Сказки темного леса
Шрифт:
Так мы и сделали: под пронзительные крики хозяина базара перетащили елки через площадь и покидали их в сетчатый загон. Хозяин второго базара не посмел нам отказать, и через несколько минут мы уже садились в метро, довольно шурша «свежезаработанными» деньгами. Это стало последним нашим деянием на ниве природоохраны — мимолетным росчерком, маленьким, но приятным штрихом.
1999–2000. Искры уходящей эпохи
Вейся, наше знамя!
«Кто людям помогает, тот тратит время зря.
Хорошими делами прославиться нельзя!»
Время нашего повествования подходит
«На территории Санкт-Петербурга и области действует группа экофашистской направленности „Грибные Эльфы“, члены которой борются за „очищение леса от людей“ и легализацию наркотических средств. Группа занимается избиениями, поджогами туристических палаток и уничтожением лесозаготовительной техники.
Группа возникла в 1994 году на базе Движения ролевых игр. Самоназвание „грибные“ связано с грибами, содержащими наркотические вещества (псилоцибин), употребляемых членами группы. В 1996-м году социальные работники Санкт-Петербургского Института подростка предприняли неудачную попытку социализировать „грибных“ посредством привлечения их к природоохранной деятельности в качестве общественных лесных инспекторов. К сожалению, такой метод (в начале 90-х успешно сработавший с панками и металлистами) в случае с „грибными“ не дал желаемых результатов.
Такая форма „воспитательной“ работы привела к усилению молодежной хулиганской группировки и формированию на ее базе организации экологических экстремистов — формирования, пропагандирующего решение экологических вопросов неправовыми методами и легализацию наркотиков.
В природоохранной работе (в период работы в качестве общественных инспекторов по охране леса) группа ориентировалась на силовые методы воздействия на экологических нарушителей в ущерб правовым. Впоследствии в группе началось интенсивное злоупотребление правами общественных инспекторов для оказания давления на участников ролевых игр.
Один из лидеров „Грибных эльфов“ (кличка Крейзи) в интервью газете „Стрела“ в 1998 году заявил о том, что его группа является экотеррористами. Из состава общественной лесной инспекции хулиганов и экотеррористов удалось вывести только в 1999 году, за счет роспуска самой общественной инспекции после депутатских запросов из Законодательного собрания Санкт-Петербурга…».
Все эти доносы были сплошь нелепость и болезненный бред — особенно рассуждения про экофашизм и «поджог и уничтожение техники». Что такое «экофашизм» нам так до сих пор и не ясно, а вместо «поджога и уничтожения техники» в багаже нашей экологической организации лежало пять масштабных (причем легальных) природоохранных кампаний. За последний (1998) год мы вышли на лидирующие позиции среди питерских экологических организаций: по оперативному «охвату» и численности инспекторов, по количеству задержанных нарушителей, составленных протоколов и объему изъятой лесопродукции. А также по числу жалоб, поступающих на членов нашего патруля.
И хотя нами было допущено немало безобразия, актов коррупции и должностных преступлений — хорошего было сделано по меньшей мере столько же, если не больше. Составленными при нашем участии протоколами можно было оклеить средних размеров дом, и коли это и есть «экотерроризм», то мы на весь город первейшие «экологические террористы». В своем доносе Гущин и Лустберг упоминают публикацию в газете «Стрела», в которой Крейзи якобы «заявил о том, что его группа является экологическими экстремистами». Скорее всего, они имеют в виду заметку, принадлежащую перу журналиста А. Щербакова, который по Крейзиной просьбе взялся «написать о нашей конторе что-нибудь приличное». Некоторое время после этого Щербаков размышлял, а затем выдал вот что (ниже я привожу наиболее впечатляющие выдержки из этой статьи):
«В северной пальмире экстремизм набирает силу. Психология сторонников крайних взглядов примерно одинакова, а потому экстремисты разных толков очень хорошо понимают друг друга.
