Сказки темного леса
Шрифт:
— Gilthoniel! — отозвался я, глядя как Панаев ощупывает окровавленную голову руками. — Ты как?
— Мутит меня, Петрович, — пожаловался Тень, — и голова кружится. Похоже, глушанул меня Мато своею дубинкою! Глянь, как там у меня башка?
— Путем, — успокоила его выбравшаяся из типи Леночка Бухгалтер. — Шить не надо. Так что руки в ноги, лечиться будем потом. Выше нос, за твою башку мы еще отомстим! С наслаждением натянув на ноги ботинки [215] мы подхватили рюкзаки и двинулись в сторону станции. Шли мы небыстро: Панаева шатало, да и сам я еле тащился. Грибы отпустили, алкогольный раж начал понемногу отступать — так что на подходах к перрону произошедшее мало-помалу встало на свои места.
215
Между
— Пустое место, значит, — припомнил я, — люди нестоящие?! Да ведь эта сука Медведь вписала нас в самый настоящий блудняк! Взрослые мужики, плюс волына, плюс у каждого второго пика! Ни хуя себе — «идите проучите»! Полный пиздец!
— И что теперь? — спросил Панаев, поднимаясь по бетонным ступенькам на платформу. — Хуйня выходит! Гоняли нас по лесу, словно псов, стволом в рожу тыкали — так все и оставим? Доебались-то мы сами, это да — только теперь это дело десятое! Что люди-то скажут: «Индейцы эльфов щемят»!
— Ну уж нет, — возразил я. — Так это оставлять нельзя!
— Значит — отомстим?! — спросил Тень. — Развяжем войну с индейцами?
Вопрос прозвучал, так что мне оставалось только определиться с ответом. Бросив рюкзак на бетон, я уселся на деревянную лавку и принялся рассеянно наблюдать, не появится ли из-за поворота железнодорожного полотна металлический червь электрички. Дорога здесь идет понизу, рассекая пополам тело пологого холма, из-за чего по сторонам от путей вздымаются почерневшие от весеннего пала пятнадцатиметровые насыпи. Свет утреннего солнца под углом падает в эту сумрачную долину, порождая на отполированной поверхности рельс короткие, злые отсветы.
— Отомстим, — решился я наконец. — Пусть будет война!
Индейские истории (часть 2)
Пламенный посланник
«Если в воду броcить камень, то появятся круги. С событиями похожая ситуация. И вот что важно запомнить: наше дело кидать камни, а круги — не наша забота».
— Война, брат! — с порога заявил я, как только сонный Крейзи отворил нам двери своего жилища. — Ты слышал — ВОЙНА!
— Какая еще война? — недовольству Крейзи не было предела. — С кем?
— С индейцами, — ответил я. — У нас с ними вот какая хуйня вышла…
Оттолкнув Крейзи в сторону, мы прошли в комнату и расселись в глубоких креслах. Большая комната в доме Крейзи отведена под оранжерею — стены и потолок увиты вьюнком, в углу высится декоративный клен, на подоконнике выстроились в ряд крохотные орхидеи. Откинувшись на мягкие спинки, мы с Панаевым принялись наперебой рассказывать Крейзи историю ночных похождений.
— Имеет место нападение на инспекторскую группу, — суммировал я, — по крайней мере, так это можно будет представить. Напишем донос в Комитет, пусть они направят копию в Лужское лесничество и местным ментам. Это прикроет нас на тот случай, если индейцы после нашей «ответки» вздумают сами подавать заявление. [216] После этого можно будет собирать братьев и думать, как нам взгреть Мато за его выходку.
— Сегодня среда, — нахмурился Крейзи, — вряд ли мы соберем до вечера много народу. А индейцев, ты говоришь — человек двести, и из них не меньше половины мужиков. При таких обстоятельствах дать грамотную «ответку» будет ой как непросто!
