Сказки темного леса
Шрифт:
Только через несколько минут я сообразил, что по пути у нас вышла еще одна история — на ближайшей к полигону автобусной остановке. Доцент подметил, что на лавочке рядом с нами сидит какой-то мужик, возле которого лежит охуительная палатка. Она была явно новая и на вид довольно дорогая — не обычная брезентовая, а новомодная, «на дугах». Судя по внешнему виду, хозяин палатки был из числа «цигунистов» — сектантского сборища, регулярно проводящего на берегах Яхромы свои мерзостные сходняки.
Вышло так, что этот мужик и двое его друзей не стали дожидаться автобуса вместе с нами. Вместо этого они ухали на наемной «ГАЗели», в кузов которой им пришлось запихать великое множество разнообразных вещей. И пока они бегали к машине и обратно, Королева с Доцентом сумели
— Только что здесь была наша палатка! — набросился на нас один из этих господ. — Где она?! Вы же тут оставались!
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Кузьмич. — Что мы ее спиздили?!
— Нет, но … — задумался «цигунист», спешно прикидывая свои шансы в случае возможного конфликта. — Мы могли бы подбросить вас до станции — в том случае, если бы палатка нашлась!
— За кого ты нас принимаешь? — возмутился Дурман, поднимаясь с лавки и делая несколько шагов навстречу нашему собеседнику. — Ты охуел?
Все эти воспоминания вихрем пронеслись у меня в голове. Мелькнуло перед глазами обеспокоенное лицо «цигуниста», появилось и исчезло улыбающееся лицо местного старика. Дед сидел вместе с нами на одной остановке, все видел — но так ничего и не сказал. Все эти образы возникли словно бы из ниоткуда — когда что-то в окружающем меня мире пробудило соответствующие ассоциации. Спусковым крючком послужил пожилой мужчина, который метался по залу ожидания и орал во весь голос:
— Только что здесь висел мой зонт! И где он теперь?! ВОРЬЕ!
Истошные крики вывели меня из состояния забытья. Оглядев зал, я увидел: наши товарищи спят на своих рюкзаках, а не хватает одного только Кузьмича. Подчиняясь внезапному наитию, я встал и пошел через весь зал к выходу из вокзала. И когда я с усилием распахнул тяжелые двери, моему взору открылась удивительная картина. Она до сих пор стоит у меня перед глазами — неизгладимое впечатление, оставшееся мне на память от этой поездки.
Было около полседьмого утра — время, в которое на привокзальной площади можно увидеть только редких прохожих да одинокую поливальную машину. Летела во все стороны мелкая водяная пыль, мокрый асфальт блестел в лучах утреннего солнца, а напротив выхода из вокзала стоял Барин, высоко подняв над головою новенький автоматический зонт. При этом над площадью, над кипой окрестных деревьев и над примостившейся у стены чередой продовольственных ларьков несся его хриплый, пронзительный голос:
— Не проходите мимо! — призывно кричал Кузьмич. — Поучаствуйте в распродаже автоматических зонтов! Твою мать, остался последний экземпляр!
Страна болот (часть 1)
В начале пути
«Осталось два ящика водки
И темный от туч небосвод.
Сквозь тонкий расколотый лед
Мы на моторной лодке
Въезжаем в страну болот».
В августе этого года в Питере объявился некто Остроумов — крепкий веселый мужик, близкий друг нашего Благодетеля. Остроумов числился заместителем начальника охраны заповедника «Полистовский», [225] и от лица тамошней администрации передал нашей экологической организации предложение поучаствовать в беспрецедентной акции (речь шла об организации вооруженного патрулирования территории заповедника силами общественных лесных инспекторов). На встрече, которую наш Благодетель устроил по этому поводу в кафе, расположенном на первом этаже здания Комитета, Остроумов представил нам это дело вот как:
225
Полистовский заповедник создан 25 мая 1994 года по Постановлению Правительства РФ № 527 на базе охотничьего заказника, существовавшего с 1977 г. Заповедник расположен на западе Валдайской возвышенности, на водоразделе рр. Полисть и Ловать, в подзоне южной тайги; в Локнянском и Бежаницком р-нах Псковской области. Заповедник создан для охраны одной из крупнейших в Европе Полисто-Ловатской системы верховых болот, совместно с заповедником «Рдейский» в Новгородской области. (Фактически это единая ООПТ, разделенная только административной границей).
