Сказки
Шрифт:
— Какие двойки? — посмотрела, как рубль отняла. — Я иду на медаль.
Я иду на медаль. Ты идешь на медаль. Мы идем…
— Пошли вместе?
— Куда?
— На медаль.
Засмеялась. С чувством юмора — полный порядок.
— А вы что, тоже из несчастной категории «гордость класса»?
— Из нее, будь она неладна…
— Немного осталось мучиться. Меньше года…
Ничего особенного: обыкновенное кокетство двух милых отличников. Ах, мы утомлены, нет нам отдыха!..
Между тем пришли. Прошествовали по двору — мимо песочниц, мимо юных мам и молодых бабушек с колясками, мимо вереницы частных автомобилей, мимо старых бабушек-сударушек,
Дома никого не было.
— Мама будет позже, а папа в командировке, — сообщила Настя.
Игорь отволок банки на кухню, которая смотрелась довольно грустно: закрытые газетами столики, шкафчики, плита, обернутый в тряпку фонарь под потолком, в углу — насос с распылителем — для побелки. Белил может не хватить, заключил Игорь: в прошлом году у них ремонт состоялся, кое-какой опыт имеется. Подумал: поделиться с Настей соображением? Решил: попозже, перед уходом. Тогда появится повод приехать еще раз и еще раз побыть в приятной и необременительной роли рыцаря-банконоса.
Предложил:
— Может, в кино сходим?
Но Настя предложение отвергла:
— В следующий раз. А сейчас я вам сварю кофе, я замечательно варю кофе, и мы послушаем музыку.
А-атличный вариант! Лучше не придумать! Тем более что «следующий раз» уже обещан.
Пили кофе — Настя, конечно, преувеличила свои способности, но разве в том дело? — слушали музыку. Коллекция пластинок у Насти прекрасная. «Отвальная», как сказал бы Пащенко, что означало: увидеть и «отвалиться» замертво — от зависти и восхищения. Потанцевали, благо он это неплохо умел, а уж она — и говорить нечего. Иначе быть не могло: умение «отвально» танцевать входило, по мнению Игоря, в заранее нарисованный им образ Насти, девицы- красавицы, святой покровительницы странствующего рыцарства.
Впрочем, кое-что, как Игорь еще в прошлый раз углядел, из образа выпадало. Вот и сейчас: поговорили, танцевали, коробку шоколадного «ассорти» ополовинили — все шло куда как гладко, а перед тем как ему уйти — он уже у двери стоял — Настя возьми да и спроси:
— Вас что-то тревожит, Игорь, ведь так?
Вот тебе и раз! Мама родная, любимая, папаня-инженер, лучший друг Пащенко, интеллектуал и прыгун в высоту, — никто не замечал. А девушка Настя с ходу заметила.
А что заметила, спросим? Что нас тревожит, волнует, спать по ночам не дает? Вроде спим спокойно, так что, извините, замечать нечего…
Ты хоть сам с собой не крути, товарищ Бородин, себя не обманывай. Отлично знаешь, что какой день уже живешь двойной жизнью или, точнее, двумя жизнями. Один Игорь Бородин ходит на занятия в класс, зубрит уроки, смотрит телевизор, сидит в гостях у хорошей девушки Насти, перешучивается с другом Валерой, беседует с отцом о прочитанной книге. А другой Бородин, его тайный двойник, идет по Руси с котомкой, смотрит по сторонам, видит то, что видит, ищет смысл жизни.
А может, себя он ищет?..
Зачем ты пошел туда, зачем перешагнул зыбкую границу двух времен? Что ты потерял именно в этот год, в эту осень, на этой дороге? Что
А может, ты и вправду себя ищешь?
Говорят: по достижении прелестного переломного возраста, когда юноша вот-вот станет мужчиной и начнет вовсю творить великие дела, у него появляется неосознанное желание обрести почву под ногами. А иначе-то как великие дела творить — без почвы, без точки опоры? Несерьезно. Архимед вон не смог, только наобещал…
И так тебе самому все это странно, неясно, что даже состояние явной раздвоенности скрываешь ты ото всех, и скрываешь удачно, все время за собой следишь — не сорваться бы, не выдать себя. И до сих пор все преотлично выходило!..
А тут не уследил? Или девушка Настя у нас — экстрасенс, склонна к телепатии, умеет заглядывать в тайные глубины души?
Однако заданный вопрос требует ответа.
— С чего вы так решили, Настя?
— Вы как будто здесь, и как будто вас нет.
Не очень по-русски, но понятно. И главное, верно. Ах, как радостно было бы поделиться с кем-нибудь, пусть с Настей, собственной тайной, мучающей, выматывающей, сладкой! Но нет, нельзя. И не потому, что не поверит. А потому, что не его это тайна — того Игоря Бородина, двойника, который еще не знает, зачем отправился в путь. Узнает ли?..
— Я здесь, Настя, только здесь, и мне отсюда и уходить не хочется, — вроде бы банальность сказал, а столько тоски в нее вложил, что Настя — сама того не ожидала! — протянула руку и погладила Игоря по щеке — лег- ко-легко, чуть касаясь кончиками пальцев.
Он поймал ее руку и поцеловал. Вон какой смелый!
— Я позвоню завтра, ладно?
— Обязательно, Игорь. Я буду ждать.
7
Посмотрел на часы: батюшки светы — десять без пяти! Впору только до дому доехать, и то разговоров не оберешься: не позвонил, не предупредил, родители взволновались. Придется сегодня к березе не ходить, завтра пораньше проснуться и сбегать туда перед школой… Да ничего не произойдет: что сегодня, что завтра! Все равно он появится в прошлом как раз в тот момент, когда надо будет Леднева «оживлять», раньше незачем. В какой момент необходимо — в такой и появится, от желания зависит…
И все-таки совесть мучает: будто изменил чему-то близкому…
Усмехнулся: с Настей изменил. «Нас на бабу променял». Выходит так… Только ничего и никого он не променял! А Настя ему — как подарок, как манна небесная. Последнее время только чужой памятью и жил, пережидал время — с утра до похода к березе. Устал как собака, нервы ни к черту! Завтра надо подойти к Наталье, поблагодарить ее — за Настю…
А впрочем, за что благодарить? Настя есть, и Насти нет. Она пока не твоя, а береза у сломанной скамейки и все, что за ней, — только твое, ничье больше. И ничьим никогда не станет, не может стать…
Вышел во двор. Куда идти? Ага, вон в те ворота, кажется.
Когда проходил мимо ящиков и кирпичей, сложенных у заданного входа в какой-то магазин, его окликнули:
— Эй, парень!
Остановился, посмотрел в темноту. В животе стало холодно и будто камень повис. Трусоват был Ваня бедный, как в детской песне поется.
— Что такое?
— Подойди сюда.
Сколько их там? Двое? Трое? Пятеро?
— Вам надо, вы и подходите. А мне некогда.
Хорошая мина при плохой игре.