216
Мы рассуждали так — если пожаловаться первыми, будет больше шансов оказаться правыми в случае чего. Мы полагали, что вмешательство Комитета и тот контекст, в котором мы представили проблему, поставят возможных «заявителей» от лица индейцев в неудобное положение. На каждую поездку мы выписывали в Комитете маршрутный лист, что позволяло нам трактовать действия индейцев как «вооруженное нападение на членов природоохранного патруля». А в таком свете даже обоснованные жалобы противоположой стороны будут выглядеть просто отговорками в рамках состряпанного ими «встречного заявления». Правда, оставалась возможость, что индейцы окажутся приличными людьми и в милицию не побегут. Мы решили дожидаться их решения, направив в Комитет «предупреждающую жалобу» — а вот обязательного в таких случаях заявления в местный отдел решили не подавать. Если после нашей «ответки» от индейцев не поступит заявы — отмолчимся и мы, ну а если все же придет донос — впишем организаторов «Пау» в блудняк с незаконным природопользованием и нападением на инспекторскую группу.
— Что же теперь? — отмахнулся я. — Попробовать-то надо! Давай бумагу, будем донос писать! Усевшись поудобнее, я взял ручку и начал строчить. Вот что у меня в конце концов получилось:
Исполняющему обязанности начальника Комитета по Лесу Ленинградской области Г. Б. Великанову.
20.05.1998 г., инспекторской группой в составе ___, проводилось патрулирование поймы реки Ящеры (участка, примыкающего к станции «Толмачево» Октябрьской железной дороги). Поводом для патрулирования послужило несанкционированное массовое мероприятие (численность участников до 250 человек), которое проводят в этом районе неустановленные лица (с их слов — реконструкторы индеанизма).
Самовольно заняв участок поймы под свои нужды, данные лица ведут рубку сухостоя на корню, разводят костры и загрязняют прибрежную полосу мусором и отходами человеческой жизнедеятельности. При этом участниками мероприятия вытаптываются и разоряются места произрастания редких видов дикорастущих цветов.
При попытке выявить организаторов мероприятия инспекторская группа подверглась нападению неизвестных лиц из числа участников. Последние несколько раз выстрелили в сторону членов патруля из пистолета системы ТТ, сопровождая свои действия грубыми угрозами и нецензурной бранью. После этого те же лица напали на инспектора Панаева, в ходе чего один из них нанес последнему несколько сильных ударов деревянной дубинкой по голове.
В связи с этим просим руководство Комитета направить данный материал в соответствующие службы и обеспечить для наших инспекторов контакт с представителями власти и лесничества на местах.
В полдень эта бумага легла на стол к товарищу Беспалько, а к середине дня копии этого документа достигли (с помощью факса) Лужского ГОВД. Оттуда в Толмачевский ОМ была послана телефонограмма, обязующая местную милицию предоставить для урегулирования вопроса автомобиль и четверых автоматчиков.
После этого Беспалько направил запрос в Толмачевский феод Комитета, подключив к акции обуздания местного лесника. Ему было предписано ждать нас завтра в полдень возле отдела, заодно с местными ментами. Подготовив таким образом «почву для отступления», мы покинули Комитет и принялись за подготовку собственной акции, назначенной на эту ночь. Мы не хотели полагаться на других и вовсе не собирались доверять сторонним ментам осуществление мести. Около шести часов вечера братья собрались на парапете станции метро «Черная Речка» и принялись обсуждать готовящееся мероприятие.
— Прямая атака при нынешних обстоятельствах — это очевидная утопия! — категорично заявил Строри. — Мы не успеем собрать столько людей, а ждать в нынешней ситуации было бы совершенно неправильно! Я думаю, пять — семь человек будет вполне достаточно.
— Какой план? — спросил Барин. — Что работаем?
— Воду они берут из реки, — начал прикидывать я, — значит, притравить лагерь у нас не получится. Вылавливать в ночи одиночек и отдельные группы опасно и ненадежно, а …
— У Антона есть помповое ружье, — вспомнил Строри. — Так почему бы нам…
— Идите на хуй! — тут же возразил Крейзи. — Это уже чересчур!
— Им, значит, можно по нам стрелять, — возмутился Панаев, — а нам нет?
— А если вписать в погром местных? — предложил Барин. — Представиться индеанистами, навыебываться и кого-нибудь отпиздить?
— Закопать им под кострище газовый баллон! — вскинулся Панаев. — Полный, чтобы он как следует ебнул! Они, небось, щупом кострища не проверяют? Тут им и…
— Нереально все это! — перебил его Строри. — Баллон хорошо класть, пока люди еще не заехали, а как с местными выйдет — тоже неведомо наперед. Отпиздим кого-нибудь в поселке — и чего? Где гарантии, что люди из-за этого поднимутся? И если поднимутся, то что? Индейцев больно уж дохуя!