балки, и решил попробовать взобраться на стену по ним. В этом месте по верху стены идет штурмовой коридор, и снизу было хорошо видно голову и руки какого-то господина, вооруженного луком и патрулирующего этот участок стены. Увлеченный пусканием стрел, он заметил меня слишком поздно, только когда я уже подобрался к нему практически вплотную, на расстояние удара топором. Заметив меня в последний момент, этот господин не отпрянул от стены, как следовало бы сделать, а высунулся наружу, надеясь в упор поразить меня из своего мощного лука.
Уцепившись за жерди одной рукой, я что есть мочи въехал ему попрек тулова увесистым топором, который позаимствовал для этого боя у йошкаролинцев. После
134
По штурмовым правилам обычно следует, что сброшенные со стены считаются выбывшими из данного конкретного боя.
Когда с этим было покончено, человек восемьдесят, сбившись в ударный кулак, бросились в проем. Все в один миг смешалось — мельтешение дубинок, крики и давка человеческих тел. Но штурмовой коридор, с любовью возведенный защитниками, неожиданно и жестоко себя показал. Подобно гигантской пасти, заглотившей кусок окровавленной плоти, штурмовой коридор впитал в себя порядки штурмующих, пережевал их и проглотил. Обратно не вышел никто. Барин, участвовавший в этом рывке, впоследствии рассказывал мне об этом так:
— Когда ворвались туда, поняли, что попали в ловушку. Они возвели там дополнительные стены, продольные и поперечные, похоже на узкий лабиринт — ни хуя не развернуться. А за ними стоят люди с дрекольем, и дуплят со всей одури — приняли нас, словно кузнец в клещи. Мне полбашки отсушили, пока я еще только разбирался, в чем тут дело. Охуенно пацаны все приготовили, молодцы!
Штурм захлебнулся, выступившие из замка защитники добили оставшихся — и Лориен устоял. Затих барабан, улегся охвативший всех боевой мандраж, спокойствие и относительная тишина постепенно воцарились на поляне перед непокорившейся крепостью. Подобрав снаряжение, мы стали собираться в обратный путь — оставалась всего одна ночь на союзке, а назавтра мы собирались сняться и поехать в гости к Лешаку.
По этому поводу ночью на отмели в Юшуте устроили грандиозную попойку, сопровождающуюся игрой в регби на мелководье. Так мне и запомнилась эта ночь — теплые речные струи ласкают ноги, сверху по реке то и дело пускают в плавание бутылки с ачадом, а за них насмерть бьются друг с другом на отмели мокрые, разгоряченные человеческие тела. Паутина звезд лежит на черном небосводе, лес стоит по краям реки молчаливой стеной — и только иногда в проеме между деревьями можно увидеть мерцающий свет одиноких костров. Ачад лился рекой, и постепенно все это — река, лес и звезды над ним — как будто бы свернулись в клубок, мигнули и погасли перед моими глазами.
Поутру, проснувшись с тяжёлого похмелья, Барин вышел на берег Юшута и опустил лицо и голову в воду.
— Ой, ой! — пожаловался он, еле-еле поднимаясь на ноги и держась за башку трясущимися руками. — Ой-ей-ей!
— Что такое, — спросил у него я, хотя сам чувствовал себе немногим лучше, — чего случилось?
— Проклятые Шелангерские рудники, — перефразировал Кузьмич известные слова, — совсем подорвали моё здоровье!
Солнце у ворот
«Подлинное братство — это не ножки и шляпки, а грибница, скрывающаяся в земле. Люди совершают поступки с вполне определенными целями, и точно так же поступает грибница. Шляпки поднимаются над землею вовсе не для красоты — они привлекают внимание, создавая необходимые условия для успешного распространения спор».
