Сказки темного леса
Шрифт:
— Нет, — вынужден был признать Обоссан. — Она не приехала.
— А раз так, — попросил я, — то проводите-ка нас на игровой полигон. Вы ведь специально приставлены, чтобы встречать приезжающих? Так подъем!
Пораженные нашей осведомленностью, Ссан и Обоссан замерли, не в силах выдавить из себя очередную ложь. Они начали подниматься с земли, переглядываясь при этом между собой — Обоссан с некоторой надеждой, а Ссан — с гордой решимостью обреченного.
— Пожалуйста, помогите нам с вещами, — в упор глядя на проводников, попросил Маклауд, — возьмите пару рюкзаков.
При этом он подмигнул своей
Это была невысокая рыжеволосая девушка, совершившая в нашей среде настоящую гастрономическую революцию. Почему вы жрете, ровно дикие звери, спрашивала у нас Алена, на что прячетесь от товарищей в лесу, зачем рвете еду друг у друга из пасти? Почему за два дня едите дай бог один раз, отчего не радуете свое сердце застольями да пирами? Почему не закусываете, в конце концов? Всё, что нужно для нормальной жизни, проповедовала Алена — это своевременная продразверстка и несколько домашних рабов.
Согласно этой теории, пойманных в лесу ролевиков следует накапливать у себя на стоянке, приставляя каждого из них к разного рода полезным работам, как-то: земляным, водяным, деревозаготовительным и развлекательно-игровым. Следует создать общий с ролевиками продовольственный фонд, в который ролевики станут складывать свою выпивку и еду — а мы станем её оттуда без счета черпать. Жить мы будем, обещала Алена, как короли — довольно и сыто, кочуя своим лагерем вслед за перехожим стойбищем ролевиков. Говорила Алена хорошо, но в её словах сквозила корысть и стремление ко злу, так как она отвергла основное правило: «Добрые дела следует совершать бескорыстно. То же самое касается и злых дел».
Но Алена все равно привнесла в наш налаженный быт существенные изменения. Ей была ведома суровая женская мудрость: колдовство обильного застолья и тайна четырехразового рациона.
— Есть досыта каждый день! — проповедовала Алена. — И не гнилые куски, а вкусную горячую пищу! Кушать яичницу по утрам, пить на завтрак кофе! Вы достойные люди, а живете хуже зверей!
— Я ел яичницу в прошлом году, — мечтательно возразил Строри. — В подлеске возле холма!
— Прячась от остальных, единственный раз за пять лет, — перебила его Алена. — Я же говорю про систематическое питание. А для этого необходимы рабы!
— На кой? — поначалу не воткнулся Фери. — Еда для этого нужна, в первую очередь!
— Не только! — возразила Алена. — А вода, дрова? Я вас знаю — вам ветку с земли поднять западло, работать по хозяйству вы не можете. И если ваш обычай запрещает самим ходить за водой, а на стоянке никого больше нет — как мне быть?
— Сходи сама да попей! — предложил я. — Хуй ли тут непонятного?
С походами за водой действительно был связан любопытный обычай. Если между братьями не оказывалось никого, кого бы они считали ниже себя и могли принудить к такому походу — про чай или приготовление пищи можно было на сегодня забыть. Никто из братьев не согласился бы на подобное унижение, что вполне доказала обширная практика подобных случаев. Однажды мы два с половиной часа просидели на холме, пререкаясь, кто же отправится к ручью, протекающему у подножья, и желающих не нашлось. Но когда Крейзи предложил: «Давайте возьмем котел, зачерпнем в него воды и выльем на спящего Доброго Голову!» — возражений не последовало. Хотя прикорнул Голова у озера, расположенного в полутора километрах от нашего Холма. Мы сбегали туда и обратно, облили Алекса водой и вернулись на Холм. По пути мы перебрались через два ручья, побывали у озера и вернулись тем же путем — но воды для чая так никто и не набрал.
— А если я хочу еды на всех приготовить, — возмутилась Алена в ответ на мои слова, — а воды нет? А кто за вами посуду помоет? Я должна всех обслуживать?
— Помоет посуду? — не поверил я своим ушам. — Ни хуя себе!
С посудой положение обстояло просто ужасно. Мы не мыли её никогда, и поэтому дно в мисках (у кого они были) давно скрылось. Оно потерялось под высохшими до керамического блеска слоями, следами прошлых трапез. Кузьмич иногда, под настроение, делал ножом у себя в миске сколы и комментировал их так:
— Вот это макароны на Артуровке в прошлом году, а вот это — гуляш на Мече и Радуге в позапрошлом. А вон то, видишь, серенькое — это гречка, еще с Темного Мира. Предложение Алены показалось нам привлекательным, а окончательно убедили нас такие её слова:
— С вашими обычаями вы просто нуждаетесь в рабовладельческом строе, — категорически заявила Алена. — Вам опасно оставаться в лесу одним, вы же со скуки друг друга изуродуете! Кроме того, не будет рабов — не будет и еды. Решайте!
Можно сказать, тогда она нас убедила.
— Авось с рюкзаками не убежите, — поддержала Алена инициативу любимого мужа и показала Ссану и Обоссану на свой и Маклауда рюкзаки. — Вот вам каждому по мешку! Маклауд имел в то время странную, на наш взгляд, привычку — таскать с собой неподъемный, весом в сорок и более килограммов, рюкзак, набитый разнообразными приспособлениями и едой. Тратить запасы из этого мешка он очень не любил, поэтому часто возвращался в город с еще более тяжелым, непомерно раздувшимся от награбленного добра рюкзаком. Сейчас это сослужило нам хорошую службу.
Мы навесили на Ссана и Обсосана этот и еще один рюкзак, принадлежащий Алене. Доложив недостающий груз по справедливости камнями, мы отправились в путь. Скоро станция скрылась между деревьями, а нам под ноги легли километры запутанных ночных дорог. Тут и выяснилось, что Ссан к возложенной на него ранее миссии относится очень серьезно. И намерен скорее погибнуть, нежели вывести нас на полигон.
— Вроде бы сюда, — врал он с почерневшим от натуги лицом, тяжело карабкаясь в очередную гору. — Очень похоже! Ни угрозы, не пиздюли не помогали, и тогда Фери догнал Ссана и пошел рядом с ним.
— Прикольно их подставили «мастера», — начал рассуждать Фери, обращаясь ко мне прямо через голову нашего проводника. — Все, как нам и говорили!
— Это ты про то хуйло, что нам игру сдал? — на лету подхватил я. — Да?
— Помнишь, как он говорил, — продолжал Фери, при этом громко и очень обидно смеясь, — будто встречать людей отправят двух мудаков? Которые скорее позволят себя на куски изорвать, нежели покажут кому-нибудь пришлому путь к полигону? Дескать — охуенно преданные чуваки!