— Наш заповедник представляет собой участок самого большого болота на всем Европейском Северо-западе России, вот только охрана в нем налажена из рук вон плохо. Здорово не хватает государственных инспекторов, в сезон сбора клюквы от браконьеров просто спасу нет. Местные до заготовок сами не свои, каждый божий день прут на болото с комбайнами, а незаконно добытую клюкву сдают потом перекупщикам. Вреда от этого немерено — не заповедник получается, а сплошная голая плешь. Ваша помощь нужна будет на месяц-два, пока идет сезон заготовки, а потом станет полегче, и мы уже сами управимся. Ну так как?
— Не знаю… — честно ответил Крейзи. — Скажите хотя бы, где он находится, этот ваш заповедник?
— Чем вы слушали? — удивился Остроумов. — Я ведь уже сказал: посреди большого болота! Ну а если без шуток — Псковская область, Бежаницкий район, окрестности озера «Полисто». И если вы согласитесь помочь, то мы обеспечим вашим инспекторам очень даже приличные условия!
— Это какие же? — спросил Крейзи. — Что еще за условия?
— Во-первых, — тут Остроумов оперся руками на стол и принялся загибать пальцы, перечисляя разнообразные блага, — бесплатный проезд из Питера до самого места, два базовых лагеря, питание, форму, оружие и транспорт. Под последним имею в виду ГТС [226] с запасом топлива и некоторое количество лошадей. Умеете ездить верхом?
226
Аббревиатура: «гусеничный тягач средний».
— Ага, — машинально кивнул Крейзи, который до верховой езды был сам не свой. — Ясное дело, умеем!
Удивительно, но Крейзи не врал. По его настоянию часть наших товарищей регулярно выбиралась в район станции Пелла, осваивая на лоне первозданной природы нелегкое искусство верховой езды. Не стану утверждать, будто кто-нибудь, кроме Крейзи, освоил его целиком, но забраться в седло и кое-как ехать были способны многие. И хотя Крейзи не устраивали такие наши успехи (он-то мечтал о чем-то навроде легендарной конницы атамана Махно), большего никто из братьев добиться не смог. Барин, так тот и вовсе проклял все это дело, и, пока братья скакали по заснеженным полям на лошадях, разъезжал по дороге через поля на детских санках, прицепленных к автомобилю одного местного мужика.
— Не хочу я лезть на эту скотину! — декламировал Барин, порядком недолюбливавший лошадей. — Вон она какая здоровенная, а тупая — так просто жуть! Никакой веры ей нет!
Так что и всей правды Крейзи тоже не сказал.
— Умеете ездить, значит? — переспросил Остроумов. — Вот и хорошо! Будет у нас в заповеднике конный патруль!
Тут он довольно хлопнул рукой по столу, но вскоре опять посерьезнел и достаточно строго произнес:
— Ну, ближе к делу. Сколько народу вы сможете выставить? И что это будут за люди? Проверенные товарищи или как? Все ли бойцы опытные?
— А как же! — важно отозвался Крейзи. — Кадры первый сорт, ветераны не одной и не двух кампаний. Сознательные, работоспособные, отличный инспекторский коллектив! Второго такого вы нигде не найдете!
— Ну да, ну да … — закивал Остроумов. — Разумеется, так я и думал!
Короче, это были те еще переговоры. Как потом выяснилось, обе участвовавшие в них высокие стороны изрядно покривили душой, но вот кто наврал больше — читателю предстоит определить по ходу повествования самому. Пока же собеседники расстались премного довольные собой, даже не подозревая, что только что вписали друг друга в грандиозный блудняк.