Сказки живут рядом
Шрифт:
– Не знаю, как сказать… Мы больше не увидимся…
– Нет! Я правильно расслышал?!
– Мы больше не увидимся, – еле слышно произнесла эолка.
Она рассказала, что эолкам её рода не нравятся их встречи. Они привыкли воспринимать сухопутных моллюсков как ограниченных и прожорливых, и не о каких исключениях слышать не желают. Если она не прекратит встречи с ним, то будет изгнана за территорию, занимаемую её родом.
– Мы с тобой знаем, что мир огромен, и я не боюсь изгнания, но я не могу расстаться с тобой! – закончила свой рассказ эолка. – Мне дали час на раздумье…
Повеяло холодом, и в один миг небо стало чёрным, словно гигантская раковина накрыла округу. Моллюски от природы не плачут, но вместо них заплакала сама природа. Холодные струи воды пронзили воздух. Ветер топил слова в бесконечных волнах и разбивал о ветви и листву, но моллюски смотрели друг на друга, не боясь стихии. И вдруг с неба посыпались ледяные камни. Все поспешили укрыться в убежищах, и только два живых существа оставались невозмутимы. Град настиг и меланхоличную, и толстую спутниц молодого моллюска. Домик не спас их от беды! Ледяные камни разогнали эолок, ожидавших решения «отступницы». Только два моллюска, продолжавшие смотреть друг на друга, были готовы встретить смерть без страха.
– Я не покину границ нашего рода, но и не останусь здесь, как хотят они, – крикнула эолка. – Я выйду к тебе на берег!
– Нет, я сейчас спрыгну к тебе!
– Не смей, ты погибнешь!
Равнодушная градина ударила в раковину молодого моллюска и разбила её на мелкие осколки. Эолка замерла от ужаса.
– Ну, вот, выбор сделан за нас! – очнувшись от удара, воскликнул моллюск. – Если у меня не сохранились жабры от далеких предков, то у меня будет хотя бы несколько счастливых секунд, чтобы почувствовать твой мир своим телом!
Моллюск без страха и отчаяния бросился вниз к своей эолке. Он не боялся смерти – ведь теперь он свободен! Водная стихия приняла его как давно потерянное дитя. Однако несколько секунд обещанного счастья не сменились мраком и вечным покоем. Случилось чудо, у него открылись крохотные жабры, а тело удлинилось. Моллюск взмахнул боковыми выростами словно крыльями и устремился на перегонки с эолкой через заросли водорослей.
КУРИЦЫ И ПТИЦЫ
Беспринципная непогода поглощала краски, и серое небо становилось тяжёлым и тесным. В дождь каждый взмах крыльев даётся с большим трудом, и необъяснимая боль пронзает тело. Зачем лететь к облакам, которые только с виду кажутся мягкими, как перины? Они не готовы дать приют, они рассеются, едва ты подлетишь к ним! А внизу есть твёрдая земля – она всегда под тобою, как искушение. Она даст покой твоим крыльям. Но может их и отнять! Сокол не помнил, кто сказал ему эти слова, однако выяснить их истинность не решался. Он даже не понимал, как перед ним вообще мог встать выбор: остаться в небе или опуститься на землю, но выстрел, подобный молнии, решил за него!
Когда он летал над зеркальными озёрами и любовался своим отражением, но даже брызги от лёгких волн никогда не касались его. А сейчас в головокружительном хороводе пронеслись деревья, дома, скотные дворы, и сокол упал в глубокое корыто с водой.
– Эй, дурень, выбирайся поскорее! – вдруг прохрипел кто-то сквозь шум дождя.
– У тебя не будет шансов, если чан наполнится, – добавил чей-то сиплый голос.
Превозмогая боль перебитого крыла, сокол перевалился через край.
– Ты погляди на эту птицу – какая она беспомощная и тощая! – уставился на него серый гусь, хрипевший так, словно хотел прокашляться, – и что на птиц заглядывается цесарка?
– Она же убогая, ей можно, – вытянула свою длинную шею белая гусыня, – она ведь считает себя «птицей»!
Хрипло-сиплый смех напугал сокола, от чего он в напряжении склонил голову под струями дождя, думая только о том, где бы скрыться от непогоды. Но гуси не спешили ему помочь, они как будто наслаждались окружающей сыростью. Они получали удовольствие, шлёпая перепончатыми лапами по грязи и вытягивая клювы навстречу холодным струям!
– Что вы делаете? – изумился сокол, – не лучше ли нам найти какое-то укрытие от дождя?
Гуси вдруг пренебрежительно зашипели на него и, уходя, бросили напоследок:
– Что ты знаешь о жизни, птица…?
Сокол не смог им ответить: холодная дрожь сковала движения. Он упал на мокрую чёрную землю. Когда глаза застелила белая пелена, его долгий сон наполнили страшные видения о птицах, чьи крылья уменьшаются с каждым новым взмахом. Среди них сокол видел себя, его крылья тоже стали крохотными, и темнота внизу раскрыла для него свои объятья.
Боль вырвала его из сна. Открыв глаза, он не увидел залитого дождём скотного двора. Вокруг было уютно и тепло. Каким-то чудом сокол оказался в стоге сена.
– О, вижу, наш гость проснулся! – прогнал последнюю дремоту весёлый голосок.
Рыжая курица с огромным гребнем, волной спадающим на глаз, внезапно возникла перед ним:
– Вы, наверняка, голодны, но я не знаю ваших предпочтений, – сказала она удивлённому гостю.
От смущения её гребень стал пунцовым.
– Я польщён вашей заботой, – пробормотал сокол спросонок, – а что предпочитаете вы?
– О, я не прихотлива, подбираю, что могу склевать.
Курица не думала предлагать ему следовать её примеру, а позвала до курятника, где всегда есть отборное зерно.
На залитом солнцем пространстве, в окружении невысоких тополей, сокол увидел множество пёстрых куриц. Они быстро собирали клювами что-то с земли, разрывая её лапами. Курицы походили друг на друга. Исключением был тот, чей чёрный с зелёным отливом хвост возвышался над их спинами.
– Ты должен сделать всё, чтобы ему понравиться, – указывая на петуха, сказала рыжая подруга сокола.
Их появление заставило обитателей курятника отвлечься от своего занятия. Куры перестали клевать зерно и расступились, открывая петуху вид на гостя. Соколу он показался гигантом! В каждом его шаге чувствовалась огромная уверенность в себе, мощный клюв наверняка мог превратить в пыль самый крепкий камень, а шпоры на лапах внушали угрозу любому, кто ему не понравится. Свысока петух посмотрел на сокола и спросил:
– Ты ищешь здесь приют, чужак? Кто ты?
– Я, – смутился сокол, – я кузен цесарки…
– Никогда не слышал о её кузене. Чем ты можешь быть нам полезен?
Гость не готовился к такому расспросу. Сокол хотел бы сейчас улететь, но перебитое крыло лишилось сил и тащилось за ним.
– Мне повторить вопрос? – с угрозой в голосе произнёс петух, – чем ты…
– Лучше убейте чужака, будет более гуманно, чем оставлять здесь, – внезапно прервала его слова чёрная в белую крапинку курица.