В Питер мы вернулись только вечером пятнадцатого числа — задержались в Йошкар-Оле, городе по-своему очень гостеприимном. И пока мы с Кузьмичом гостили в этой райской обители, наши товарищи посетили Региональные Хоббитские Игры, проходившие между седьмым и десятым августа в районе станции Шапки. Эта поездка стала важной ступенькой на пути эскалации конфликта с теми представителями ролевой общественности, которые сочли необходимым принять в отношении нашего коллектива собственные «превентивные меры». Ряд «мастерских групп», сильно недовольных нашим поведением, провели собственное закрытое совещание и недавно обнародовали свой фирман. [135]
135
Надо понимать, что здесь имеется в виду не какой-нибудь официальный документ, а устное соглашение, заключенное рядом мастеров между собой. К указанному моменту данный фирман в той или иной форме поддержали следующие члены различных «мастерских групп»: Альдор, Брайн, Гакхан, Генрик, Глорфиндейл, Денна, Ингвар, Крапивница, Лустберг, Мальтино, Мордред, Ника, Олмер, Петечка Фарин, Талмуд, Тайбо, Туор, Черный Дракон, Щорс, Фарамир, Феанор, Федя цыган, Форвен, Халдир, Эрик, Этцель.
В нем шла речь о введении в практику общегородских «черных списков» — листков учета лиц, которым отныне запрещено участвовать в ролевых играх на территории Ленинградской области. Весь наш коллектив оказался зачислен в эти списки, а вместе с нами туда же попали Болгаре.
Нам припомнили все: «жесткость» боев и жестокость по отношению к врагам, нежелание подчиняться унизительным правилам, преступное своеволие, «травку», поганки и алкоголь. В дело пошли даже расхожие слухи: как мы молимся Сатане, как едим человечину и как пьем по ночам свежую кровь из звонких серебряных кубков. Две трети того, в чем нас обвиняли, оказывалось на поверку чьими-нибудь досужими выдумками, но создатели «черных списков» не принимали такие возражения в расчет.
По мнению авторов фирмана, лиц, внесенных в такие списки, следует не допускать до участия в играх, а в случае самовольного заезда «удалять с полигона силовым путем». На самом деле это расплывчатое утверждение означало вот что: если мы осмелимся показаться на какой-нибудь игре, то «команда мастерского гнева» вышвырнет нас с неё с помощью пиздюлей!
Авторы фирмана упирали на то, что у них немало сторонников, а вот сочувствующих нам оказалось не так уж и много. Многие из тех, кто, как и мы, был недоволен сложившейся ситуацией, не видели для себя реальных возможностей что-либо изменить. А в «черные списки» эти люди попадать не хотели. Неожиданно мы остались одни: обвиненные во всех мыслимых преступлениях, представленные всеобщими врагами и преданные абсолютной анафеме. За небольшое время наши враги проделали впечатляющую работу — создали и распространили сонмище чудовищных слухов, напоили сердца людей ядом губительной ненависти, сделали все, чтобы выставить нас перед публикой в самом невыгодном свете. Мы оказались одни против целого мира, но не собирались сдаваться. Напротив, решили преподнести нашим врагам и их приспешникам жестокий урок.
В начале августа печатный орган нашего коллектива (еженедельная листовка «Грибная Правда» [136] ) опубликовал статью под названием «Не играйте в наши игры!». В ней товарищи ясно дали понять, что с этого дня не рекомендуют тем «мастерам», что додумались до введения «черных списков», проводить игры в области, в городе и где бы то ни было еще.
Тогда же был опубликован составленный нами за несколько лет (и насчитывающий 128 персон) «список неуподоблюсь» — перечень лиц, которым мы с этого момента объявляли войну безо всякой пощады, до победного конца. Приняв такое решение, мы не собирались останавливаться — до тех пор, покуда на этом фронте не будут достигнуты хоть сколько-нибудь впечатляющие результаты.
136
«Грибная Правда» выходила по средам и распространялась на тусовке ролевиков у станции метро «Черная Речка»; редактор — О'Королёва.