Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок
Шрифт:
Оборачиваясь к царевичу, Кристиан был готов ко всему, однако царский наследник выглядел невозмутимо, расслабленно даже:
— Ну правда. Ехал бы ты, принц, обратно в своё Тридевятое, — почти заботливо произнёс Иван, подходя вплотную и буравя Кристиана глазами, такими же зелёными, как у Виренеи. — Или у вас там девчонки закончились?
Друзья царевича тоже подобрались поближе. Кристиан не торопился с ответом. Он ещё по пути в гостевые комнаты разглядел свиту наследника, отмечая и стать, и резные ножны, и нагайки за поясом, и перстни —
— Поеду, — доброжелательно улыбнулся Кристиан. — Вот возьму Виренею в жёны, вместе с ней и поеду. А ты приезжай ко мне, наследник. И вы, ребят, приезжайте. Мы в Тридевятом гостей очень любим, — он поднял руку, чтобы похлопать Ивана по плечу.
Но видимо, зря. Тридесятые ребята в подтексты не вдавались, поднятую на будущего царя руку восприняли прямо — как поднятую руку.
В итоге не прошло и секунды, как шоркнуло, звякнуло, и вокруг Кристиана ощетинились разнообразные острия.
— Почти так же… как вы, — закончил фразу принц, косясь на клинки. А потом поднял бровь. — Ребят, вы серьёзно?
— Угу, — царевич уже отбросил кафтан ближайшему молодцу и теперь закатывал рукава рубашки. — Один на один. На кулаках, м-м?
— Идёт, — Кристиан принялся стягивать тулуп. — Только чур потом не плакать, как девчонка.
Иван ухмыльнулся:
— Обижаешь, принц. Смотри, сам не расплачься.
Виренея
В трапезную Кристиана внесли. На ногах он не стоял, с лица капало красное.
— Батюшки святы, — запричитала матушка.
Правда, сказано это было не по поводу чужестранного принца, ибо сразу после него в трапезную втащили Ивана. Выглядел брат примерно так же, как Кристиан.
Виренею затрясло:
— Дураки, — всхлипнула она, не выдержав, и выскочила из-за стола.
По пути выхватила у слуги чистый рушник, плеснула на него воды из кувшина, подбежала к Кристиану и принялась аккуратно его вытирать.
— Ты как? — спросила, заглядывая в отёкшее от ударов лицо.
Вокруг них засуетились и забегали, но Виренея ото всех отмахнулась.
— Нормально. Так, бровь рассекли и губу разбили. Я ему нос расквасил, — усмехнулся принц, но тут же захрипел. — А вот внутри… не уверен.
— Не боись, принц, — хохотнул стоящий уже на ногах Иван, у которого синяки и ссадины исчезали на глазах. — У меня целитель Ерошка. Самородок. Меня уже починил, сейчас и тебя подлатает.
Виренея посторонилась, пропуская к Кристиану длинного бородатого мужика, который уже формировал в ладонях особую целительскую магию. Несколько минут, пара пассов, и всё было готово.
«Действительно, самородок. Действует напрямую, ускоряя процессы. Я бы делала, как учили в Академии, осторожно, с оглядкой, используя травы и десятки заклинаний. Управилась бы за день. Жаль, нет у нас лишнего дня».
Одно радовало: теперь Кристиан уверенно стоял на ногах.
— Пойдём, братко, — Иван подошёл к нему, облапил за шею и потащил к столу
— Иван, — повернулась Виренея к брату. — Согласно рассадке, Кристиан должен сидеть рядом со мной.
«Потому что нам позарез нужно придумать, как сорвать сегодняшнюю свадьбу!»
— Всё-таки он мой жених, а не мимо проходил, — добавила Виренея для непонятливых.
— Успеете ещё намиловаться, — усмехнулся Иван, привыкший с детства, что сёстры ему во всём уступают.
— Виренея, доченька, все ждут только тебя, — матушка многозначительно кивнула на стул рядом с тобой.
Отец тоже глядел на дочь исподлобья.
Глава 17. Проверка, которую устроили Кристиану
Кристиан
После драки с царевичем тело пронзала боль, голова кружилась, а левое ухо всё ещё звенело от тесного взаимодействия с ивановым кулаком.
Он, конечно, и сам успел навалять царскому отпрыску. Но как это поможет их с Виренеей делу?
«У меня не было выбора,» — размышлял Кристиан, пока его тащили в трапезную. — «Зачем, собственно, тащат? И правда ли не было выбора?»
Однако все вопросы развеялись, стоило ему увидеть Виренею, а вот сомнения, напротив, усугубились, ведь в родных глазах отразились отчаяние, разочарование и страх.
«Эх, не готов я ещё к правлению, если поддался на дешёвую провокацию. Забыл о том, что по-настоящему важно».
Вот Виренея не забыла о деле, не поддалась на эмоции, не ушла в обиду. Ни секунды не сомневаясь, она подбежала к нему и принялась промокать кровь с его виноватого лица, пытаясь при этом оценить его общее состояние.
— Ты как? — удивительно, что во всей этой ситуации Виренея думала не о том, что он её подставил (да-да, именно подставил, хотя и невольно), а о нём самом.
— Нормально. Так, бровь рассекли и губу разбили. Я ему нос расквасил, — Кристиан делал вид, что легко отделался, даже попытался опереться на ноги, но тело прошила режущая боль, и изо рта вырвался хрип. — А вот внутри… не уверен.
В глазах потемнело, голова стала тяжёлой. Он снова потерял точку опоры и повис на руках ивановых дружков. Виренея промокнула лицо холодной мокрой тряпицей, и из сумрака проступила раздваивающаяся мозаика пола и край её зелёного сарафана, расшитого золотом.
Этот край сарафана стал для него маяком. Принц пялился на него, пытаясь разглядеть узор и понять: что он значит.
«Ведь что-то же значит?»
Меж тем, к нему подошли — краем газа Иван заметил полосатые штаны, заправленные в высокие сапоги, и длинную бороду, свисающую до колен.
А потом… в тело будто лёгкость влили и прохладу… боль растворялась в этой лёгкости, становилась прозрачнее, превращаясь сначала в зуд, а вскоре совсем ушла, исчезла рассветной дымкой. В какой-то момент Кристиан осознал, что уверенно стоит на ногах. В голове прояснилось, и картинка вокруг будто стала ярче.