Справка „Стрелы“: „Грибные Эльфы“ — экстремистская экологическая организация, члены которой полагают, что природу необходимо защищать от человека любыми методами, включая насилие, уничтожение техники и т. д. Среди акций „эльфов“ — облавы на браконьеров и торговцев растениями, занесенными в Красную Книгу, охрана заповедников…
После этого в статье приводятся аналогичные справки по двум ОПОРГ, с которыми мы имели дело во время природоохранных кампаний, и дается весьма угрожающая оценка проведенной ими „работы“. Затем Щербаков вновь возвращается к нам, продолжая свои рассуждения о „смычке экстремистов самого разного толка“.
…ему вторят „Грибные Эльфы“: „Мы ненавидим всех!“ — говорится в одном из их манифестов. Их слова не расходятся с делом. В комитете по экологии лежат уже несколько десятков заявлений на „крайне зеленых“, обвиняемых в избиениях, поджоге туристических палаток и прочих „подвигах“. Так, прошлым летом группа „грибных“ обстреляла из помпового ружья лагерь так называемых „индеанистов“. Другой пример: во время работы в заповеднике в Псковской области группа „эльфов“ полностью разнесла внутренность здания местного совета…»
Нечего сказать — этой публикацией Щербаков здорово нам удружил. Мягко говоря, его просили несколько не о том, но Щербаков решил, что «острая» статья сделает нашей конторе хорошую рекламу. С его легкой руки «экстремистское клеймо» накрепко прилипло к нашей организации и лишь через много лет сменилось (так как в смысле экстремизма предъявить нам было нечего) на еще более абсурдные ярлыки типа «псевдоэкотеррористы» и «деструктивные мимикранты». [242] Впрочем, до этого было еще далеко, а пока на конференции «Greenpeace» в Москве было зачитано послание лидеров «Дружины Гринхипп», сообщавшее о якобы имевшем место внесении группы «Грибные Эльфы» в международный список экологических экстремистских организаций. Это сообщение сопровождало воззвание к другим экологическим организациям с просьбой бойкотировать наши акции и отказывать нам в какой-либо поддержке.
242
Эти, с позволения сказать, «термины» (made in Gushin & Lustberg) обозначают «криминализированное сообщество, мимикрирующееся под экстремистскую организацию».
Невзирая на это, конференция «Greenpeace» не стала бойкотировать выступление Егора Панаева, который выступил на этом собрании с обращением от нашей организации по поводу вот какой проблемы. По словам Благодетеля, наглые финны пробили постановление о передаче значимой части лесов Карельского перешейка в долгосрочную аренду для целевого использования — рубок генерального назначения, иначе называемых «сплошные рубки».
Финны сумели сделать это достаточно тихо, не привлекая к факту аренды ненужного внимания, но выступление Панаева подняло вокруг этого события просто невообразимую вонь. Гринписовцы принялись «бить в барабан» изо всех сил, общественность всколыхнулась, и для пересмотра «вопросов аренды» была собрана специальная комиссия (возглавить которую поручили нашему Благодетелю).
В итоге финнам в аренде отказали, леса Карельского перешейка были (хотя бы на время) спасены, а мы вернули природе долг за те две фуры елок, которые вырубили в прошлом году в районе поселка Каменка. Этим мы как бы «подвели итоги», после чего собрали собственное заседание и принялись рассуждать: что достигнуто, чего мы лишились и каким образом наша организация станет действовать дальше?
Как мы уже говорили, инспирированные Гущином депутатские запросы уничтожили общественную инспекцию на корню. [243] Но мы не собирались сдаваться: кроме «оперативной природоохраны» у нас были в запасе и другие методы. Поэтому мы повесили камуфляжные ватники в шкаф и решили попробовать свои силы на новом поприще.
243
Уничтожение института общественной инспекции — основной вклад членов «Дружины Гринхипп» в дело охраны природы. Теперь оперативной природоохраны в нашем городе нет, и рвать дикорастущие цветы, резать можжевельник и рубить елки могут все, кому это угодно. Были слухи, что «зеленый контроль» передали МВД, но у них и так хватает работы — до елок, цветов и можжевельника им нет дела.